На путях кодификации гражданского законодательства.
Толстой, Ю. К.
На путях кодификации гражданского
законодательства.
//Правоведение. -1994. - № 3. - С. 22 - 30
Примечания в подстрочных ссылках.
Библиогр. в подстрочных ссылках.
ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО - ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО -
КОДИФИКАЦИЯ - ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Материал(ы):
На путях кодификации гражданского законодательства [Журнал "Правоведение"/1994/№ 3]
Толстой Ю.К.
В условиях беспрецедентного кризиса, охватившего все стороны жизни нашего общества, взоры многих политиков, бизнесменов, ученых обращены к гражданскому законодательству, которое, по их мнению, сможет стать своего рода панацеей, обеспечивающей скорейшее выздоровление больного. Похоже, что этой верой с подачи многочисленных советников и экспертов заразили и далекого от правовых проблем Президента. Представления о всесилии гражданского законодательства во многом иллюзорны, хотя и нельзя отрицать того, что его совершенствование составляет одну из неотложных задач нашего государственно-правового строительства.
При продолжающемся спаде производства, равного которому не было даже в самые критические периоды Отечественной войны, разрушении единого экономического пространства, полном расстройстве кредитно-финансового механизма, почти открытом разграблении национального достояния преступными и мафиозными кланами в смычке с коррумпированным чиновничеством, уповать на то, что с помощью обновленного гражданского законодательства, каким бы совершенным оно ни было, удастся ощутимо поправить дело, по меньшей мере наивно.
Начать с того, что до сих пор не дан четкий ответ на вопрос, на какие отношения это законодательство должно быть рассчитано. С одной стороны, мы не хотим консервации тех отношений, которые доминировали в условиях административно-командной системы. И это правильно. С другой стороны, у нас и в помине нет отношений, которые должны быть превалирующими при нормальной рыночной экономике. Не случится ли так, что Гражданский кодекс окажется между двух стульев и его нормы просто-напросто не будут работать? Моделируя тот или иной законодательный акт, нужно задаться вопросом, на какие отношения он рассчитан и есть ли в наличии тот человеческий материал, который сможет обеспечить претворение правовых предписаний в жизнь? Применительно к гражданскому законодательству с учетом состояния нашего общества и того менталитета, который в нем сложился, такой уверенности нет.
Сказанное, разумеется, не означает, что нужно сидеть сложа руки и довольствоваться тем состоянием гражданского законодательства, в котором оно пребывает сейчас. При подготовке кодифицированных актов в области гражданского законодательства, или, как теперь говорят, модельного гражданского кодекса, который был бы пригоден не только для Российской Федерации, но и для других суверенных государств — республик бывшего Союза, наиболее сложными оказались, пожалуй, два вопроса: о соотношении гражданского и торгового законодательства; о возможности принятия ГК не в полном объеме, а в усеченном виде или, иными словами, о возможности принятия Кодекса по частям.
