Приобретательная давность /
Толстой, Ю. К.
Приобретательная давность /Ю. К. Толстой.
//Правоведение. -1992. - № 3. - С. 23 - 31
Библиогр. в подстрочных примечаниях.
ДАВНОСТЬ - ИМУЩЕСТВО - ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ -
ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ - ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ -
ПРИОБРЕТАТЕЛЬНАЯ ДАВНОСТЬ - СОБСТВЕННОСТЬ
Материал(ы):
Приобретательная давность [Журнал "Правоведение"/1992/№ 3]
Толстой Ю.К.
На заре туманной юности одним из самых сильных моих увлечений была приобретательная давность. Посвятил ей дипломную работу (1950г.), одну из глав кандидатской диссертации (1953г.), впоследствии опубликованной,1 возвращался к ней и в последующие годы.2 Конечно, многое из того, что в то время было написано и сказано, ныне подлежит переоценке, но доминирующая идея, которая сводится к обоснованию необходимости легализации приобретательной давности, получила спустя несколько десятилетий признание законодателя. Напомним, что за введение в наше законодательство института приобретательной давности в разное время выступали такие ученые, как Б. Б. Черепахин, А. В. Венедиктов, Д. М. Генкин, С. И. Вильнянский, С. Н. Братусь, В. А. Рясенцев, О. С. Иоффе и многие другие. Были у приобретательной давности и противники. Так, С. И. Меерзон свою диссертацию посвятил тому, что нам не следует вводить приобретательную давность. В качестве решительного противника этого института выступала и Р. О. Халфина. Имея в виду неопределенность правового положения имущества, находящегося у незаконного владельца по истечении срока исковой давности (так называемого задавненного имущества), Р. О. Халфина говорила: лучше сохранить существующую неопределенность, чем вводить приобретательную давность. Основанием для столь категорического вывода послужило то, что приобретательная давность могла бы быть использована для легализации получения нетрудовых доходов. Заметим, что это утверждение маститого цивилиста перекликается с отрицательным отношением к приобретательной давности в судебной практике двадцатых годов, получившей отражение в ряде разъяснений Верховного Суда РСФСР.
Отношение к приобретательной давности начало меняться со второй половины тридцатых годов. На Первом Всесоюзном совещании работников права (1938г.) приобретательная давность была названа в числе проблем, подлежащих разработке наукой гражданского права. В канун Отечественной войны публикуется статья Б. Б. Черепахина, в которой намечены основные положения о приобретательной давности, подлежавшие, по мнению ученого, закреплению в будущем гражданском законодательстве. Статья эта не утратила практической ценности и по сию пору. Великая Отечественная война, сопровождавшаяся массовым перемещением людей и имуществ, подхлестнула интерес к приобретательной давности, выдвинув предложения по ее разработке на одно из первых мест. В 1947г. публикуется статья А. В. Бенедиктова, посвященная защите фактического владения в условиях военного и послевоенного времени. Основные ее положения воспроизводятся в капитальной монографии ученого «Государственная социалистическая собственность», увидевшей свет в 1948 г. Введение приобретательной давности предусматривалось во всех проектах ГК СССР, разработанных в послевоенные годы (1946, 1947, 1951 гг.). После этого в кодификационных работах на какое-то время наступает застой, интерес к приобретательной давности начинает падать. Предложения по ее узаконению, раздававшиеся как в ходе подготовки Основ гражданского законодательства 1961 г. и ГК союзных республик, так и в последующие годы, в то время услышаны не были. Приобретательная давность не получила признания ни в Основах 1961 г., ни в ГК республик, принятых в 1963—1964 гг. Казалось, этот институт похоронен «всерьез и надолго».
