Защита прав интеллектуальной собственности.
Усольцева, С. В. 2003 Аннотация: Опубликовано : Сибирский Юридический Вестник. - 2003. - № 1. Материал(ы): Защита прав интеллектуальной собственности. Усольцева, С. В.
В действующем российском законодательстве нет системы норм, посвященных защите прав на интеллектуальную собственность в целом; имеются лишь отдельные положения о способах защиты прав на конкретные виды объектов (авторского права, патентного права и т.д.). Думается, что этот пробел должен быть восполнен.
Настоящая статья основана на общепринятых в цивилистике подходах к защите прав. Соответственно, право на защиту здесь будет пониматься как субъективное гражданское право – юридически закрепленная возможность управомоченного лица использовать специальные меры правоохранительного характера, которая включает в себя как материально-правовые, так и процессуальные меры. Указанные меры классифицируются следующим образом: 1) меры непосредственного воздействия правообладателя на правонарушителя (самозащита); 2) меры оперативного воздействия; 3) меры государственно-принудительного характера, которыми может воспользоваться управомоченный субъект. Что касается первой группы мер, то здесь не усматривается сколько-нибудь серьезных проблем теоретического характера применительно именно к объектам интеллектуальной собственности. Иными словами, здесь применимы те подходы, определения и толкования, которые сформулированы в специальной литературе в отношении любых гражданских прав. Следует, однако, отметить наличие некоторых спорных моментов в определении понятия самозащиты как таковой. Так, если понимать под самозащитой совершение управомоченным лицом не запрещенных законом действий фактического порядка, направленных на защиту его личных или имущественных прав и интересов[1], которые могут быть как предусмотрены законом, так и вытекать из обычно принятых правил, применительно к интеллектуальной собственности таковыми могут считаться различные технические средства защиты (например, голограммы, «водяные знаки» и т.п.). Граница применения таких мер – недопустимость нарушения прав и интересов других лиц.
Основываясь на другом определении – самозащита есть «действия граждан и организаций по защите гражданских прав и охраняемых законом интересов, которые совершаются ими самостоятельно, без обращения за помощью к государственным или иным компетентным органам»[2], к самозащите можно отнести, например, такие действия субъектов права интеллектуальной собственности как использование знаков охраны авторских, смежных прав, прав на топологии интегральных микросхем либо товарный знак. Цель данных действий состоит в оповещении других лиц о своих правах; юридического значения для возникновения прав использование указанных знаков само по себе не имеет. Но такие знаки играют предупредительную роль, предотвращая определенную часть посягательств на соответствующие права интеллектуальной собственности, и в случае нарушения факт их использования приобретает доказательственное значение.
Меры оперативного воздействия понимаются здесь как такие юридические средства правоохранительного характера, которые применяются к нарушителю гражданских прав и обязанностей непосредственно управомоченным лицом как стороной в гражданском правоотношении без обращения за защитой права к компетентным государственным или общественным органам.[3] Такие меры могут применяться, если они прямо предусмотрены законом или соглашением сторон. Думается, их применение вполне возможно в относительных правоотношениях (например, при наличии авторского или лицензионного договора). Действующее законодательство об интеллектуальной собственности не содержит каких-либо норм, подпадающих под определение мер оперативного воздействия, однако это не означает, что таких мер не может быть в принципе – по мере развития соответствующего законодательства это, скорее всего, будет сделано.
Рассмотрим меры правоохранительного характера, применяемые к нарушителям гражданских прав компетентными государственными или иными органами.
В юридической литературе принято выделять юрисдикционную, неюрисдикционную и смешанную форму реализации указанных мер.
В законодательстве об интеллектуальной собственности в качестве основного предусмотрен судебный порядок защиты (ст. 31 Патентного закона РФ, ст. 45 Закона «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров» и др.). Кроме того, в отношении объектов промышленной собственности предусматривается специфический порядок защиты прав, который нельзя отнести ни к судебной, ни к административной форме; иногда в литературе этот порядок именуют «квазиюрисдикционным». Речь идет о системе обжалования определенных решений Патентного ведомства РФ в Апелляционную палату РФ, Высшую патентную палату РФ, в соответствии с последними изменениями и дополнениями законодательства – Палату по патентным спорам (ст. 29 Патентного закона, последний абзац ст. 31 того же Закона, ст. 28, 29, 42, 45 Закона «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров»).
В свою очередь, меры государственно-принудительного характера могут классифицироваться на превентивные, регулятивные и меры гражданско-правовой ответственности.