Начнем с первого вопроса. При его постановке многие «чистые» цивилисты начинают скрежетать зубами, усматривая в этом попытку возрождения концепции хозяйственного права. Напомним суть этой концепции в том виде, в каком она сложилась во второй половине пятидесятых и последующих годах. К предмету хозяйственного права как отрасли права принято было относить отношения по руководству и осуществлению хозяйственной деятельности, которые возникали по вертикали и горизонтали между органами хозяйственного руководства, хозяйственными организациями и их внутренними подразделениями. Предмет хозяйственного права, согласно указанной концепции, составляли организационно-управленческие и имущественно-стоимостные отношения, а в качестве участников этих отношений выступали организации, деятельность которых покоилась на социалистических формах собственности, в первую очередь на государственной форме собственности. Сторонники хозяйственно-правовой концепции настойчиво подчеркивали, что само функционирование в социалистической экономике организационно управленческих и имущественно-стоимостных отношений является выражением действия двух экономических законов — закона планомерного развития народного хозяйства и закона стоимости. При этом подчеркивалось, что организационно-управленческие и имущественно-стоимостные отношения не отгорожены друг от друга непроницаемой стеной, а проникают друг в друга и образуют новый тип общественных отношений — хозяйственные отношения, которые имманентны социалистической экономике. Как бы ни относиться к этой концепции в современных условиях, для которых характерны судорожные попытки перейти к рыночной экономике путем шоковой терапии, минуя исторически необходимые этапы переходного периода, бесспорно одно: хозяйственно-правовая концепция не была высосана из пальца, а отражала реалии хозяйственной жизни, сложившиеся у нас в течение десятилетий — на рубеже двадцатых-тридцатых до начала девяностых годов. Это обстоятельство отмечают исследователи истории развития гражданского законодательства советского периода, отнюдь не тяготеющие к хозяйственно-правовой концепции. Так, В. В. Скитович не без оснований подчеркивает, что концепция хозяйственного права 60—70-х годов опиралась прежде всего на нормотворческую практику того времени, для которой была характерна экспансия публично-правовых начал даже в имущественные отношения частных лиц. «Приверженцам единства гражданского права никогда, в сущности, не удавалось создать непротиворечивую с логической точки зрения концепцию предмета правового регулирования в этой области. Организация взаимосвязей внутри государственного сектора экономики в советский период никак не могла уложиться в рамки юридических институтов, сложившихся совсем в иных условиях, т. е. на основе развитых рыночных форм товарно-денежных отношений».1 С такой оценкой надлежит согласиться.
Каково же должно быть отношение к хозяйственно-правовой концепции сейчас, когда предана анафеме социалистическая собственность, планирование экономики подвергается постоянному осмеянию, а глобальной целью перестройки объявлен перевод экономики на начала саморегулирования? Дескать, рынок все расставит по своим местам, и чем меньше будет вмешиваться государство в экономические процессы, тем лучше. Исходя из таких установок, незавидная участь уготована и хозяйственно-правовой концепции — чем скорее мы отряхнем ее прах с наших ног, тем быстрее обеспечим продвижение к цивилизованному рынку и создадим надежный правовой механизм, который позволит в рекордно короткий срок преодолеть кризисные явления, догнать и перегнать наиболее развитые страны. К сожалению, представления об оптимальных путях перехода страны к рыночной экономике, выношенные кабинетными мальчиками в институтских лабораториях, оказались иллюзорными. Политика шоковой терапии с треском провалилась, обрекла на муки и страдания десятки миллионов людей. Попытки низвести к нулю роль государства в регулировании экономических отношений ни к чему хорошему, особенно в переходный период, не привели. Экономика была отдана на откуп преступным и мафиозным группам и кланам, которые вкупе с коррумпированным чиновничеством приступили к разграблению общенационального достояния, объявляя всех несогласных с ними красно-коричневыми. Можно с полной уверенностью сказать, что из попыток перевести экономику на рельсы саморегулирования, сбросив со счетов регулирующую роль государства, которая во всех странах с развитой рыночной экономикой остается достаточно внушительной, ничего не вышло, они с треском провалились. Из этого напрашивается вывод, что в хозяйственно-правовой концепции, сложившейся в условиях административно-командной системы, далеко не все было ошибочным, были в ней и рациональные моменты, которые сохраняют свое значение и по сию пору. Горький опыт, накопленный за годы перестройки, особенно за годы шоковой терапии, приводит к выводу, что в условиях современного производства с его непрерывно усложняющимися хозяйственными связями, тенденциями к интеграции как на макро-, так и на микроуровне цивилизованный рынок без активной регулирующей роли государства просто-напросто невозможен. Без активной роли государства тем более невозможен переход к такому рынку. В переводе на юридический язык это означает, что в сфере экономики, какие бы формы собственности в обществе ни превалировали, необходимо обеспечить сочетание административно- и гражданско-правовых начал в регулировании хозяйственных связей по вертикали и горизонтали. Суть проблемы сводится к тому, чтобы найти оптимальную меру такого сочетания. Управленческие отношения в сфере экономики никуда не делись. Достаточно вспомнить о таком монстре, как Госкомимущество России и его органы на местах. В сущности деятельность Госкомимущества привела к тому, что от права полного хозяйственного ведения, коим наделены государственные предприятия и объединения, остались рожки да ножки, хотя оно и сконструировано в законе наподобие права собственности. Не случайно в проекте ГК право полного хозяйственного ведения предлагают переименовать в право хозяйственного ведения. Поскольку управленческие отношения неизбежно проникают и будут проникать в самую ткань экономических процессов, необходимость упорядочения этих отношений не только не снимается с повестки дня, а становится, пожалуй, еще более острой. В противном случае управленческие отношения вполне могут нахлынуть на имущественно-стоимостные отношения и задавить их.2 Возникает, однако, вопрос, на каком уровне должны быть урегулированы эти отношения: кодификационном или на уровне подзаконных нормативных актов. По-видимому, в этом вопросе и хозяйственники и «чистые» цивилисты едины: конечно, на уровне кодификационных законодательных актов. В противном случае тому беспределу, который царит у нас в области экономики, никогда не будет положен конец.
