Идея правового государства в трудах русских юристов :
Бойцова, В. В.
Идея правового государства в трудах русских
юристов :Административно-правовой аспект /В. В.
Бойцова.
//Правоведение. -1991. - № 3. - С. 61 - 66
Библиогр. в подстрочных примечаниях.
АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО - ИСТОРИЯ ПРАВОВОЙ МЫСЛИ
- ПРАВОВОЕ ГОСУДАРСТВО - РОССИЯ[ДО 1917]
Материал(ы):
Идея правового государства в трудах русских юристов (административно-правовой аспект).
Бойцова, В. В.
Идея правового государства в трудах русских юристов (административно-правовой аспект)
В. В. БОЙЦОВА[*]
Возросший в последнее время интерес к проблемам правового государства свидетельствует о возрождении русской интеллектуальной и правовой традиции конца XIX — начала XX в., для которой характерно было стремление к утверждению в обществе правовых начал, к «связыванию» государственной власти юридическими нормами. Разрыв с этой традицией стал одной из причин негативных политических, правовых и социальных явлений в нашем обществе, отрицательно отразился на состоянии современной юридической науки. В отличие от западной юриспруденции, которая ныне имеет в своем арсенале целый комплекс различных теорий правового государства, советская правовая наука до недавнего времени рассматривала концепцию правового государства, по сути дела, исключительно в рамках истории политических и правовых учений. Такие ретроспективные исследования часто не содержали позитивного анализа западных теорий правового государства, тем более не выявляли приемлемые для советского государствоведения их положения.
За последние два года в юридических журналах появился ряд публикаций, в которых оценивается вклад русских юристов в разработку идей правовой государственности с позиций как общей теории права, так и отраслевых юридических наук (государственного, административного, уголовно-процессуального права).[1] Можно утверждать, что русские юристы обосновали самостоятельную теорию правового государства,[2] хотя она в значительной мере опиралась на разработку немецких юристов (Руд. Гнейста, Гумбольдта, Р. Моля).[3] Приоритет в ее разработке принадлежал науке государственного права. Весом вклад в развитие идей правового государства и административистов, работы которых находились в общем русле прогрессивных юридических исследований. Ввиду особенности предмета науки административного права (который, по определению А. И. Елистратова, составляют публично-правовые отношения между государством и органами управления, с одной стороны, и гражданином — с другой) ее представители фокусировали внимание на проблеме, центральной для теории правового государства, — взаимоотношении власти и личности.
Начало XX в. стало в определенном смысле переломным этапом для русской правовой пауки в целом и науки административного права в частности. «Правовая жизнь, — писал П. И. Люблинский, — после долгого застоя последней четверти XIX века сразу выдвинула целый ряд правовых реформ значительной общественной важности, и разработка этих реформ не могла не потребовать внимательной юридической критики».[4] На интерпретацию русскими юристами правовой государственности не могли не наложить отпечатка национальные особенности страны. «Россия, — утверждал. В М. Гессен, — является своеобразной, в зависимости от государственного строя, формой осуществления идеи правового государства».[5] Тем не менее эта теория,
61
без всякого сомнения, может быть отнесена к общегуманистическим правовым теориям. Признание специфики российского государственного и правового строя не приводило к гипертрофированию «национальной» идеи правового государства. С. А. Котляревский, например, последовательно выступал против попыток «национализировать» последнее, сделать его достоянием того или иного, например германского, народа.[6]
Для представителей науки административного права также было характерно пристальное внимание к историческим условиям формирования правового государства, но и их едва ли можно упрекнуть в национально-юридической ограниченности. Анализ правовой государственности опирался у них на изучение истории формирования государственных учреждений западноевропейских стран, Америки, что позволяло делать глубокие теоретические обобщения. Заслуга административистов в том, что они предложили конкретные административно-правовые механизмы преобразования политических и правовых институтов России в духе требований правового государства. Предлагаемые ими модели государства «господства права» отличались целостностью и конкретикой.
