Административно-правовой спор :
Зеленцов, А. Б. Административно-правовой спор :Теоретико- методологические подходы к исследованию /А. Б. Зеленцов. //Правоведение. -2000. - № 1. - С. 68 - 79
СОДЕРЖ.: О предмете административного судопроизводства -- Административно-правовой конфликт - административное право - административный спор : соотношение понятий -- Понятие и специфика административно-правового спора -- Дискуссии о юридической природе спора о праве.
Библиогр. в подстрочных примечаниях.
АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО - АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ПРАВОНАРУШЕНИЯ - МЕТОДОЛОГИЯ - СПОРЫ - СУДОПРОИЗВОДСТВО - ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ - АДМИНИСТРАТИВНАЯ ЮРИСДИКЦИЯ - АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРОИЗВОДСТВО - АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ - КОММЕНТАРИИ - КОНФЛИКТЫ[ЮРИДИЧ] - ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ - ПРАВОНАРУШЕНИЯ - ЮРИСДИКЦИЯ Материал(ы): Административно-правовой спор. Зеленцов, А. Б.
Административно-правовой спор (теоретико-методологические подходы к исследованию)
А. Б. Зеленцов *
1. О предмете административного судопроизводства. Конституция РФ в ст. 118 закрепляет административное судопроизводство в качестве самостоятельной формы отправления судебной власти. Между тем вопрос о том, что является предметом административного судопроизводства, в теоретическом плане вряд ли можно считать окончательно решенным. Единого мнения среди российских ученых по этому вопросу пока не сложилось. Одни из них более склонны в качестве предмета административной юрисдикции рассматривать административные правонарушения.1 Соответственно в рамках этого подхода необходимость создания института административных судей (присутствий) или особых административных судов связывается с их специализацией на административных правонарушениях.2 Другие авторы связывают идею создания административных судов, и соответственно административного судопроизводства, с административной юстицией, предметом которой выступает административно-правовой спор (спор о праве административном).3 Именно такой смысл вкладывался в понятие «административное судопроизводство» и российским законодателем в Положении «О судах по административным делам» от 30 мая 1917 г., которое в свое время утверждало правовые основы для создания в стране стройной системы административной юстиции.4 При этом в качестве предмета административного судопроизводства рассматривался административный спор, а в качестве средства защиты нарушенного права — административный иск.5
В современном отечественном правоведении существует и третья позиция поданной проблеме. Как полагает, например, Ю. Н. Старилов, пока остается неясным, что понимает законодатель под административным судопроизводством в п. 2 ст. 118 Конституции РФ: «...подразумевается ли под этим только рассмотрение дел об административных правонарушениях, или законодатель уже в 1993 г. предусмотрел возможность создания искового производства в специализированных административных судах».6 Между тем судебная практика начинает давать основания для того, чтобы рассеять существующие на этот счет сомнения.
В постановлении Конституционного Суда РФ от 12 мая 1998 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РФ «О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением» от 18 июня 1993 г. отмечается, что из ч. 2 ст. 118 Конституции РФ «вытекает, что судопроизводство по делам, связанным с рассмотрением деяний, предусмотренных оспариваемыми положениями, должно быть административным судопроизводством независимо от того, осуществляется ли оно судом общей юрисдикции или арбитражным судом».7 Конституционный Суд РФ положил в основу данного определения вида юрисдикции не формально-организационный критерий (кто, какой суд рассматривает дело), а материально-правовой, предметный критерий, ориентирующий на природу юридического конфликта. Кроме того, очевидно, что Конституционный Суд РФ толкует административное судопроизводство в расширительном смысле, включая в субъекты административной юрисдикции и арбитражный суд. Этот суд, однако, не рассматривает дела об административных правонарушениях: к его ведению ст. 22 АПК отнесены отдельные споры по делам, возникающим из административных правоотношений, т. е. в публично-правовом «измерении» — административные споры. Таким образом, по логике постановлений Конституционного Суда РФ к административному судопроизводству, очевидно, следует относить как производство по административным правонарушениям и административным спорам в суде общей юрисдикции, так и по экономическим спорам, вытекающим из административных отношений в арбитражном суде. Соответственно, предметом административного судопроизводства выступают, с одной стороны, административные правонарушения, а с другой — административные споры.