Этот экскурс понадобился для того, чтобы вновь вернуться к вопросу о соотношении гражданского и торгового законодательства. Что же такое торговое законодательство и как соотносится оно с хозяйственным законодательством? Отношения, составляющие предмет торгового законодательства, ныне должны распространяться и на отношения с участием граждан, если последние выступают в роли предпринимателей. Напомним, что гражданин, который решил заняться предпринимательством, может быть зарегистрирован и как индивидуальный предприниматель, т. е. не выступать в маске юридического1 лица. Основной предмет торгового законодательства составляют отношения в области предпринимательства, т. е. отношения по производству товаров, работ и услуг в целях извлечения прибыли. Не случайно поэтому ведутся споры относительно того, как именовать указанную отрасль законодательства. Если предмет торгового законодательства замкнуть на отношениях по горизонтали, то оно предстает как часть или специальное подразделение гражданского законодательства, не выходя за пределы последнего. Но в таком случае за бортом остаются управленческие отношения в сфере экономики, исследованию которых в новейшей литературе справедливо уделяется должное внимание. Так, в курсе лекций «Предпринимательское право» подчеркивается, что среди отношений в сфере рыночной экономики следует выделить две наиболее значимые группы, неоднородные по сущности: товарно-денежные (имущественные) отношения и управленческие отношения. Далее сказано, что в курсе лекций в комплексе изучаются правовые институты, отражающие экономические рыночные отношения и их государственное регулирование. В числе отраслей законодательства, изучаемых в курсе с определенных позиций, названы гражданское, административное, финансовое законодательство. Специальный раздел посвящен государственному регулированию предпринимательской деятельности (в сфере управления). Такой подход к определению предмета предпринимательского права как учебной дисциплины вполне оправдан. Весьма симптоматично, что он отстаивается отнюдь не приверженцами концепции хозяйственного права. Но, как говорится, гони природу в дверь, она влетит в окно.
Аналогичный путь может быть рекомендован и при определении предмета соответствующей отрасли законодательства, как бы мы его ни назвали: торговое, коммерческое или предпринимательское. Речь должна идти о комплексной отрасли законодательства, состоящей главным образом из административно- и гражданско-правовых норм. Таким же должен быть и подход к кодифицированному законодательному акту, который в указанной отрасли законодательства должен стать заглавным. Иными словами, Кодекс, как бы мы его ни назвали— Торговый, Коммерческий или Предпринимательский, имеет право на существование только в том случае, если он будет подготовлен в виде комплексного законодательного акта, рассчитанного как на управленческие, так и на имущественно-стоимостные отношения в сфере экономики. В противном случае подготовка Кодекса лишена смысла.
Один из участников дискуссии о кодификации гражданского законодательства, состоявшейся в Санкт-Петербурге под эгидой Межпарламентской Ассамблеи Содружества Независимых Государств, профессор Снайдерс (Нидерланды) заметил, что в Западной Европе наблюдается тенденция поглощения торгового законодательства гражданским, что для Западной Европы отдельные торговые кодексы и уложения — это XIX век.
