Гражданский кодекс и создание предприятий с иностранными инвестициями [Журнал "Правоведение"/1995/№ 4-5]
Мусин В. А.
Принятая Государственной Думой 21 октября 1994 г. часть первая Гражданского кодекса РФ олицетворяет собой новый и притом очень важный этап правового регулирования рыночных реформ в нашей стране. Все более активная интеграция России в мировую экономику предполагает дальнейшее развитие внешнеэкономической деятельности, включая привлечение иностранных инвестиций на российский рынок. Важно установить, в какой мере отношения в этой весьма специфической области подпадают под действие норм ГК.
Правила ГК позволяют вполне определенно ответить на данный вопрос.
Кодекс устанавливает иерархию актов, содержащих нормы гражданского права, причем закрепленная в нем иерархия несколько отлична от существовавшей ранее. Отличие касается соотношения норм, зафиксированных в Кодексе, с одной стороны, и включенных в иные федеральные законы — с другой.
Раньше было принято исходить из того, что все законы как нормативные акты, принятые высшими органами представительной власти страны, обладают равной юридической силой, и поэтому при расхождении между ними действует более поздний закон. По изложенным причинам, например, нормы Закона о собственности от 24 октября 1990 г. превалировали над не совпадающими с ними положениями ГК РСФСР 1964 г.
Новый Кодекс внес в это (считавшееся ранее очевидным) правило существенные коррективы. Согласно п. 2 ст. 3 ГК «нормы гражданского npaвa, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу», т. е. применявшийся ранее подход сохраняется теперь лишь в отношении иных (нежели ГК) федеральных законов, содержащих гражданско-правовые нормы. Преобладание норм, упомянутых законов над нормами ГК, вообще говоря, исключено ipso jure, так "как ГК наделен более высокой юридической силой по сравнению с иными федеральными законами, включающими нормы гражданского права. Иными словами, принцип «lex speciales derogal generales» не подлежит применению к нормам ГК. Следовательно, отмена или модификация норм ГК возможна, как правило, лишь путем внесения изменений в сам Кодекс.
Отмеченное правило знает, однако, ряд исключений.
Одно из них обусловлено закрепленным в Конституции РФ (п. 4 ст. 15) преобладанием международных договоров над нормами внутреннего законодательства. В соответствии с п. 2 ст. 7 ГК, «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством, применяются правила международного договора», которым к тому же придается прямое действие, «кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта». Следует при этом отметить, что международные договоры, устанавливающие иные правила, чем предусмотренные законом, подлежат ратификации (см. п. 1 ст. 15 Федерального закона о международных договорах Российской Федерации от 16 июня 1995 г.).
Кроме того, применительно к некоторым разновидностям отношений, подлежащих под гражданско-правовое регулирование, самим Кодексом предусмотрено преобладание правил, установленных соответствующими федеральными законами, над нормами ГК. В частности, согласно п. 1 ст. 2 ГК «правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральным законом». К числу таких законов в первую очередь относится Закон об иностранных инвестициях в РСФСР от 4 июля 1991 г.
Рассмотрим соотношение его норм с нормами ГК применительно к созданию предприятий с иностранными инвестициями. Прежде всего возникает вопрос об организационных формах этих предприятии. По этому вопросу в Законе об иностранных инвестициях сказано следующее: «Предприятие с иностранными инвестициями учреждается в порядке, предусмотренном действующим на территории РСФСР законодательством о предприятиях и предпринимательской деятельности, хозяйственных обществах и товариществах с учетом дополнений, установленных настоящим Законом» (ст. 13).
В настоящее время организационные формы коммерческих организаций определены в ГК (§ 2 гл. 4). Как известно, гл. 4 введена в действие со дня опубликования Кодекса,1 и с этого времени коммерческие организации (как чисто российские, так и с иностранными инвестициями) могут создаваться исключительно в виде хозяйственных товариществ (полных или на вере) и хозяйственных обществ (с ограниченной ответственностью, с дополнительной ответственностью и акционерных, которые, в свою очередь, могут быть закрытыми или открытыми). С учетом сложившейся практики логично предположить, что наиболее распространенной формой предприятий с иностранными инвестициями будут общества с ограниченной ответственностью и акционерные общества.
Следует отметить, что ГК расставил точки над i в вопросе о возможности образования хозяйственного общества одним учредителем. Ранее этот вопрос не был решен с должной последовательностью.