В этом контексте представляется возможной и оправданной дифференциация административного судопроизводства на определенные формы.8 В качестве таковых форм, как представляется, можно выделить административно-тяжебную юрисдикцию (административная юстиция) и административно-деликтную юрисдикцию.9 Административно-тяжебное судопроизводство — форма защиты прав граждан и юридических лиц в сфере исполнительной власти, административно-деликтная юрисдикция — форма реализации административной ответственности. В теоретическом плане выделение двух форм административного судопроизводства и их соответствующих предметов — административного правонарушения и административного спора — ставит вопрос о необходимости использования некоторой более общей категории для обозначения предмета административного судопроизводства в целом. В качестве такой категории, как представляется, может выступать понятие «административно-правовой конфликт». В российском правоведении данная категория еще не получила необходимого теоретического осмысления. Ее анализ отсутствует даже в наиболее солидных изданиях по юридической конфликтологии.10
2. Административно-правовой конфликт — административное правонарушение — административный спор: соотношение понятий. Имеющиеся в литературе трактовки соотношения этих понятий вряд ли следует признать удачными. Так, А. П. Петухов рассматривает административный спор в качестве разновидности административного правонарушения. Он полагает, что правонарушение проявляется в двух видах: 1) в «чистом правонарушении», т. е. деянии, представляющем состав определенного деликта, и 2) в правовом споре, т. е. определенном состоянии общественного отношения, когда один из субъектов полагает, что его права нарушаются противоправным поведением другого субъекта.11 С такой позицией трудно согласиться. Спор о праве является не правонарушением, а формой правомерного поведения по защите субъективного права, одной из юридических гарантий защиты нарушенных или оспоренных прав.12 Спор о праве может быть вызван правонарушением, он может опосредовать правовые конфликты в виде правонарушения, однако он опосредует не только их, но и иные «помехи», препятствия осуществлению права.
В то же время в литературе неоднозначно решается и вопрос о соотношении правонарушения и конфликта. Одни авторы полагают, что конфликт предшествует правонарушению, служит его предпосылкой либо является его следствием.13 В результате эти понятия рассматриваются как разнопорядковые и правонарушению отказано в праве называться юридическим конфликтом. При таком подходе смешиваются понятия социального конфликта (политического, управленческого, бытового и т. д.), действительно способного служить причиной правонарушения, и правового конфликта, представляющего собой конфликт, возникновение, протекание и разрешение которого предусмотрено (урегулировано) нормами права. Другие авторы сводят правовые конфликты именно к правонарушениям14 либо определяют правонарушение через понятие конфликта.13 Такой же подход встречается и при определении спора о праве.16 Более обоснованной представляется позиция В. Н. Кудрявцева, который рассматривает юридический конфликт как противоборство субъектов права в связи с применением, нарушением или толкованием правовых норм.17 При таком подходе правовой конфликт правомерно интерпретировать как родовое понятие по отношению и к правонарушению (конфликту в связи с нарушением права), и к спору о праве. В принципе, к этой идее склоняется и H. H. Тарусина, полагающая, что категория «правовой конфликт» отражает «любые состояния противоправности или оспаривания», «обнимает собою и то, и другое» и имеет универсальный характер.18
Деление правовых конфликтов на два основных вида — правонарушение и спор о праве — проистекает из его амбивалентности как социального конфликта, способного носить как деструктивный, так и конструктивный характер. В этом контексте формально-логическая интерпретация трех понятий «административное правонарушение — административно-правовой спор — административно-правовой конфликт» показывает наличие родовидовых связей между ними. Данные связи выражаются через отношения соподчинения, когда два понятия («правонарушение» и «правовой спор») не подчинены друг другу, но подчинены одновременно третьему («правовой конфликт»). Правовой спор и правонарушение — относительно различные понятия, ибо имеют такой наиболее общий признак, как «конфликтное юридические отношение». Они выступают и как однородные понятия, потому что имеют одну главную часть — «конфликт», хотя и различаются по конструктивной направленности. Они являются зависимыми и соединимыми понятиями, поскольку оба входят в содержание родового понятия «правовой конфликт». В формально-логическом плане все эти понятия характеризуются отношениями соподчинения объемов: понятие административно-правового конфликта является подчиняющим, а понятия административного правонарушения и административно-правового спора, исключающие друг друга, находятся в объеме третьего, т. е. административно-правового, конфликта. Исходя из этого, представляется вполне обоснованной позиция Н. Ю. Хаманевой, рассматривающей административно-правовой спор как разновидность юридического конфликта.19
3. Понятие и специфика административно-правового спора. Эта разновидность административно-правового конфликта еще не стала предметом самостоятельного углубленного исследования и требует основательного теоретического осмысления.20 Одна из причин неудовлетворительной разработанности в отечественной литературе проблемы административно-правового спора связана с отрицанием возможности его существования в советском праве. Лишь к 70-м годам в ходе длительной дискуссии утверждается мнение, что в делах, возникающих из административно-правовых отношений, суд разрешает спор о праве, но не гражданском, а административном. Наличие спора свидетельствует о предположительном или действительном нарушении административными органами субъективных прав граждан или о создании помех в осуществлении этих прав. Дело возбуждается в целях устранения таких помех и защиты субъективных прав и охраняемых законом интересов. Обжалуя в суд административный акт, гражданин заявляет о своем несогласии с действиями органов управления, требует признать их незаконными. Административный же орган в лице представителя вправе доказывать обоснованность своих действий и неосновательность требований гражданина.