Что можно заметить по поводу высказываний достопочтенного коллеги? Во-первых, торговые кодексы и уложения XIX в. в значительной части представляли собой дочерние ответвления предшествовавших им кодификаций гражданского законодательства. Поэтомутенденция к их сближению, а иногда и поглощению материнским законодательным актом, из лона которого они вышли, вполне объяснима. В то же время правовое регулирование предпринимательской деятельности становится все более разветвленным, оно лишь перемещается в специальные нормативные акты — достаточно вспомнить обширнейшее законодательство об акционерных компаниях. Во-вторых, нет уверенности в том, что с точки зрения развитости и зрелости рыночных отношений мы уже сейчас находимся на том уровне, какого Западная Европа достигла в XIX в. Нельзя сбрасывать со счетов, что более 70 лет мы двигались по пути не столько развития, сколько подавления товарно-денежных отношений.
И, наконец, в-третьих, мы с самого начала предлагаем придать Торговому кодексу характер не одноотраслевого, а комплексного законодательного акта, что исключает его поглощение Гражданским кодексом.
Обращает на себя внимание тот факт, что в исследовательской программе «Пути и формы укрепления Российского государства», основные направления которой утверждены Указом Президента РФ от 29 апреля 1994 г. № 848, в разделе «Экономическая роль Российского государства» отмечается такая особенность нынешнего момента, как создание второго поколения законодательства, регулирующего вхождение России в рыночную экономику. В программе констатируется, что проблема формирования законодательной базы рыночной экономики является, вероятно, одной из наиболее актуальных в современный период развития Российского государства. В целях наиболее полного правового обеспечения вхождения России в рынок в программе предлагается разработать и принять, в числе других актов, Гражданский и Предпринимательский кодексы. Правда, само название второго из них — Предпринимательский вроде бы ориентирует на то, что в нем предполагается урегулировать лишь товарно-денежные имущественные отношения в сфере рыночной экономики, с чем по приведенным выше соображениям нельзя согласиться. Что же касается названия кодекса — Предпринимательский, Торговый, Коммерческий или Хозяйственный, то предпочтение все же следует отдать последнему, поскольку предыдущие опять-таки, пусть и подспудно, выводят из сферы правового регулирования соответствующего Кодекса управленческие отношения, которые неизбежно возникают и при рыночной экономике. Интересно отметить, что в курсе лекций «Предпринимательское право» особо подчеркивается, что не всякая деятельность, направленная на извлечение прибыли, является предпринимательской, а только хозяйственная. В то же время направленность на извлечение прибыли как основная цель предпринимательской деятельности выделяет последнюю из более широкого понятия хозяйственной деятельности как деятельности по производству и реализации материальных благ (см.: «Предпринимательское право». С. 3—4, 10—13).
В последние годы сторонники хозяйственно-правовой концепции, учитывая происходящие в экономике страны изменения, независимо от того, нравятся они или нет, внесли существенные коррективы в ранее отстаиваемые взгляды.
Пересмотр концепции хозяйственного права предложил И. А. Танчук. Он считает, что разработанные ранее критерии и признаки хозяйственных отношений в современных условиях малопригодны. Такой признак, как органическое сочетание планово-организационных и имущественных (стоимостных) элементов, ныне уже не характерен для всех или даже для большинства хозяйственных отношений. Не работает сейчас и прежний особый субъектный состав как квалификационный признак указанных отношений. Хозяйствуют теперь не только социалистические организации (к моменту написания И. А. Танчуком этих строк они еще были. — Ю. Т.) и их подразделения, но и другие субъекты. Сказанное, однако, не означает отмирания хозяйственного права как особой отрасли правового регулирования экономики. Государственное регулирование экономики необходимо и для стран с развитыми рыночными отношениями. Поэтому идея науки хозяйственного права о комплексном правовом регулировании экономики не утрачивает значения и в современных условиях. Предметом хозяйственного права можно считать такие хозяйственные отношения, которые возникают в процессе организации и осуществления хозяйственной деятельности (производство продукции, выполнение работ, оказание услуг), ведущейся профессионально (в виде промысла) в целях извлечения прибыли. Сторонами в таких отношениях выступают любые индивидуальные и коллективные субъекты профессиональной хозяйственной деятельности. Участниками хозяйственных отношений являются и те органы управления, которые не ведут непосредственно хозяйственной деятельности, но участвуют в ее организации. Неверно было бы сводить всю область хозяйствования только к эквивалентно-возмездным (товарным) отношениям.