И все же гордиев узел, вызванный неопределенностью положения имущества, которое находится у его владельца без правового основания, разрублен так и не был. Прежний собственник истребовать его не может ввиду пропуска срока исковой давности, а государство, если считать это имущество бесхозяйным, как правило, о нем ничего не знает. В тех же единичных случаях, когда государству о наличии такого имущества известно, оно не проявляет заинтересованности в его дальнейшей судьбе. Работники соответствующих служб (жилищно-коммунальных, финансовых и т. д.), к ведению которых относится выявление бесхозяйного имущества и взятие его на учет, относятся к его судьбе безучастно, считая, что хлопот с ним не оберешься. Это тем более справедливо для тех случаев, когда имущество находится в хозяйственной сфере какого-либо лица, которое отнюдь не намерено расставаться с ним. Судиться же с владельцем по поводу этого имущества, как правило, ни у кого желания нет. В тех случаях, когда вещь «срослась», по удачному выражению С. Н. Братуся, с хозяйством ее владельца, по-видимому, нет достаточных препятствий к тому, чтобы привести факт в соответствие с правом, т. е. признать за владельцем вещи юридическую возможность приобрести на нее право собственности по давности владения. Однако до последнего времени сделать этого было нельзя ввиду отсутствия в нашем законодательстве института приобретательной давности. Правовое положение вещи так и оставалось неопределенным.
Перелом наступил после принятия Закона РСФСР о собственности, в котором после более чем 70-летнего перерыва в российском законодательстве был реанимирован институт приобретательной давности (см. п. 3 ст. 7 Закона РСФСР о собственности).
С принятием 31 мая 1991 г. Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 3 приобретательная давность была узаконена и на общесоюзном уровне (см. п. 3 ст. 50 Основ, п. 8 постановления Верховного Совета СССР «О введении в действие Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик» от 31 мая 1991 г.).
К анализу норм о приобретательной давности, закрепленных как на республиканском, так и на общесоюзном уровне, мы сейчас и обратимся. Наряду с этим будет высказан ряд суждений, призванных обеспечить адаптацию приобретательной давности в республиканском законодательстве, как материальном, так и процессуальном. Их формулирование представляется необходимым вследствие развернувшихся работ по кодификации гражданского и гражданско-процессуального законодательства.
Приобретение права собственности по давности владения относится к первоначальным способам приобретения права собственности, какой бы критерий ни был положен в основу разграничения первоначальных и производных способов: воли или правопреемства. Право собственности на стороне давностного владельца возникает помимо воли и независимо от прав предшествующего собственника.
По давности владения как по российскому, так и общесоюзному закону может быть приобретено в собственность имущество, относящееся к любой форме собственности, кроме того, которое вообще изъято из гражданского оборота либо не может находиться в собственности владеющего им лица.
Приобрести право собственности по давности владения может как физическое, так и юридическое лицо, а также государство, иными словами, любое лицо, которое признается субъектом гражданского права, если приобретение данного имущества в собственность не выходит за пределы его правоспособности.
Для приобретения права собственности по давности владения необходимы следующие предусмотренные в законе обязательные реквизиты (условия).
Во-первых, должен истечь установленный в законе срок давностного владения, который различается в зависимости от того, идет ли речь о приобретении права собственности на недвижимость (например, жилой дом) или на движимость (например, автомобиль). Срок этот для недвижимостей составляет пятнадцать лет, а для движимостей— пять лет.
Во-вторых, давностный владелец должен владеть имуществом как своим собственным или, что то же самое, в виде собственности, без оглядки на то, что у него есть собственник. В противном случае отсутствует не только указанный реквизит приобретательной давности, но и ставятся под сомнение два других — добросовестность и открытость владения.
В-третьих, он должен владеть имуществом добросовестно. Это значит, что, владея имуществом, владелец не знает и не должен знать об отсутствии у него права собственности. Однако отсутствие правоустанавливающего документа (например, на жилой дом) само по себе еще не означает недобросовестности владельца. При этом владелец должен быть добросовестным как в момент приобретения вещи, так и на всем протяжении давностного владения. Иными словами, последующая недобросовестность ему также вредит. Объясняется это тем, что владелец становится собственником не в момент приобретения вещи, а лишь по истечении срока приобретательной давности.
В-четвертых, владелец должен владеть имуществом открыто, т. е. без утайки. В противном случае возникают сомнения как в добросовестности владельца, так и в наличии других требуемых законом реквизитов.