Если Положение об акционерных обществах, утвержденное постановлением Совета Министров РСФСР от 25 октября 1990 г. № 601, прямо допускало такую возможность (п. 13), то принятый в тот же день Верховным Советом РСФСР Закон о предприятиях и предпринимательской деятельности хранил по этому поводу молчание, что порождало неопределенность и соответствующим образом отражалось на судебной практике. Это имело непосредственное отношение и к предприятиям с иностранными инвестициями, ибо ставило под сомнение правомерность создания такой их разновидности (прямо предусмотренной ст. 12 Закона об иностранных инвестициях от 4 июля 1991 г.), как предприятий, полностью принадлежащих иностранным инвесторам, в тех случаях, когда иностранный инвестор (будь то компания или физическое лицо) оказывался в единственном числе.
ГК внес в эту проблему полную ясность прямыми указаниями на то, что хозяйственные общества в любой их форме (с ограниченной или дополнительной ответственностью, а также акционерные) могут быть учреждены одним лицом (п. 1 ст. 87, п. I ст. 95, п. 6 ст. 98).
Одновременно Кодекс установил ограничение, на котором следует остановиться специально. Речь идет о нормах, запрещающих хозяйственному обществу «иметь в качестве единственного участника другое хозяйственное общество, состоящее из одного лица» (п. 2 ст. 88, п. 6 ст. 98). Указанное ограничение приобретает особую значимость в связи с дочерними обществами.
Прежде всего, ГК своеобразно определяет понятие такого общества. Ранее дочерним признавалось «общество, в котором приобретено 50 процентов акций плюс одна» (п. 150 Положения об акционерных обществах от 25 декабря 1990 г.). Тем самым данное понятие охватывало только акционерные общества, причем в качестве единственного способа обеспечения контроля над таким обществом фигурировало преобладание в его уставном капитале хотя бы на одну акцию.
Кодекс, во-первых, распространяет понятие дочернего общества на любое хозяйственное общество (отвечающее соответствующим признакам) вне зависимости от ею организационной формы; во-вторых, объявляет его главным признаком наличие у другого (основного) хозяйственного общества или товарищества возможности определять решения, принимаемые дочерним обществом; в-третьих, допускает обеспечение такой возможности различными способами, а не только преобладанием в его уставном капитале (п. 1 ст. 105).
Кодекс, далее, привносит существенные новшества и в правовой статус дочерних обществ. Если ранее дочернее общество считалось самостоятельной коммерческой организацией (п. 151 Положения об акционерных обществах от 25 декабря 1990 г.), то согласно Кодексу дочернее общество не отвечает по долгам основного общества (товарищества), последнее же отвечает солидарно с дочерним обществом но сделкам, заключенным им во исполнение полученных от основного общества (товарищества) обязательных указаний.
Кроме того, «в случае несостоятельности (банкротства) дочернего общества по вине основного общества (товарищества) последнее несет субсидиарную ответственность по его долгам» (п. 2 ст. 105).
Как уже отмечалось, основным (по отношению к дочернему обществу) может быть, в принципе, любое хозяйственное общество или товарищество, имеющее право давать дочернему обществу обязательные указания. Такое право может быть приобретено различными путями, в том числе заключением соответствующего договора. Вместе с тем не подлежит сомнению, что наиболее типичным способом является преобладание в уставном капитале дочернего общества.
Здесь, однако, как раз и вступает в силу упомянутое выше ограничение (см. п. 2 ст. 88, п. 6 ст. 98 Кодекса).
Хозяйственное общество, состоящее из одного лица, может выступать в ролл основного по отношению к дочернему, но при условии, что доля такого основного общества в уставном капитале дочернего не достигает 100%, иными словами, в подобной ситуации дочернее общество должно состоять по меньшей мере из двух участников.
Если, с другой стороны, в состав основного общества входят не менее двух лиц, ему может полностью принадлежать уставной капитал дочернего общества.
Отмеченные правила в полной мере распространяются и на предприятия с иностранными инвестициями. Закон от 4 июля 1991 г. упоминает о дочерних предприятиях применительно к совместным предприятиям, а также к предприятиям, полностью принадлежащим иностранным инвесторам. Поскольку данный Закон не определяет понятие дочернего предприятия в сфере иностранных инвестиций, необходимо руководствоваться упомянутым общим понятием, содержащимся в ГК.
В свете изложенного выше не подлежит сомнению, что совместные предприятия могут иметь все 100% в уставном капитале создаваемых ими дочерних хозяйственных обществ.
Что же касается находящихся на российской территории предприятий, полностью принадлежащих иностранным инвесторам, то здесь возможны две различные ситуации: 1) если предприятие создано несколькими иностранными инвесторами, принадлежность ему всего уставного капитала дочернего хозяйственного общества вполне допустима; 2) если же у предприятия один иностранный учредитель, такое предприятие может образовать дочернее хозяйственное общество лишь с привлечением хотя бы еще одного лица.