Меры превентивного (предупредительного) характера направлены на устранение, предотвращение угрозы нарушения права. Возможно, к таким мерам следует отнести способы обеспечения иска по делам о нарушении авторских или смежных прав, предусмотренные ст. 50 соответствующего Закона: суд или судья единолично может вынести определение о запрещении ответчику или лицу, в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что оно является нарушителем, совершать определенные действия (например, изготовление, воспроизведение, продажу или иное, предусмотренное Законом «Об авторском праве», использование экземпляров произведений или фонограмм, в отношении которых предполагается, что они являются контрафактными). Аналогичную роль могут играть определения о наложении ареста и изъятии всех экземпляров произведений и фонограмм, в отношении которых предполагается, что они являются контрафактными (п. 2 ст. 58 Закона).
В определенном смысле к мерам превентивного характера могут быть отнесены: признание авторства, установление патентообладателя, уничтожение изготовленных изображений товарного знака или обозначения, сходного с ним до степени смешения.
Меры регулятивного характера не связаны с имущественным воздействием на нарушителя и применяются в случаях, когда само правонарушение как таковое отсутствует либо носит такой характер, который позволяет разрешить гражданско-правовой спор без применения мер юридической ответственности. Здесь также не усматривается существенных отличий между материальной и интеллектуальной сферами. Так, меры, применяемые судом при рассмотрении преддоговорных споров; меры, связанные с признанием сделки недействительной и применением последствий недействительности сделки, относимые в литературе к регулятивным, с полным основанием могут применяться и к отношениям, возникающим по поводу объектов интеллектуальной собственности. Однако эти меры также возможны лишь в относительных правоотношениях.
Особое место в системе защиты нарушенных или оспариваемых прав занимают меры юридической ответственности. Полагаем, что институту ответственности в праве интеллектуальной собственности уделяется необоснованно мало внимания; как правило, эти вопросы рассматриваются применительно к отдельным объектам, а само изложение материала представляет, скорее, комментарий действующего законодательства, нежели серьезный научный анализ. В силу изложенного представляется необходимым более подробно исследовать различные аспекты указанного института.
Гражданско-правовые санкции предполагают дополнительные обременения для нарушителя, связанные с наступлением для последнего невыгодных имущественных последствий и «всегда представляют умаление его имущественной сферы»[4]. Один из вариантов классификации санкций: конфискационные, штрафные, компенсационные, отказ в защите субъективного гражданского права.
Первый вид санкций представлен в действующем законодательстве об интеллектуальной собственности нормами, закрепленными в п. 4 ст. 49 Закона «Об авторском праве», п. 3 ст. 18 Закона «О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных», п. 3 ст. 11 Закона «О правовой охране топологий ИМС». В Законе «О товарных знаках» подобных мер не предусмотрено, хотя, как представляется, для них есть место в соответствующих правоотношениях. Это еще раз подтверждает отсутствие единообразного подхода законодателя к регулированию сходных отношений в сфере интеллектуальной собственности.
Штрафные санкции – меры, предусмотренные в законе или договоре, предусматривающие взыскание определенной суммы с нарушителя в пользу потерпевшей стороны, причем независимо от убытков, понесенных последней[5]. К таким санкциям относится неустойка (штраф, пеня). Как отмечается в литературе, основное назначение санкций такого рода – «побуждение контрагента к добросовестному выполнению обязанностей»[6]. Договорная неустойка, разумеется, может иметь место в случаях нарушения соответствующих обязательств сторонами договора, заключенного в отношении какого-либо объекта интеллектуальной собственности. Законных неустоек в действующих нормативно-правовых актах об интеллектуальной собственности не предусматривается.
Компенсационные санкции выполняют важнейшую функцию гражданского права – восстановление имущественной сферы потерпевшего. Возмещение убытков как универсальная мера гражданско-правовой ответственности (ст. 15 ГК РФ) может применяться ко всем соответствующим нарушениям прав на интеллектуальную собственность. Объем возмещения может быть ограничен – как это сделано, например, в п. 2 ст. 34 Закона «Об авторском праве», предусматривающем обязанность автора, не представившего произведения в соответствии с условиями авторского договора заказа, возместить реальный ущерб, причиненный заказчику.
В российском законодательстве об интеллектуальной собственности присутствуют и иные меры, направленные на возмещение имущественных потерь потерпевшего. Так, ст. 49 Закона «Об авторском праве» наряду с возмещением убытков в полном объеме (п. 3) дает возможность обладателю нарушенного авторского или смежного права альтернативно по отношению к убыткам требовать взыскания дохода, полученного нарушителем (п. 4) или выплаты компенсации в сумме от 10 до 50.000 МРОТ (п. 5). Как отмечается в литературе, поскольку указанные меры применяются вместо возмещения убытков, они предполагают их фактическое наличие, но не требуют доказывания[7]. В такой позиции усматривается некоторое противоречие: с одной стороны, для того, чтобы применить одну из указанных в пунктах 4 и 5 мер, необходимо наличие убытков, с другой стороны, этот факт не требуется устанавливать.