В-пятых, давностное владение, отвечающее всем перечисленным выше условиям, должно быть, согласно общесоюзному закону, непрерывным. В российском законе о собственности такого реквизита нет. Полагаем, однако, что речь идет о пробеле закона, который подлежит восполнению как путем его истолкования, так и в ходе работ по подготовке ГК Российской федерации.
Течение срока, необходимого для приобретения права собственности по давности владения, прерывается совершением со стороны владельца действий, свидетельствующих о признании им обязанности вернуть вещь собственнику (например, передачей собственнику приносимых вещью плодов), а также предъявлением к нему управомоченным лицом иска о возврате имущества. Иными словами, приобретательная давность прерывается в тех же случаях, что и исковая давность. После перерыва давность владения (если реквизиты, необходимые для приобретения права собственности, налицо) начинает течь заново, причем время, истекшее до перерыва, в давностный срок не засчитывается.
Сложнее вопрос, оказывает ли влияние на течение приобретательной давности приостановление исковой давности. На первый взгляд на этот вопрос следует ответить отрицательно, поскольку приостановление исковой давности не лишает фактическое владение тех качеств, которые должны быть присущи ему для превращения в право собственности. К тому же наличие значительного интервала между исковой и приобретательной давностью вроде бы делает излишним приостанавливать приобретательную давность в случае приостановления исковой, поскольку управомоченное лицо за счет интервала все равно будет располагать достаточным временем для предъявления иска до того, как владелец станет собственником по давности владения. Полагаем, однако, что ни в одном случае истечение приобретательной давности, а тем самым и приобретение права собственности по давности владения не может быть допущено до тех пор, пока не истекла исковая давность. Наиболее принципиальное значение это может иметь в ситуациях, когда управомоченное лицо находится в рядах Вооруженных Сил, переведенных на военное положение. Было бы совершенно недопустимо признавать его утратившим право собственности до истечения исковой давности по тем основаниям, что истекла приобретательная давность и собственником имущества стало какое-то другое лицо. Представляется поэтому, что приостановление исковой давности влечет за собой и приостановление приобретательной давности. Время, в течение которого давность (как исковая, так и приобретательная) была приостановлена, в срок, необходимый для приобретения права собственности по давности владения, засчитываться не должно. Само собой разумеется, что время давностного владения, истекшее до приостановления давности, следует засчитывать в давностный срок.
Обращает на себя внимание тот факт, что в числе реквизитов приобретательной давности ни в российском, ни в общесоюзном законе не указаны спокойный и бесспорный характер владения, как это было предусмотрено в дореволюционном законодательстве. Можно ли отнести это к пробелам закона, подлежащим восполнению в ходе его совершенствования? Полагаем, что нельзя и вот почему. Если обратиться к тому, какое содержание вкладывали в понятие спокойного и бесспорного владения отечественная цивилистика и практика Гражданского Кассационного Департамента Правительствующего Сената, то нетрудно будет убедиться, что эти реквизиты вполне покрываются теми, которые в законе уже закреплены. Вот, например, как раскрывал содержание указанных реквизитов И. Энгельман, автор фундаментальной монографии о приобретательной давности. «Спокойным будет... такое владение, — писал Энгельман, — когда владельцу на основании своего права или своего могущества нечего бояться нарушения... Беспокойным владение может быть по причинам внутренним и внешним. По внутренним, если владелец, сознавая неправильность, незаконность своего владения, прибегает к разным уловкам; по внешним, когда его владение подвергается фактическим нападениям, которые он терпит или отражает насилием, не прибегая к защите закона». Для приобретения права собственности давностный владелец должен владеть вещью так, чтобы все видели, что он владеет ею как хозяин. Только такое владение, по Энгельману, можно считать спокойным.4
А вот как раскрывал тот же Энгельман понятие бесспорности владения. «Владение считается бесспорным, если против владельца не предъявлен иск суду, которому подсудно дело... Спорным владение делается лишь спором против него со стороны лица, притязания которого более основательны, чем фактическое владение. Поэтому спорным владение может сделаться лишь благодаря иску о праве собственности со стороны собственника или о владении прежнего владельца. Иск постороннего лица, не основанный на праве собственности или на владении, не в состоянии сделать владение спорным потому, что будет отвергнут судом и как неосновательный является ничтожным».5
Если сопоставить эти рассуждения с тем, как в предшествующем изложении было раскрыто содержание закрепленных в законе реквизитов приобретательной давности, то можно убедиться, что введение дополнительных реквизитов в виде бесспорного и спокойного владения или хотя бы одного из них излишне. В законотворчестве нельзя действовать по принципу: каши маслом не испортишь. Каждый употребляемый в законе термин должен выполнять полезную нагрузку, не дублируя других и тем более не затмевая их содержания.