Теперь представим себе, что иностранная компания, учрежденная одним лицом, имеет в виду создать принадлежащее ей предприятие в Российской Федерации. Такое предприятие будет дочерним по отношению к упомянутой иностранной компании. Обязательны ли описанные ограничения для данного случая?
Обратимся к Закону об иностранных инвестициях. Он, вo-первых, предоставляет иностранным инвесторам право создавать на территории нашей страны полностью принадлежащие им предприятия (а не только СП и филиалы — ст. 12). Во-вторых, к числу иностранных инвесторов отнесены «иностранные юридические лица, включая, и частности, любые компании, фирмы, предприятия, организации или ассоциации, созданные и правомочные осуществлять инвестиции в соответствии с законодательством страны своего местонахождения» (ст. 1).
Каких-либо изъятий для одночленных компаний Закон не устанавливает. Следовательно, если подобные компании управомочены на создание полностью принадлежащих им дочерних предприятий по законодательству своего государства, они располагают этим правом и на территории России.
В то же время такое предприятие (после того, как оно будет создано) может образовывать дочерние общества в Российской Федерации с соблюдением ограничений, о которых говорилось выше. ГК вводит наряду сдочерним также понятие зависимого хозяйственного общества: «Хозяйственное общество признается зависимым, если другое (участвующее, преобладающее) общество имеет более двадцати процентов его голосующих акций акционерного общества или двадцати процентов уставного капитала общества с ограниченной ответственностью» (п. 1 ст. 106).
Возможность прибегать к участию в зависимых хозяйственных обществах открыта и для предприятий с иностранными инвестициями. Отсутствие упоминания о подобных обществах в Законе об иностранных инвестициях от 4 июля 1991 г. объясняется тем, что тогда данное понятие вообще было неизвестно российскому законодательству. Вот почему это молчание Закона не равнозначно запрету.
I К воспринял новый подход к проблеме характера правоспособности юридических лиц. Как известно, в советской цивилистической доктрине и законодательстве традиционно было принято исходить из того, что граждане имеют общую, а юридические лица — специальную правоспособность. На этой идее базировался и ГК РСФСР 1964 г. (ст. 10, 26). Она получила свое отражение также в Законе о предприятиях и предпринимательской деятельности от 25 декабря 1990 г. (п. 2 ст. 21), к Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик от 31 мая 1991 г., введенных в действие на территории Российской Федерации с 3 августа 1992 г. (п. 1 ст. 12), в Законе об иностранных инвестициях от 4 июля 1991 г. (ст. 15).
Между тем в капиталистических странах в современный период наблюдается тенденция к легализации общей правоспособности юридических лиц, облегчающая перелив капиталов в наиболее прибыльные сферы.2
Данная проблема заявила о себе и у нас по мере реформирования российской экономики на рыночных началах, причем можно проследить несколько шагов по пути ее правового оформления.
Прежде всего в этой связи следует упомянуть Положение об акционерных обществах, утвержденное постановлением Совета Министров РСФСР от 25 декабря 1990 г. № 601, где говорилось, что «общество вправе совершать все действия, предусмотренные законом. Деятельность общества не ограничивается оговоренной в уставе. Сделки, выходящие за пределы уставной деятельности, но не противоречащие действующему законодательству, признаются действительными» (ч. 2 п. 5).
Приведенная формулировка представляет собой не что иное, как провозглашение принципа общей правоспособности акционерного общества.
Нельзя, однако, не отметить, что постановление Правительства по юридической силе уступало Закону о предприятиях и предпринимательской деятельности, позволявшему юридическому лицу осуществлять виды деятельности, предусмотренные уставом, и в этом смысле «забегало вперед».
Следующим этапом можно считать Положение о порядке государственной регистрации субъектов предпринимательской деятельности, утвержденное Указом Президента РФ от 8 июня 1994 г. № 1482. Содержащаяся в нем императивная норма, исчерпывающим образом перечислявшая сведения, которые должны были быть отражены в уставе предприятия, не упоминала об осуществляемых предприятием видах деятельности (это было необходимо для государственных и муниципальных предприятии, а также для некоммерческих организаций, имеющих право ведения предпринимательской деятельности — п/п «а» и «б» п. 3). Таким образом, общая правоспособность но существу предоставлялась уже не только акционерным обществам, но и предприятиям любых организационных форм за отмеченными выше исключениями. Вместе с тем и Указ Президент РФ по юридической силе не равен закону, ввиду чего приведенная норма также была, строго говоря, несколько преждевременной.