Изучение проблематики правового государства для науки административного права России неотделимо от развития ее предмета. В конце XIX в. она начала постепенно отпочковываться от науки полицейского права. Этот процесс явился отражением изменений, происходящих в самом государстве. Если полицейское государство детально регламентирует, вмешивается во все сферы общественной деятельности, в религиозную жизнь своих подданных, их частное хозяйство, парализуя тем самым источники прогресса, личную предприимчивость и общественную самодеятельность, то правовое государство, главным образом его распорядительные органы, ограничивается охраной безопасности и законной свободы каждого преимущественно средствами судебной защиты. Первоначально, по уставу университета 1835 г., соответствующая дисциплина именовалась «Законы государственного устройства и благочиния», а по уставу университета 1863 г. стала называться «Полицейская наука». В начале XX в. термин «полицейское право» используется для обозначения одного из исторических этапов развития науки административного права. Последнее, указывал видный административист В. Гольцев, «имеет своим точно определенным предметом просветить управляемых, дать им ясное понятие о собственных правах и обязанностях по отношению к исполнительной власти».[7] В отличие от полицейского права, изучавшего уставы и регламенты как руководство для полицейских органов, в административном праве усматривали действенное средство обеспечения функционирования публичных служб в интересах общества и гражданина.
Характерно, что правовое государство не рассматривалось русскими административистами как завершающий этап развития государства: на смену правовому государству, по их мнению, должно прийти «культурно-правомерное государство». Условия экономической жизни, концентрация капитала и производства, считали они, не позволят государству ограничиться охраной права, а потребуют от него участия в социальной жизни, прежде всего в интересах «экономически слабосильных классов». Отмечая недостаточность для личности охраны лишь внутренней и внешней безопасности, защиты личной свободы и собственности. В. Гольцев писал: «Первой и величайшей заслугой государства остается осуществление справедливости во взаимных отношениях граждан и в отношениях между ними и правительством». Поэтому, «сохраняя лучшие особенности правового государства, уважение к человеческой мысли, неприкосновенность человеческой личности, государство нашего времени берет на себя осуществление таких задач благосостояния, которые непосильны отдельному гражданину или общественным союзам людей. Правовое государство сменяется, таким образом, культурным государством».[8] Следовательно, идеалом является не «минимальное государство» либерального типа; сворачивание властно-распорядительных функций в культурном государстве должно сопровождаться созданием социально-экономических условий для развития самодеятельности граждан.
Существенный вклад в становление административно-правовой науки внес ученик В. Гольцева В. Н. Лешков, создавший оригинальную теорию общественного права (так называл он административное право). Полагая, что не опека и патронатство государства над частными лицами, а взаимодействие частного с общим составляет задачу общественного права, В. Н. Лешков определял последнее как «право частных лиц и общества на ту деятельность и на те средства, которыми совершается в государстве развитие и обеспечение цивилизации как благосостояния народа. Общественное право, таким образом, состоит в праве личности на ее развитие посредством пользования общественными учреждениями, существующими в государстве для этой цели».[9]
Из определения видно, что административисты, будучи приверженцами социоло-
62
гической школы права, стремящейся внести «общественный элемент» в изучение правовой нормы, пытались преодолеть узко нормативное понимание права. Поскольку административное право рассматривалось в качестве не только правовой, но и социологической дисциплины, концепция правового государства здесь служила отражением конкретных социальных и политических реалий России. Но в отличие от большинства ученых — теоретиков и государствоведов, для которых правовое государство было формой государственности, становление которой возможно в процессе эволюции самодержавного Российского государства в конституционное и правовое, представители науки административного права чаще всего оставались вне политических споров, предпочитая исследовать юридическую сторону деятельности государственных органов в их отношениях с гражданами.
Предлагаемые административистами определения правового государства, несмотря на их множественность, тем не менее, содержали такие общие признаки, как господство закона в сфере отношений властвующих и подвластных, разделение (распределение) властей на законодательную, исполнительную и судебную, подзаконность исполнительной власти и ограничение административною усмотрения. Так, по В. М. Гессену, «правовым называется государство, которое признает обязательным для себя, как правительства, созданные им же, как законодателем, юридические нормы».[10] В этом определении, пожалуй, в наибольшей степени, чем в определениях других административистов, акцентируется внимание на таком элементе правового государства, как подзаконный характер исполнительной власти. Упор именно на данный признак вообще характерен для ученых-административистов, поскольку в России полицейские и иные административные органы осуществляли в значительной мере и судебные, и административные, и нормотворческие функции.