Чтобы поставить в этом вопросе точку, покажем, как раскрывал Энгельман понятие непрерывности владения. Владение, по Энгельману, является непрерывным, если владелец постоянно действует на вещь и пользуется ею как хозяин. Если же владелец перестает действовать на вещь как хозяин, владение ею становится зависимым. Течение давности в этом случае прекращается, и, если владелец вновь начнет владеть вещью как своей собственной, истекшее время уже не может быть засчитано ему в давностный срок. Наряду с этим течение давности прекращается, если владелец против своей воли будет лишен владения, а также признанием со стороны владельца прав собственника.6
Единственный вопрос, который нуждается здесь в разъяснении (к нему мы еще вернемся) — это вопрос о последствиях лишения владения помимо воли владельца. Применительно же к «спокойному» владению в разъяснении нуждается вопрос о последствиях, когда владение становится беспокойным по так называемым внешним причинам. На нем мы также остановимся при рассмотрении оснований защиты давностного владельца.
Признание приобретательной давности поставило в порядок дня вопрос о защите давностного владельца до того, как он стал собственником, как и вопрос о судьбе закрепленных в действующем законодательстве норм о бесхозяйном имуществе. Первый из них разрешен в •общесоюзном законодательстве, но оставлен открытым в республиканском, второй пока вообще остается открытым. Основы 1991 г. предусматривают защиту давностного владельца до того, как он стал собственником (см. абз. 2 п. 3 ст. 50 Основ). Разумеется, он не может
получить эту защиту против собственника, а также против других лиц, имеющих право на владение имуществом в силу предусмотренного законом или договором основания, поскольку до истечения давностного срока (соответственно пятнадцати или пяти лет) сам он является беститульным владельцем. Однако он может получить защиту против тех лиц, которые, как и он, права на владение имуществом не имеют (так называемых худших владельцев). По сравнению с ними он обладает тем преимуществом, что является давностным владельцем и владение его при наличии всех требуемых законом реквизитов с истечением установленного срока может перерасти в право собственности. Если поэтому третье лицо (гражданин или организация) неправомерно лишает давностного владельца владения имуществом или чинит ему препятствия во владении имуществом как своим собственным, он вправе требовать восстановления нарушенного владения и устранения чинимых помех, т. е. воспользоваться теми же средствами защиты, какими согласно ст. 54 Основ 1991г. располагает собственник и иной титульный владелец.
То обстоятельство, что давностный владелец, будучи беститульным, не может получить защиты против собственника и иного титульного владельца, разумеется, не означает, что последние могут действовать против него самоуправно. Защиты против них он не может получить лишь тогда, когда они сами действуют в порядке и пределах, установленных законом. Если же они прибегают к силе, действуя наперекор тому, что в подобной ситуации предусматривает закон, то владелец не лишен права на самопомощь, чтобы отразить предпринятое на него нападение с использованием тех средств защиты, которые были бы соразмерны интенсивности нападения и оправдывались конкретной обстановкой. Осуществление права на самопомощь, разумеется, не предрешает того, что при рассмотрении спора судом или арбитражем владелец обязательно выиграет процесс. Если в ходе рассмотрения дела выяснится, что владение является незаконным, а нападавшему принадлежит право собственности или иное право на владение вещью, то дело будет решено в его пользу. Однако это не исключает ответственности нападавшего за предпринятые им противоправные действия. Если же владелец, чувствуя свою неправоту, смирится с нападением и выпустит вещь из рук либо перестанет владеть ею как своей собственной (например, согласится допускать собственника к вещи), то он либо вовсе лишится владения, либо перестанет быть давностным владельцем со всеми вытекающими из этого последствиями. Таким образом, возможные ситуации «внешнего беспокойства», о которых писал Энгельман, вполне могут быть разрешены и без введения в институт приобретательной давности таких реквизитов, как спокойный и бесспорный характер владения.