Проверка законности действий административных органов осуществляется судом путем рассмотрения и разрешения споров о праве между гражданами и административными органами, которые выступают как стороны с противоположными юридическими интересами. Таким образом, суд при рассмотрении этих споров сталкивается с двумя взаимно исключающими друг друга требованиями, позициями по одному и тому же правовому вопросу. Суд обязан определить, чья позиция по делу — административного органа или гражданина — соответствует закону. В задачу суда, следовательно, входит объективное исследование всех доказательств по делу и в соответствии с этим вынесение оценки правомерности действий сторон. Разрешение административного спора — это способ судебной проверки законности и обоснованности решений административных органов и должностных лиц.21
Мнения о невозможности административного спора из-за неравенства сторон в административно-правовом отношении высказывались и в 80-е годы.22 Критикуя позицию сторонников данного подхода, А. Т. Боннер справедливо называет их мнения отголоском давно пересмотренной в теории точки зрения и полагает, что возможность спора о праве административном в юридической литературе в последнее время сомнений не вызывает.23 Однако и ныне встречаются утверждения, что в делах, возникающих из административно-правовых отношений, из-за неравенства сторон речь идет не о споре, а именно о жалобе с требованием проверить законность действий или актов органов и должностных лиц исполнительной власти.24 С такими утверждениями трудно согласиться.
Во-первых, материально-регулятивное отношение, из которого спор возникает, вряд ли следует идентифицировать с самим административным спором как охранительным правоотношением. Возникая из отношений неравного, нетождественного положения сторон, административный спор как охранительное правоотношение разворачивается между равноправными субъектами, ибо в этом случае отсутствует властное управляющее воздействие.. В административном споре орган управления реализует не властные полномочия, а такие же права и обязанности, которые имеет и другая сторона — гражданин, т. е. права и обязанности, выражающиеся в формулировании, обосновании и доказывании своих требований и возражений. Во-вторых, правовое равенство гражданина и органа исполнительной власти как субъектов административного спора имеет теоретическое и нормативно-правовое основания. Концептуальными установками правового государства в его основу заложено правовое равенство власти, гражданина и общества, их правовое равенство перед законом и судом. Государство предстает как субъект права, обладающий особыми властными полномочиями, которые ограничены правами других субъектов. В случае неправомерного использования этих полномочий, вызывающего нарушение субъективных прав, между ними возможен спор о праве административном (публичном).
Правовое равенство сторон в административном споре, так же как и их неравенство в регулятивном административном правоотношении, имеет нормативно-правовое основание. Если законодатель полагает необходимым поставить участников административных отношений в такое положение, когда ни одна из сторон не может своей властью ликвидировать спорность субъективных прав, то их конфликт приобретает качество правового спора. В этом случае споры о праве не могут быть ни вертикальными, ни горизонтальными, ибо они — всегда конфликты равноправных сторон.25 Иное дело, что субъекты административного спора неравны фактически: с одной стороны, орган исполнительной власти или должностное лицо, в распоряжении которых находятся значительные информационные, людские и другие потестарные ресурсы, а с другой — гражданин, такими ресурсами не обладающий. Именно данное обстоятельство должно в первую очередь предопределять особенности правовых процедур протекания и разрешения административного спора.