Одним из наиболее оригинальных являлся подход к проблематике правового государства известного административиста А. И. Елисгратова. Используя антитезу «полицейское государство — правовое государство», он вычленил важнейшую, по его мнению, черту последнего — защиту субъективного публичного права. Отсюда, полагал ученый, правовому государству в любой его форме свойствен тип личности-гражданина, обладающей развитым самосознанием и самодеятельностью. «Роль обывателя в полицейском государстве сводилась к повиновению, к сообразованию действий своих с объявленною волей начальников».[11] Отмечая роль полицейского государства в налаживании соподчинения разрозненных элементов средневекового общества, А. И. Елистратов подчеркивал, что по самой своей природе оно неустойчиво. Полиция в лучшем случае обеспечивала лишь невозможность сопротивления воле короля со стороны обезвреженной мерами благочиния личности обывателя. Действительно, твердым основанием «взаимной зависимости людей является не полицейское принуждение», а «неоспоримо свободное покорение каждой воли особо, которое поддерживается очевидной добротой законов».[12]
Свободе личности, по А. И. Елистратову, призвана служить система гарантий субъективного публичного права: внутренний и внешний контроль за законностью, осуществляемый в форме ревизий и проверок, а также институт административной юстиции. Помимо названных способов обеспечения законности административной деятельности, А. Е. Елистратов впервые в качестве самостоятельного способа выделил надзор губернской прокуратуры за административными установлениями, существовавший до реформы 1864 г. Критически оценивая упраздненные судебной реформой эти формы прокурорского надзора, ученый в то же время с сочувствием относился к предложениям о восстановлении «административной прокуратуры» на соответствующих современным научным требованиям началах.[13] В грудах А. И. Елистратова получили развитие идеи ограничения государственного принуждения в отношении личности как главного признака правового государства, перспективы создания в структуре государственного управления России административной юстиции, значения международного права в построении правового государства в той или иной стране.
Институт административной юстиции как сущностный признак правового государства получил всестороннее освещение в объемной работе С. А. Корфа «Административная юстиция в России».[14] По мнению автора, данный институт, имея в России солидную историю, тем не менее не был последовательно закреплен в положительном законодательстве. Одна из причин тому — упрочение в российском государственном строе учреждений защиты так называемого «объективного права», т. е. правовых установлений, принятых верховной властью, тогда как охране «субъективного права»-не уделялось значительного внимания. С. А. Корф высоко отзывался о таком институте защиты «объективного» права, как надзор прокуратуры за законностью адми-
63
нистративных органов, который существовал в России с момента введения его в первой половине XVIII в. Петром I до 60-х годов XIX в.
Итак, идея правового государства присутствовала в исследованиях русских административистов независимо от употребления соответствующей терминологии. В то же время они неоднозначно оценивали результаты разработки этой теории. Поднимался, например, вопрос о том, «допускает ли…отечественное законодательство те приемы разработки и те в высшей степени общие и отвлеченные конструкции», которые выработаны западноевропейскими учеными, в частности О. Майером.[15] Отмечалось также, что в России публичные отношения правового характера между администрацией и обывателем только зарождаются и защищаются «в высшей степени недостаточно и несовершенно».[16] Критика «отвлеченных» концепций правового государства осуществлялась с позиций как признания общей ценности идеи правовой государственности, так и отрицания этой идеи ввиду ее «реакционности».
Например, М. Вишняк в статье «Идея суверенитета в политической доктрине прежде и теперь» писал: «Признавая обманчивый облик правового государства, новая доктрина питает иллюзии и потому не является политически прогрессивной. .. Если в известных случаях она не служит реакции, то не потому, что реакция несовместима с учением о суверенитете права, а только потому, что реакция до времени сама не взяла его к себе на службу, предпочитая моральной силе права — право фактической силы и государственной необходимости».[17] С осторожностью относился к современным ему концепциям правового государства и М. А. Рейснер, считая, что они заслуживают серьезной критики.[18]
Подобные критические высказывания нередко сопровождались предложениями реформировать административное право. Неудовлетворенность системой, методом этой науки проявилась в предложениях ввести «юридический метод исследования взамен на вид глубокомысленных, а в сущности донельзя бессодержательных, наивных философских измышлений»,[19] выявить юридическую сторону деятельности власти и ее органов, а также правовые отношения, вытекающие из этой деятельности.