Наряду с этим автор отказался от ранее предложенной им классификации хозяйственных договоров на хозяйственно-оперативные, хозяйственно-управленческие и внутрихозяйственные, признав, что в настоящее время уже нет оснований для выделения хозяйственно-управленческих и внутрихозяйственных договоров. В то же время автор подчеркивает отличия хозяйственно-оперативных договоров от бытовых сделок граждан.3 Эти суждения заслуживают внимания, тем более, что они исходят от того, кто был в свое время одним из адептов хозяйственно-правовой концепции. Представляется, однако, что хозяйственные отношения с участием органов управления, которые не ведут непосредственно хозяйственной деятельности, но организуют ее, существенно отличаются от товарных хозяйственных отношений. А это позволяет сделать вывод, что И. А. Танчук не порывает с хозяйственно-правовой концепцией в ее традиционном понимании, но отказывается от такого критерия вычленения хозяйственных отношений, как их особый субъектный состав. С таким подходом надлежит согласиться. При этом, возможно, стоит подумать над переименованием хозяйственного права в предпринимательское право.
Аналогичный подход к пониманию в современных условиях предмета хозяйственного права демонстрирует В. С. Мартемьянов. В определении предмета хозяйственного права он предлагает отразить то, что в хозяйственные отношения вступил новый круг участников-собственников, в том числе и гражданин. По мнению В. С. Мартемьянова, предмет хозяйственного права составляют ныне отношения по руководству и осуществлению хозяйственной деятельности, состоящей в профессиональном производстве товаров, а также сопутствующие им отношения распределения, обмена и производственного потребления.4
А. А. Чувпило также исходит из того, что хозяйственное право регулирует деятельность индивидуальных и коллективных субъектов по производству товаров, оказанию услуг к выполнению иных общественно необходимых функций, деятельность, осуществляемую систематически, на профессиональной основе, от своего имени и под свою ответственность с целью получения прибыли.5 По существу такой подход к хозяйственному праву не отличается от положений, из которых исходят в настоящее время И. А. Танчук и В. С. Мартемьянов.
К сожалению, в научной литературе до сих пор не проводится четкого различия между понятиями отрасль права, отрасль законодательства, научная и учебная дисциплина. Об этом свидетельствует, в частности, статья В. Ф. Попондопуло. Если судить по названию статьи и ее преамбуле, речь в ней пойдет именно о коммерческом законодательстве. В дальнейшем, однако, различаются коммерческое право и коммерческое законодательство. Первое определяется как право на предпринимательскую деятельность, второе — как форма выражения коммерческого права. Вроде бы все ничего, если бы наряду с этим в статье не встретилось такое положение: «Коммерческое право— это совокупность общих и специальных норм гражданского права, регулирующих отношения в сфере предпринимательской деятельности. Коммерческое право не претендует на научную самостоятельность в качестве отрасли права, это часть гражданского права, специальное изучение которой вызвано практическим интересом и не зависит от того, разделен ли частноправовой материал на два кодекса или объединен в одном».6 В этом высказывании допущено смешение коммерческого права как части гражданского права с коммерческим правом как научной и учебной дисциплиной, да и с коммерческим законодательством. Коммерческое право как часть гражданского права— это система корм; как научная и учебная дисциплина — система знаний, категорий, понятий, подлежащих разработке и изучению.