В связи с предоставлением давностному владельцу особых исков для защиты его владения возникает вопрос, почему нельзя было подвести их под общую норму о защите титульного владения (см. п. 3 ст. 54 Основ 1991г.). Сделать этого нельзя, поскольку давностное владение является беститульным.
Можно ли считать, что с предоставлением защиты, по крайней
мере беститульному давностному владельцу, у нас узаконена владельческая, т. е. посессорная защита. Напомним, что у этой защиты были как свои сторонники (например, Б. Б. Черепахин), так и противники (например, А. В. Венедиктов). Кое-кто (например, М. Я. Кириллова) оперировал понятием владельческой защиты, не отдавая отчета в том, какое содержание в это понятие вкладывается. Различие между владельческой и петиторной защитой состоит в том, что если в посессорном процессе презумпция законности фактического владения неопровержима, то в петиторном — опровержима. Казалось, что при таком подходе должны отпасть всякие сомнения в признании защиты давностного владельца посессорной, поскольку она предоставляется не ради предполагаемого за владением права (его нет), а ради владения как такового. Полагаем, однако, что это не так. Защита предоставляется ради того, чтобы фактическое владение впоследствии могло воплотиться в право собственности. Против всех худших владельцев защита покоится на фикции уже истекшей давности, предоставляется так, как если бы к моменту возникновения спора давность владения уже истекла. Поэтому иски о защите давностного владения значительно ближе к публицианову иску, чем к владельческой защите. Давностным владельцам защита предоставляется по существу на тех же основаниях, что и добросовестным владельцам по actio in rem Publiciana.
Представляется также, что на иски о защите давностного владельца распространяются общие правила о сроках исковой давности и порядке их исчисления. Если правонарушение носит длящийся характер, то иск о защите давностного владения действию исковой давности не подлежит. Это, в частности, имеет место при негаторном иске. В остальных случаях на иск распространяется общий срок исковой давности, исчисляемый в порядке, установленном законом.
Введение приобретательной давности ставит в порядок дня вопрос о бесхозяйном имуществе — о круге имуществ, которые могут относиться к бесхозяйному, и их правовой судьбе. По ныне действующему законодательству (ст. 32 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик), бесхозяйное имущество, по общему правилу, поступает в собственность государства. Происходит это, однако, не автоматически, а в порядке, устанавливаемом законодательством республик. К бесхозяйному имуществу относятся находка, клад, безнадзорный и пригульный скот, вещи, от которых собственник отказался, и ряд других. К бесхозяйному принято было также относить имущество, собственник которого утратил на него право вследствие пропуска срока исковой давности (так называемое задавненное имущество). Этой точки зрения, во всяком случае, придерживались те, кто связывал с истечением исковой давности утрату не только права на иск, но и самого материального права.