Спор о праве как конфликт между равными в правовом отношении сторонами по своей сути и структуре не изменяется в зависимости от отраслевой принадлежности нарушенного или оспоренного права.26 Не составляет исключения в этом аспекте и спор о праве административном. Однако его особенности, в значительной мере связанные с явным фактическим неравенством субъектов, предопределяют потребность в развитом административно-процессуальном праве, призванном обеспечить действенность правового равенства сторон, либо, по крайней мере на данном этапе, в специальных нормах, подобных содержащейся в ч. 1 ст. 53 АПК РФ. Представляется, что такая норма должна найти отражение и в новом ГПК РФ.
Выяснение специфики спора о праве административном требует концептуального определения его границ и юридической природы. Этому должно способствовать прежде всего уточнение понятий. Для обозначения данной категории споров ныне используются различные термины: «административно-правовой спор», «спор о праве административном», «административный спор», «управленческий спор»,27 «споры в сфере управления» (ст. 22 АПК 1992 г.) и др. В контексте действующего ГПК РСФСР 1964 г. под такими спорами следует понимать споры, возникающие из административно-правовых отношений. Однако данное понятие носит весьма условный характер, поскольку в предмет судебного разбирательства по подобным делам включаются не только спорные административно-правовые, но и иные публично-правовые отношения. Отсюда всю совокупность споров из этих отношений справедливо называют «публично-правовые споры».28 Однако следует согласиться с Н. А. Чечиной, что в новом ГПК в статьях, касающихся споров, возникающих из отношений власти — подчинения, целесообразно «административно-правовую» терминологию сохранить, а также ввести ее в АПК, но «в соответствующей статье дать его расшифровку по аналогии с тем, как это сделано для искового производства в ст. 1 ГПК РСФСР».29 Эту позицию, по сути дела, разделяет и А. Г. Кучерена, включающий в объем понятия «административный спор» все споры, возникающие не только непосредственно из административно-правовых, но и из конституционных, финансовых, налоговых, таможенных и иных публично-правовых отношений, где одним субъектом всегда является орган государственной власти или должностное лицо.30
В теоретическом плане понимание административно-правового спора в значительной мере определяется используемыми для его интерпретации методологическими подходами. Однако данные интерпретации не могут не опираться на особенности правового регулирования, определяющего протекание и разрешение административно-правового спора в той или иной правовой системе. Именно этим обусловлены прежде всего формальный и материальный подходы к его пониманию.
К сторонниками формального подхода относят обычно Г. Еллинека, который понимал под административными спорами такие, которые рассматриваются в административных судах. Формальная интерпретация имеет место и тогда, когда для определения понятия административного спора в качестве критерия берется особая процедура, в соответствии с которой решаются споры. Однако формальный критерий оказывается явно недостаточным, особенно в случаях, когда административные суды отсутствуют и разрешение конфликтных ситуаций в сфере государственного управления отнесено к компетенции общего суда.
Приверженцы материально-правового подхода (Ориу, Дюги, С. Попович и др.)31 при определении административного спора исходят либо из особенностей его субъектного состава как особого правоотношения («субъектный» подход), либо из характера материально-правовых отношений, являющихся его предметом («предметный» подход). С точки зрения субъектной интерпретации в качестве административного должен рассматриваться спор, в котором орган управления выступает стороной, действия которой оспариваются, либо возбуждающей спор. Но в этом случае оказывается, что административный спор возникает и тогда, когда органы управления реализуют нормы гражданского права. Предметный подход опирается на две основные предпосылки: а) на различие между частным и публичным правом; б) на то, что органы государственного управления применяют в основном публичное, прежде всего административное, право. Согласно этому подходу административный спор отсутствует, если органами исполнительной власти применяется частное право и может существовать даже тогда, когда акт принят не органом государственного управления, а иной организацией, но этим актом применяются нормы административного права, вследствие чего спор приобретает административно-правовой характер. Отсюда делается вывод, что спор считается административным, если юридический вопрос, составляющий существо спора, является вопросом административного права.32 Данная точка зрения разделяется и российскими учеными.33
4. Дискуссии о юридической природе спора о праве. Разграничение формального и материального критериев при определении административного спора не раскрывает, однако, его юридической природы и механизма возникновения: представляет ли он собой материально-правовое явление, либо он не существует вовсе, пока не заявлен в установленном порядке в компетентный орган и не стал предметом рассмотрения в определенной процессуальной форме? В интерпретации этой проблемы при разработке теории административного спора, на наш взгляд, следует избегать двух крайностей, представленных, с одной стороны, концепцией спора о праве в объективном, материальном смысле, а с другой — «процессуальной» теорией спора о праве.