Особую позицию в вопросе о соотношении отраслей права и отраслей законодательства занял Д. В. Нефедов. По его мнению, существуют только две основные отрасли права — публичное и частное. Что же касается отраслей законодательства, то все они носят комплексный характер, а их число обусловлено волей законодателя. Однако самый уровень комплексности различен. Соответственно этому в системе законодательства можно выделять отрасли с низким уровнем комплексности (например, гражданское, административное, уголовное) и отрасли с повышенной степенью интеграции разноотраслевых норм. К числу последних в первую очередь относятся коммерческое законодательство и банковское законодательство как его институт.7 Похоже, что той же позиции придерживается и В. Ф. Попондопуло.8
Перейдем теперь ко второму вопросу, поставленному в начале статьи. Можно ли принимать Кодекс по частям или принятие Кодекса целиком — это единственный путь кодификации гражданского законодательства? Откровенно говоря, испытываю в этом вопросе значительные колебания. Нельзя закрывать глаза на то, что принятие Кодекса по частям вызовет целый ряд практических неудобств. Будут действовать и ГК РСФСР 1964 г., и Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (в части, не противоречащей новому ГК и не поглощенной им), и новый Гражданский кодекс. К тому же многие нормы нового ГК нельзя будет применять в отрыве от норм ГК 1964 г. и Основ 1991 г., а состыковать их друг с другом далеко не просто. Все это так. Вот почему поначалу я был решительным противником принятия Кодекса по частям и занимал в этом вопросе максималистские позиции — либо все либо ничего.
Однако, состоявшееся в Санкт-Петербурге в марте 1994 г. обсуждение кодификационных проблем меня в этом мнении поколебало. Убедительные аргументы в пользу того, чтобы принять хотя бы часть ГК, связанные с прохождением проекта через Государственную думу, привел М. А. Митюков, опыт которого в этих вопросах нельзя сбрасывать со счетов. Подкупает и то, что разработчики проекта, квалификация которых не вызывает сомнений, откровенно признали, что многие институты, подлежащие закреплению в Кодексе, еще не устоялись и они сами не готовы к тому, чтобы предложить правовые конструкции, пригодные к включению в Кодекс. С этим нельзя не считаться.
Но какое бы решение в конечном счете ни было реализовано, важно, чтобы оно не было продиктовано интересами сиюминутной политической борьбы конкурирующих элит, а было рассчитано на долгосрочную перспективу и обеспечивало укрепление стабильности и правопорядка в условиях мучительного вхождения в цивилизованный рынок.
За то время, когда настоящая статья находилась в производстве, был принят новый Гражданский кодекс Российской Федерации. Может поэтому показаться, что обсуждение поставленных в статье проблем лишено смысла. Как говорится, поезд ушел. Представляется, однако, что читателям небезынтересно будет воссоздать в памяти те споры, которые кипели вокруг принятия ГК. Кроме того, принятием ГК не снимается с повестки дня вопрос о соотношении гражданского и торгового (хозяйственного, коммерческого, предпринимательского) законодательства, который в конечном счете сводится к выбору оптимальных путей правового обеспечения проводимых ныне экономических реформ. Вследствие указанных обстоятельств автор посчитал возможным отдать статью на суд читателя.9
* Доктор юридических наук, профессор С.-Петербургского государственного университета.
1 Скитович В. В. Гражданское законодательство советского периода: опыт историко-правового анализа // Правоведение. 1993. № 4.
2 В качестве наглядного примера того, к чему приводит засилье управленческих отношений, когда они не урегулированы на законодательном уровне, можно привести постановление Правительства РФ от 10 февраля 1994 г. № 96 «О делегировании полномочий Правительства РФ по управлению и распоряжению объектами федеральной собственности». Этим постановлением федеральные предприятия по существу лишены права самостоятельного распоряжения недвижимым имуществом, а федеральные учреждения — имуществом вообще.