Несмотря на критику, идеалы правовой государственности продолжали вдохновлять не только ученых-юристов, но и всю мыслящую интеллигенцию. Специфичность восприятия русским обществом этих идеалов отмечал в 1916 г. Н. Н. Полянский: «Едва ли мы преувеличим, сказав, что стремление к проведению в жизнь правового государства переживается русским обществом особенно остро, острее, чем на Западе, потому ли, что у нас оно встречает больше, чем где-либо на Западе, препятствия к своему осуществлению, или потому, что у нас оно еще молодо, еще не перестало быть порывом, еще не превратилось в настойчивую, но спокойную энергию».[20]
Преемственность проблематики правовой государственности сохранилась и после Октября 1917 г.,[21] хотя внимание к пей и было в значительной мере ослаблено. Одна из причин тому — чрезвычайно тяжелые условия, в которых оказалась страна в период гражданской войны. Как писал С. Членов, «пока Советская Россия была осажденной крепостью, она не была и не могла быть правовым государством».[22] К 1922 г., когда встал вопрос о реорганизации правового уклада государства в связи с переходом от экономики реквизиции и распределения запасов к экономике восстановления производства и возрождения личного интереса, юридическая мысль в лице представителей административного права вновь обращается к идеям правового государства. А.. И.. Елистратов пишет: «Нормальное течение экономической жизни потребует строгого разграничения взаимных обязанностей и прав государственных учреждений и граждан и авторитетного разрешения возникающих между ними конфликтов. От наличия авторитетной, пользующейся широким доверием населения и власти, административной юстиции зависит устойчивость экономического оборота.. .».[23]
Возродившаяся идея правового государства, однако, не встретила широкого признания. Ее чаще критиковали, чем поддерживали. Отмечались, в частности, «буржу-
64
азный» характер «профессорских» теоретических конструкций, их чрезмерная абстрактность, несвоевременность появления работ о правовом государстве в условиях тяжелого состояния народного хозяйства. Главным в полемике против «идеализируемого» правового государства был тезис о невозможности для гражданина быть «где бы то ни было в равном положении с государством». Например, А. Турубинер в рецензии на книгу М. Д. Загряцкова «Административная юстиция и право жалобы в теории и законодательстве» писал: «М. Д. Загряцков исходит из таких фиктивных величин, как „правовое государство" и „самоограничение власти", и игнорирует создание органов административной юстиции для классовой борьбы».[24]
Наиболее обстоятельное изложение методологических причин неприемлемости для науки советского административного права конструкций правового государства представлено в работе В. Ковалевского «Очерки административного права».[25] Согласно В. Кобалевскому, правовое государство — юридическая конструкция, выработанная наукой права в тот период XVIII и XIX вв., когда складывалось конституционное устройство европейских стран. Юриспруденция, полагает он, должна использовать приемы анализа правовых норм, уже заложенных в конституционное устройство изучаемой страны. Применительно к административному праву советского периода также не исключено использование методологической конструкции правового государства для политических оценок по поводу отсутствия или наличия в реальности признаков правового государства. Однако, подчеркивает он, эта конструкция неприемлема в качестве «догматического» приема правовых исследований.
Для обоснования своей точки зрения автор использует триаду: новая система — новые правовые институты — новые юридические конструкции. Поскольку Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа — основной политический и юридический документ новой советской системы — выдвигает принцип, диаметрально противоположный принципу французской Декларации прав человека и гражданина, постольку идея правового государства, по В. Кобалевскому, в современной России не имеет под собой соответствующего политического и юридического основания. Если французская декларация провозглашает свободу индивида, собственность, политическое равенство, то советская закрепляет свободу трудового народа, уничтожение частной собственности, трудовую повинность и принципы долженствования против глубокой индивидуалистичности, диктатуру класса для переходного периода.[26] Отсюда В. Кобалевский заключает, что советская административно-правовая наука не может концентрироваться на анализе элементов юридического отношения между властью и гражданином, она должна уделять внимание прежде всего административной деятельности государства как таковой, ее целям и задачам.[27]
Примерно к середине 20-х годов понятие правового государства в административно-правовой науке[28] перестает употребляться. «Советское административное право, — подчеркивает, в частности, А. И. Елистратов, — не нуждается в том подчеркивании противоположности органов администрации и суда, которое должно было служить гарантией субъективных публичных прав гражданина в правовом государстве; обеспечение законности в советском государственном управлении достигается иными, чем в буржуазных странах, способами, в том числе деятельностью прокуратуры как ,,органа государственного надзора за революционной законностью"».[29]
Субъективное публичное право в конце 20-х годов, отмечал Караджа-Искров, перестало быть само ценным в глазах теоретиков административного права, поскольку в советском строительстве личность стоит «на втором плане».[30] Е. И. Носов отрицал значение для советского административного строя спора или «распри» между трудящимися и администрацией, а в связи с этим и института административной юстиции как проявления «игры свободных интересов» — неотъемлемого признака правового государства.[31]
Таким образом, основные положения теории правового государства вырабатывались главным образом в дореволюционный период. Высокий общетеоретический и гуманитарный потенциал российской юриспруденции позволял ее представителям делать широкие исторические и социологические обобщения, осуществить классификацию государств в зависимости от степени развития в них начал права и справедливости, определить понятие правового государства и прогнозировать пути его развития. Принадлежа в основной своей части к социологической школе права, они отстаивали эволюционный путь достижения идеала правовой государственности путем накопления правовой культуры гражданами и должностными лицами, «связывания» свободных государственных функций правом.