Полагаем, что, следуя буквальному толкованию пп. 4–6 ст. 49 Закона «Об авторском праве», для взыскания дохода, полученного вследствие нарушения авторских и смежных прав, требуются такие юридические факты, как само нарушение и получение дохода (разумеется, между этими фактами должна существовать причинно-следственная связь). Очевидно, необходимо дать толкование понятию «доход». Основываясь на данных экономической науки и общепринятом значении слова «доход» можно предложить следующее определение. Доход в данном случае – это чистая прибыль, полученная в результате правонарушения. Это понятие нельзя приравнять к упущенной выгоде (ст. 15 ГК РФ), так как здесь во внимание берется не та прибыль, которую могло бы получить само лицо, право которого нарушено, при обычных условиях оборота. Указанная сумма определяется применительно к нарушителю. И в этом случае доход может не совпадать с убытками. Разумеется, если это несовпадение будет выражаться в превышении доходов над убытками, экономически для правообладателя выгоднее потребовать именно взыскания дохода. Однако процесс доказывания суммы дохода иногда сопряжен с большими трудностями: необходимо получить доступ к финансово-хозяйственной документации ответчика, установить источники продаж, выявить сбытовую сеть и т.п. В силу указанных причин истец, предъявляя требование о взыскании дохода, должен хотя бы приблизительно определить его сумму, а для этого он должен иметь точные данные о деятельности ответчика, что не всегда реально осуществимо. Возможности правоохранительных органов в части сбора необходимых доказательств по таким делам на сегодня в России также невелики. Неудивительно, что наиболее распространенным требованием, предъявляемым к нарушителям авторских и смежных прав, выступает выплата компенсации, размер которой определяется по усмотрению суда в пределах, установленных законом. Применение данной меры ответственности также порождает ряд теоретических и практических вопросов. Так, поскольку указанная мера применяется вместо возмещения убытков, то здесь требуется наличие факта нарушения исключительных авторских или смежных прав (имущественных прав). В данном случае не совсем ясно, на основании каких критериев суд должен избирать конкретный размер компенсации (пределы от 10 до 50 000 МРОТ весьма широки). Возможно, критерии должны быть сформулированы официально, например, в постановлениях высших судебных инстанций.
Законом «О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных» (ст. 18) в качестве компенсационных санкций предусмотрены три меры, которые по сути не отличаются от аналогичных мер, закрепленных Законом «Об авторском праве», однако сформулированы они несколько по-иному. Так, автор программы или базы данных или иные правообладатели могут требовать возмещения убытков, в размер которых включается сумма доходов, правомерно полученных нарушителем. Не совсем ясно, чем продиктован такой подход законодателя. Во-первых, подобная формулировка расширяет понятие убытков, что противоречит ст. 15 ГК РФ. Во-вторых, если программы и базы данных приравнены законодателем к объектам авторского права (ст. 2 Закона «Об правовой охране программ для ЭВМ и баз данных»), то неясно, чем объясняется иной подход к определению размера возмещаемых убытков. Тем более, что в остальном ст. 18 («Защита прав на программу для ЭВМ и базу данных») не содержит каких-либо принципиальных отличий от аналогичных норм Закона «Об авторском праве». Вместо возмещения убытков правообладателям представлено также право требовать выплаты нарушителем компенсации в определяемой по усмотрению суда сумме от 5 000 до 50 000 МРОТ в случаях нарушения с целью извлечения прибыли. Таким образом, несколько сужена сфера применения последней меры по сравнению с убытками. Но вопросы о критериях определения конкретной суммы остаются и здесь. Кроме того, по-разному определяется взаимосвязь между возмещаемыми убытками и конфискованными контрафактными экземплярами (если таковые были): в отношении программ и баз данных имеется норма, предусматривающая зачет стоимости указанных экземпляров, а также использованных для их изготовления материалов и оборудования, если они были переданы истцу по его просьбе, в размер возмещаемых убытков (п. 3 ст. 18 Закона «О правовой охране программ»); в отношении произведений и фонограмм подобного указания в Законе не содержится (см. п. 4 ст. 49 Закона «Об авторском праве»).
Полагаем, что и здесь необходим единообразный подход. Закон «О правовой охране топологий ИМС» не содержит такой меры, как выплата компенсации; предусматривается лишь возмещение убытков, в размер которых включается сумма доходов, неправомерно полученных нарушителем (п. 1 ст. 11 Закона). Стоимость контрафактных экземпляров, возвращаемых истцу, засчитывается в размер возмещаемых убытков.
Что касается отказа в защите права как санкции особого рода, которая применяется в случаях злоупотребления правом со стороны самого управомоченного лица (п. 2 ст. 10 ГК РФ), то здесь никаких особенностей не усматривается, то есть и основания применения, и последствия такие же, как в других гражданских правоотношениях.
|