Теперь эта концепция, будучи отраженной в ГК, получила законодательное закрепление. Согласно ГК коммерческие организации по общему правилу «могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом» (п. 1 ст. 49). Иными словами, им предоставлена общая правоспособность. Соответственно указание в учредительных документах коммерческих организаций предмета и целей их деятельности более не является обязательным (п. 2 ст. 52).
Специальная правоспособность сохранена за некоммерческими организациями, а из числа коммерческих—лишь за унитарными (т. е. государственными и муниципальными предприятиями, а также иными видами организаций, предусмотренных законом (п. 1 ст. 49). Учредительные документы всех этих организаций должны определять предмет и цели их деятельности (п. 2 ст. 52).
Показательно в этой связи, что понятие так называемой внеуставной сделки, т. е. сделки юридического лица, выходящей за пределы его правоспособности, теперь применимо лишь к юридическим лицам, чьи цели деятельности определенно ограничены в его учредительных документах (иными словами, к юридическим лицам со специальной правоспособностью). В отношении коммерческой организации, имеющей общую правоспособность, вопрос о признании сделки недействительной по этому основанию может быть поставлен лишь в случае, если для совершения сделки требуется лицензия на занятие соответствующей деятельностью, и такая лицензия у юридического лица отсутствует (ст. 173 ГК).
Возникает вопрос об объеме правоспособности предприятий с иностранными инвестициями в современных условиях. При ответе на него нужно учесть два обстоятельства: во-первых, такие предприятия, несомненно, относятся к числу коммерческих организаций; во-вторых, Закон об иностранных инвестициях в императивном порядке требует, чтобы учредительные документы таких предприятии обозначали, в частности, предмет и цели деятельности предприятия (ст. 15). Тем самым предприятия с иностранными инвестициями подпадают под понятие коммерческих организаций, сохраняющих специальную правосубъектность в силу прямого указания закона.
Поскольку, как уже отмечено, Закон об иностранных инвестициях по своей юридической силе преобладает над ГК, предоставление предприятиям с иностранными инвестициями общей правоспособности возможно путем внесения изменений в упомянутый Закон, например, элиминированием слов «предмет и цели деятельности предприятия» из ст. 15.
Впрочем, практические затруднения, связанные с существующей редакцией За кона об иностранных инвестициях от 4 июля 1991 г., не следует переоценивать, ибо при изложении предмета и деятельности предприятия с иностранными инвестициями могут быть использованы формулировки, позволяющие ему заниматься по существу любыми видами деятельности, не запрещенными Законом.
Необходимо, далее, затронуть в свете норм нового Кодекса проблему участия государства (в лице управленческих органов) в коммерческих организациях, в том числе создаваемых с привлечением иностранных инвестиций. Эта проблема связана с другой, более общей: об участии государства в гражданском обороте, и прежде всего о порядке распоряжения государственным имуществом. Начнем с последней проблемы.
В соответствии с п. 1 ст. 125 ГК «от имени Российской Федерации и субъектов Российской Федерации могут своими действиями приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права и обязанности, выступать в суде органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов».
В настоящее время распоряжение государственным имуществом, в принципе, отнесено к компетенции Комитетов по управлению государственным имуществом (КУГИ), статус которых определяется, в частности, Типовым положением о Комитете по управлению имуществом края, области, автономной области, автономного округа, городов Москвы и Санкт-Петербурга, обладающим правами и полномочиями агентства Государственного комитета Российской Федерации по управлению государственным имуществом, утвержденным Указом Президента Российской Федерации от 14 октября 1992 г. № 1231.
Согласно Федеральному закону Российской Федерации от 21 октября 1994 г. "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (ч. 1 ст. 4) «впредь до приведения законов и иных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации, в соответствии с частью первой Кодекса законы и иные правовые акты Российской Федерации. . . применяются постольку, поскольку они не противоречат части первой Кодекса».
При оценке норм Типового положения, регламентирующих права КУГИ в области распоряжения государственным имуществом, с точки зрения их соответствия ГК нужно иметь в виду следующее.
Типовое положение наделяет КУГИ исключительным правом распоряжаться государственным имуществом (п. 3.1). Между тем в силу п. 1 ст. 126 ГК «Российская Федерация, субъект Российской Федерации, муниципальное образование отвечают не своим обязательствам принадлежащим им на праве собственности имуществом, кроме имущества, которое закреплено за созданным ими юридическими лицами на праве хозяйственного ведения или оперативного управления, а также имущества, которое может находиться только в государственной или муниципальной собственности».