Идея правового государства ныне положена в основу реформы политической и правовой системы. Обращение к взглядам русских юристов в данной области — не только дань признанию преемственности правовых теорий и институтов в различные исторические эпохи. Ряд теоретических положений, выработанных российской правовой наукой (например, о взаимоотношениях государства и гражданина, национальных границах правового государства, путях достижения правового идеала, роли суда, прокуратуры, административной юстиции в правовом государстве, методологических причинах отказа от применения конструкции правового государства в советской юридической науке и т. п.), могут стать отправными началами в выработке современной теории правового государства. Необходимо отказаться от отношения к трудам русских юристов, посвященных правовому государству, как к любопытному, по неактуальному культурно-правовому наследию и дать всестороннюю оценку их роли в разработке конкретных вопросов права и социально-политического строительства.
[*] Аспирантка Ленинградского государственного университета.
[1]Из двух эпох: русская философия права и социальная реальность//Социологические исследования. 1990. № 3 С. 30—45.
[2] См.: Алексеев А. С. 1) К учению о юридической природе государства и государственной власти. М, 1895; 2) Начало верховенства права в современном государстве//Вопросы права. 1910. Кн. 2; Виноградов П. Г. Господство права. М., 1911; Волькенштейн. Право и произвол. М., 1906; Гагеи В. А. Учебник административного права. Ростов-на-Дону, 1916; Гессен В. М. Общее учение о государстве. Политический строй современных государств. СПб., 1916.
[3] Известно, что термин «правовое государство» имеет немецкое происхождение.
[4] Люблинский П. И. На смену старого права Пг., 1915. С. 1.
[5] Гессен В. М. Из лекций по полицейскому праву, читанных в 1902 г. в Александровской военно-юридической академии СПб, 1902 С 46.
[6] Котляревский С. А. Власть и право. Проблема правового государства. М., 1902. С. 46.
[7] Словарь Евфрона и Брокгауза. СПб., 1898. Т. 1. С. 120.
[8] Гольцев В. Учение об управлении (задачи л метод)//Юридический вестник 1880. № 6. С. 272—273.
[9] Лешков В. Н. Общественное право. М., 1881. № 6. С. 83.
[10] Гессен В. М. О правовом государстве. СПб., 1905. С. 11.
[11] Елистратов А. И. Основные начала административного права М., 1917. С. 12.
[12]Там же.
[13] Там же. С. 254—255.
[14] Корф С. А. Административная юстиция в России: В 2 т. Т. 2. СПб., 1910. С. 446.
[15] Горбунов А. В. — Рец. па кн.: Елистратов А. Учебник административного права//Вопросы права. 1910. Кн. 4. С. 169.
[16] Там же.
[17] Вишняк М. Идея суверенитета в политической доктрине прежде и теперь //Юридический вестник. 1917. Кн. 2. С. 50—51.
[18] Рейснер М. А. Что такое правовое государство//Вестник права. 1903. № 4. С. 8.
[19] Берендте Э. О. методе юридической науки. Задача, система и метод науки административного права//Русский вестник. 1897. Т. 28. С. 292.
[20] Полянский Н. Суд в правовом государстве и наука уголовного процесса //Юридический вестник. Кн. 16/4. М., 1916. С. 79.
[21] Елистратов А. И. 1) Вопросы административного права. Л.; М., 1922; 2) Очерк административного права. Л.; М., 1922; Евтихиев А. Ф. Основы советского административного права. Харьков, 1925.
[22] Смена вех (Париж). 1922. № 12. С. 22.
[23] Елистратов А. И. Об утверждении законности в советском строительстве //Советское право. 1922. № 1. С. 130.
[24] Советское право. 1925. № 16/4. С. 153.
[25] Кобалевский В. Очерки советского административного права. Б. м., 1924.
[26] Там же. С. 26—27.
[27] Там же. С. 1, 27—28.
[28] Это, естественно, нельзя объяснять исключительно гносеологическими причинами, поскольку последние, в свою очередь, определялись целым комплексом социально-политических обстоятельств 20—30-х годов. В период господства системы, которая, по словам Н. Винера, отвечает на сигналы обратной связи уничтожением их носителей, проповедовать идеалы правового государства было практически невозможно.
[29] Елистратов А. И. Административное право РСФСР. Л., 1925. С. 7.
[30] Караджа-Искров. Новейшая эволюция административного права. Иркутск, 1925. С. 29—30.
[31] Носов Е. По вопросу о теории советской административной юстиции//Советское право, 1925. № 4. С. 83.