«Материальная» концепция исходит из объективной стороны спора о праве как правового конфликта. В основе данной концепции лежит интерпретация правового спора как препятствия осуществлению права в материально-правовом отношении, в результате которой он сводится к сопротивлению, помехам, самому этому спорному правоотношению и в определенной мере к правонарушению.34
«Процессуальная» теория базируется на субъективной оценке самого факта конфликтной ситуации, на юридически значимой форме выражения этой оценки и, следовательно, на субъективной стороне спора о праве как разновидности правового конфликта. Она связывает возникновение спора о праве лишь с моментом обращения в суд или иной юрисдикционный орган в определенном порядке, регламентированном законом, и отрицает возможность административного спора вне процессуальных отношений.35 Такой подход приводит в конечном счете к слиянию в единое целое спора о праве с процессом его рассмотрения и разрешения, с деятельностью по осуществлению правосудия, к тому, что суд становится участником спора, хотя и «руководящим»,36 к отождествлению административного дела (тяжбы) и процесса его рассмотрения. Кроме того, в этом случае понятием спора о праве не охватывается оспаривание в рамках материально-правовых процедур, как предусматривается, например, ст. 27 Федерального закона «О выборах Президента РФ».
В процессе разработки подходов, способных преодолеть ограниченность данных концепций, наметилось три основных направления: «дуалистическое», «предпроцессуальное» и «конфликтное».
Основная идея «дуалистического» подхода — понятие спора о праве в материальном аспекте предшествует его процессуально-правовому пониманию, и оба эти аспекта спора о праве применимы к одному и тому же спорному отношению.37 В данной трактовке спор о праве — одновременно явление двух типов правоотношений: регулятивных, из которых он возник, и охранительно-процессуальных, возникающих в связи с обращением в суд. Такой подход ведет к тому, что, с одной стороны, разрывается единство понятия спора о праве, а с другой — конструкция процессуального спора в конечном счете лишается самостоятельного правового содержания, ибо «процессуальный спор — тот же материально-правовой спор, только переданный на рассмотрение и разрешение компетентного органа».38
Придерживаясь «дуалистической» концепции, П. Ф. Елисейкин связывает возникновение спора о праве как материально-правового явления с возникновением нового, ранее не существовавшего материально-правового отношения, охранительного по своей природе.39 Эта идея получила дальнейшее развитие в «процессуальной» теории В. В. Бутнева, выступающего против отождествления спора о праве как с регулятивными, так и с охранительными и процессуальными правоотношениями. В данной теории спор о праве предстает как особое организационно-охранительное правоотношение, содержание которого составляют взаимные права и обязанности спорящих сторон по убеждению друг друга в своей правоте, выражающееся в закрепленных в законе правах и обязанностях сформулировать, обосновать и доказать свои требования и возражения.40 В предусмотренных законом случаях спор может быть урегулирован самими органами без обращения в юрисдикционный орган. Будучи перенесенным на рассмотрение в суд, полагает В. В. Бутнев, спор о праве не утрачивает материально-правового характера, а становится предметом судебной деятельности. При этом он не приобретает процессуального характера, а оказывается предпроцессуальным отношением, ибо спор существует между сторонами, а процессуальные отношения складываются с участием судьи.41
В «предпроцессуальной» концепции спор о праве относится к процедурам, не связанным с применением права, т. е. к «организационно-процедурным» или локальным организационным отношениям, находящимся вне процесса. Такая интерпретация сущности спора о праве способствует усилению внимания к правовому регулированию в сфере доюрисдикционного разрешения конфликтных ситуаций не только в гражданском, но и в административном праве, где доюрисдикционные обращения к автору управленческого акта также вполне правомерны.42 Это предполагает, в частности, необходимость расширения в административном законодательстве круга норм, подобных норме, закрепленной в ст. 387 Таможенного кодекса РФ. Таким образом, конструкция спора о праве как организационно-охранительной процедуры, предполагающей отсутствие властного управленческого воздействия и правовое равенство сторон, вполне перспективна и может служить одной из методологических основ при разработке теории административного спора.