Что касается государственного имущества, закрепленного за государственными предприятиями на праве хозяйственного ведения или оперативного управления (в последнем случае речь идет о казенных предприятиях), то этим имуществом распоряжаются упомянутые предприятия с согласия собственника, а в известных пределах — самостоятельно (см. п. 2 ст. 295, п. 1 ст. 297 ГК).
Следует также учитывать, что по прямому указанию, содержащемуся в ч. 1 cт. 217 ГК, «имущество, находящееся в государственной или муниципальной собственности, может быть передано его собственником в собственность граждан и юридических лиц в порядке, предусмотренном законами о приватизации государственного и муниципального имущества».
Таким образом, после вступления ГК в силу право КУГИ на распоряжение государственным имуществом состоит в следующем:
1) КУГИ может распоряжаться только имуществом, не закрепленным за государственными организациями на праве хозяйственного ведения или оперативного управления;
2) КУГИ не вправе отчуждать в собственность граждан и юридических лиц (кроме случаев приватизации) государственное имущество, не закрепленное за государственными организациями на праве хозяйственного ведения или оперативного управления.
Это означает, что распоряжение со стороны КУГИ государственным имуществом, не переданным в хозяйственное ведение или оперативное управление, может выражаться в следующих формах:
а) закрепление за унитарными государственными предприятиями или учреждениями на праве хозяйственного ведения или оперативного управления;
б) передача в собственность граждан и юридических лиц в порядке, предусмотренном законами о приватизации;
в) передача в пользование граждан и юридических лиц — в остальных случаях,
В отношении возможности вносить государственное имущество в качестве вкладов в уставные фонды коммерческих организации следует руководствоваться ч. 3 п. 4 ст. 66 ГК, а также ст. 4 Федерального закона о введении в действие части первой Гражданского Кодекса Российской Федерации.
Согласно ч. 3 п. 4 ст. 66 ГК «государственные органы и органы местного самоуправления не вправе выступать участниками хозяйственных обществ и вкладчиками в товариществах на вере, если иное не установлено законом».
В соответствии с ч. 2 ст. 4 упомянутого Федерального закона «изданные до введения в действие части первой Кодекса нормативные акты Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и применяемые на территории Российской Федерации постановления Правительства СССР по вопросам, которые согласно части первой Кодекса могут регулироваться только федеральными законами, действуют впредь до введения в действие соответствующих законов», при этом в силу ч. 1 ст. 4 Федерального закона они «применяются постольку, поскольку они не противоречат части первой Кодекса».
Упомянутым выше Типовым положением, утвержденным Указом Президента Российской Федерации от 14 октября 1992 г. № 1231, КУГИ предоставлено исключительное право «принимать решения о внесении имущественных вкладов, являющихся федеральной и государственной собственностью, в уставные капиталы предприятий любой организационной формы в соответствии с законодательством Российской Федерации» (п. 3.1).
Нужно также учесть, что в соответствии с подпунктом 5.18.4 Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий Российской Федерации, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 24 октября 1993 г. № 2284, «не допускается создание, а также внесение имущественных вкладов в уставный капитал (фонд) предприятий (любых организационных форм) любыми органами государственной власти и управления, местного самоуправления, государственными и муниципальными учреждениями, за исключением комитетов по управлению имуществом и фондов имущества». Иными словами, данным нормативным актом право внесения государственного имущества в уставные фонды предприятий любых организационных форм предоставлено только КУГИ и фондам имущества.
С учетом изложенного выше следует сделать вывод, что после введения ГК в . действие КУГИ и фонды могут вносить в качестве вклада в уставные капиталы хозяйственных обществ, в том числе создаваемых с участием иностранных инвесторов, право пользования государственным имуществом, не закрепленным за государственными предприятиями и учреждениями на праве хозяйственного ведения или оперативного управления.
Данный вывод вполне согласуется и с нормой п. 6 ст. 66 ГК, согласно которой «вкладом в имущество хозяйственного товарищества или общества могут быть деньги, ценные бумаги, другие вещи или имущественные права либо иные права, имеющие денежную оценку». К числу имущественных прав относится и право пользования имуществом, принадлежащим на праве собственности государству.
* Доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского процесса Санкт-Петербургского государственного университета.
1 П. 1 ст. 6 Федерального закона от 21 октября 1994 г. «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». — Кодекс был опубликован в «Российской газете» от 8 декабря 1994 г.
2 Гражданское и торговое право капиталистических государств. М., 1993. С. 87.