В том же русле находится и Указ Президента РФ от 23 мая 1993 г. «О реформе государственных предприятий». В нем предусмотрены, при наличии определенных условий, ликвидация государственных федеральных предприятий и создание на их базе казенных заводов, казенных фабрик и казенных хозяйств, для обозначения которых предложен собирательный термин «хозяйствующие учреждения». Имущество ликвидируемых предприятий закрепляется за хозяйствующими учреждениями на праве оперативного управления. Тем самым намечено сужение сферы применения права полного хозяйственного ведения, поскольку за ликвидируемыми предприятиями имущество закреплялось именно на этом праве. Что же касается правомочий хозяйствующих учреждений в отношении закрепленного за ними имущества, которые и составляют в совокупности право оперативного управления, то они резко ограничены по сравнению с правом полного хозяйственного ведения и соответствуют той модели, по которой право оперативного управления строится в нашем законодательстве.
3 Танчук И. А. Хозяйственные договоры в курсе хозяйственного права // Пути совершенствования преподавания хозяйственного права. Методические рекомендации международной научно-методической конференции. Киев 24—26 мая 1990 г. Киев, 1991. С. 18—22.
4 Мартемьянов В. С. Гражданин — активное звено новой экономики // Осуществление и защита имущественных прав граждан и организаций в условиях формирования социалистического правового государства. Уфа, 1991. С. 78.
5 Чувпило А. А. Хозяйственное право зарубежных стран: Учебное пособие. Киев, 1992. С. 22; см. также: Лаптев В. В. Хозяйственное право — право предпринимательской деятельности // Государство и право. 1993. № 1. С. 33—43; Проблемы становления хозяйственного законодательства Украины. Сб. научных статей и материалов конференции. Донецк, 1993; Мамутов В. К. Кодификация хозяйственного законодательства в новых экономических условиях. Донецк, 1994.
6 Попондопуло В. Ф. Понятие коммерческою законодательства // Правоведение. 1993. № 1. С. 18.
7 Нефедов Д. В. Правовой статус коммерческого банка: Автореф. канд. дис. СПб., 1994. С. 10.
8 См.: Попондопуло В. Ф. Понятие коммерческого законодательства.
9 Уже после того как настоящая статья была подготовлена к печати, довелось ознакомиться с публикацией С. С. Алексеева «Гражданский кодекс и бацилла «всевластия»» (Российская газета. 1994. 29 июня), в которой он поведал о всякого рода терниях на пути Гражданского кодекса. Главную опасность для Гражданского кодекса С. С. Алексеев, насколько можно судить по его публикации, усматривает в попытках реанимировать идеи концепции хозяйственного права, которые получили поддержку в государственно-правовом управлении, действующем в администрации Президента. Озабоченность С. С. Алексеева судьбой Гражданского кодекса мы разделяем, хотя и не склонны связывать с ним слишком большие надежды. В то же время принятие Гражданского кодекса, рассчитанного на складывающиеся на началах равенства имущественные и личные неимущественные отношения независимо от состава их участников, вовсе не исключает подготовки комплексного законодательного акта, регулирующего отношения в сфере предпринимательской деятельности, причем не только по горизонтали, но и по вертикали. Принятие такого законодательного акта в интересах самого Гражданского кодекса. В противном случае управленческие отношения в области предпринимательства, будучи неупорядоченными, просто-напросто «задавят» товарно-денежные имущественные отношения, на которые в первую очередь и рассчитан Гражданский кодекс. К сожалению, такая тенденция в последнее время отчетливо просматривается. Taк что «бояться» принятия комплексного законодательного акта, как бы его ни назвали — Предпринимательский, Коммерческий, Торговый или Хозяйственный кодекс — «чистым» цивилистам, трубадуром которых в данном случае выступает С. С. Алексеев, нечего. Заметим, кстати, что коэффициент полезного действия и Гражданского кодекса и Предпринимательского кодекса был бы неизмеримо выше, если бы в результате распада Союза ССР не был бы разрушен единый народнохозяйственный комплекс, в расчете на который указанные законодательные акты могли быть смоделированы. Известно, однако, что ни к провозглашению независимости России (от кого и от чего?), ни к подписанию соглашений в Беловежской пуще, ни к политике шоковой терапии сторонники хозяйственно-правовой концепции, во всяком случае, непричастны. Теоретических подпорок под эти акции они также не подводили.