Однако наибольшей эвристической ценностью обладает «конфликтный» подход, позволяющий интерпретировать административный спор как разновидность юридического конфликта. Такой подход предполагает уяснение связи понятий «спор о праве» и «правовой конфликт». В литературе по данному поводу высказываются различные суждения. «Психологизированную» интерпретацию этой связи дает В. С. Жеребин, рассматривающий правовой спор как «идейно-психологическое состязание», «сопровождение» правового конфликта, выражающееся в «специальных категориях правосознания».43 Несомненно, возникновению правового спора предшествует осознание, оценка самими сторонами факта конфликтной ситуации. Тем не менее спор о праве — это не противоборство идей, пусть даже правовых, на определенном психологическом фоне, а обмен притязаниями и возражениями, имеющими юридическое значение, выдвинутых и обоснованных в соответствии с определенными процедурно-процессуальными нормами. Спор о праве — это не идейно-психологическая компонента юридического конфликта, а сам конфликт, его разновидность.
Данную позицию вполне обоснованно занимает И. М. Зайцев, определяя спор о праве через понятие правового конфликта и рассматривая его как необходимое соединительное звено между материальным и соответствующим процессуальным правом.44 По его мнению, правовой спор — это юридическая форма объективизации конфликтов относительно прав и обязанностей его участников. С таким мнением нельзя не согласиться, если иметь в виду, что в споре о праве юридически объективизируются различные социальные конфликты, а сам он как юридически значимое явление также представляет собой социальный конфликт особого рода — правовой конфликт. В целом концепция И. М. Зайцева, несмотря на ее несомненные достоинства, не получила должной логической завершенности и не лишена противоречий, на которые обратила внимание еще H. H. Тарусина: с одной стороны, спор о праве — момент развития регулятивного правоотношения, а с другой — охранительное правоотношение.45 Не бесспорна и позиция Н. Н. Тарусиной, определяющей соотношение спора о праве и правового конфликта по формуле «девиантность — конфликтность: деликтность, оспаривание» и тем самым относящей спор о праве к девиантному поведению.46 Спор о праве — форма допустимого правомерного поведения, девиантен выход за пределы предусмотренных для него процедур. В этом аспекте административный спор выступает как законное юридическое средство, используемое частными лицами для защиты от неправомерных действий (решений) органов управления, в результате которых нарушаются их права и свободы, создаются препятствия осуществлению прав и свобод, незаконно возлагается какая-либо обязанность или имеет место незаконное привлечение их к какой-либо ответственности. Оспаривание как форма конфликтного поведения имеет в данном случае позитивную, охранительную направленность, отражающую амбивалентность административно-правового конфликта. Отсюда административный спор можно интерпретировать как конструктивный правовой конфликт, выражающийся в разногласиях относительно административных прав и обязанностей, правомерности применения мер юридической ответственности органами исполнительной власти.
«Конфликтный» подход к спору о праве открывает возможность для разработки интегративной концепции, которая позволила бы преодолеть его односторонние трактовки в рамках «материальной» и «процессуальной» теорий. В этом отношении заслуживают внимания теоретические установки на необходимость при исследовании спора о праве рассматривать в единстве его объективную и субъективную стороны.47 Конфликтный подход оказывается плодотворным, в частности, для раскрытия динамики административно-правового спора,48 дает методологические основания для выявления его различных форм. В качестве таких форм можно выделить: а) квазиюридическую — неурегулированный процедурно-правовыми нормами фактический спор, в котором субъекты либо мотивация их поведения, либо предмет конфликта обладают правовыми признаками;49 б) процедурную, возникающую, с одной стороны, с юридически значимым заявлением несогласия с административным актом (действием) самому автору акта,50 а с другой — с заявлением претензий к должностному лицу или органу управления в связи с неправомерностью их действий (решений) в вышестоящую инстанцию (упрощенная форма спора о праве административном); в) тяжебную, возникающую с заявлением жалобы или административного иска, когда стороны административно-правового конфликта доказывают свою правоту перед судом (полный административный спор, предполагающий притязания и возражения, пререкания сторон).
Концепция спора о праве как разновидности правового конфликта позволяет интерпретировать его как многогранное и динамичное явление. Она вполне может претендовать на роль наиболее перспективного направления в отраслевых исследованиях спора о праве административном и в разработке ряда основополагающих категорий его теории. Это не означает, что следует отказаться от других подходов, способных высветить отдельные существенные «моменты истины» о природе, содержании и формах административно-правового спора.
|