В связи с введением приобретательной давности и другими законодательными новеллами круг имуществ, относимых к бесхозяйному, сократится, да и судьба такого имущества должна определяться далеко не однозначно. По-видимому, нет оснований отказываться теперь от оккупации как способа приобретения права собственности на никому не принадлежащую вещь первым, кто ею завладеет. Такой способ приобретения права собственности можно было бы допустить по крайней мере в отношении вещей, от которых их собственник отказался (так называемых выброшенных вещей, например, бродячей собаки или вещи, вывезенной на свалку). Безнадзорный и пригульный скот может теперь становиться собственностью не только колхоза и совхоза, в котором он содержался (их в ближайшей округе может и не быть), но и другого хозяйства (например, фермерского), где он находился в течение установленных законом сроков. Существенные коррективы, по-видимому, должны быть внесены и в правовой режим задавненного имущества, особенно того, которое может быть приобретено его владельцем в собственность по давности владения. Если и считать это имущество разновидностью бесхозяйного (что возможно, если связывать с истечением исковой давности утрату не только права на иск, но и самого субъективного права), то, видимо, нет достаточных оснований признавать за государством право на изъятие этого имущества у давностного владельца, который впоследствии сможет стать его собственником по давности владения.7 Сложнее обстоит дело с имуществом, владелец которого его собственником по давности стать не может (например, вследствие недобросовестности владельца). Может ли государство или местный Совет, опираясь на то, что прежний собственник право на имущество утратил (например, ввиду пропуска исковой давности), а владелец имущества право собственности на него приобрести не может, потребовать изъятия имущества и обращения его в государственную или муниципальную собственность. Ответить на этот вопрос далеко не просто. Признание за государством (соответственно национально- или административно-территориальным образованием) такого права вроде бы ставит его в преимущественное положение по сравнению с другими участниками отношений, регулируемых гражданским правом, т. е. противоречит равенству сторон в указанных отношениях. Представляется, однако, что отказ от административно-командной системы вовсе не означает освобождения государства от общих дел, выполняемых в интересах всего общества в целом. Более того, удельный вес социализаторских функций после существенной разгрузки государства в сфере экономики должен резко возрасти. Имущество, которое поступит к государству в виде находки, клада, безнадзорного и пригульного скота, задавненного и т. д., государство в лице соответствующих органов сможет использовать для выполнения указанных функций (например, для помощи беженцам, лицам, оказавшимся за чертой бедности, в районе стихийных бедствий или массовых беспорядков, безработным). Поэтому мы не склонны считать, что бесхозяйное имущество во всех случаях может перейти к государству (соответственно национально- или административно-территориальному образованию) лишь на равных основаниях с другими субъектами гражданского права (например, по давности владения). Полагаем, что известные, хотя и резко суженные, по сравнению с действующим законодательством, преимущества для государства в части обращения этого имущества в его собственность должны сохраниться.
Следующий, относящийся к приобретательной давности вопрос находится на стыке материального и процессуального права. Речь идет о предоставлении лицу, которое стало собственником по давности владения, права требовать в судебном порядке подтверждения приобретенного им права собственности.8 Такие дела должны рассматриваться судом в порядке особого производства. Если же при рассмотрении дела возникнет спор о праве гражданском, либо сам суд придет к выводу о необходимости разрешения такого спора, дело в порядке особого производства подлежит прекращению, а заинтересованному лицу должно быть разъяснено его право на общих основаниях предъявить иск, т. е. возбудить исковое производство. Представляется поэтому необходимым при разработке нового ГПК или внесении в него изменений предусмотреть в подразделе «Особое производство» специальную главу, посвященную данной категории дел, поскольку ее нельзя подвести ни под один из известных ныне видов особого производства.
Подчеркнем, однако, что право собственности по давности владения, по общему правилу, возникает ipso jure, т. е. в тот момент, когда при наличии всех требуемых законом реквизитов истекает срок, необходимый для приобретения права собственности по давности. Лишь в тех случаях, когда для возникновения права собственности требуется документ, которому закон придает конститутивное, правообразующее значение, истечение срока давностного владения еще недостаточно для того, чтобы владелец стал собственником. В указанных случаях по истечении срока давностного владения можно обратиться к соответствующему органу либо в суд с заявлением о выдаче документа. При этом в суд можно обратиться либо с жалобой на действия органа (должностного лица), отказавшего в выдаче документа или в совершении иного действия (например, отказавшего в регистрации строения), либо в порядке особого производства, которое при определенных обстоятельствах может «перерасти» в исковое.
Наконец, последний по порядку, но далеко не по значимости вопрос. Речь идет о том, что в п. 8 постановления Верховного Совета СССР о введении в действие Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик правилам Основ о приобретательской давности придана обратная сила. Вот как сформулирована соответствующая норма: «Установить, что действие пункта 3 ст. 50 Основ... распространяется и на случаи, когда владение имуществом началось до 1 января 1992 г. (т. е. до введения Основ в действие. — Ю. Т.) и продолжается в момент введения в действие Основ». Исходя из редакции этой нормы, надлежит прийти к выводу, что юридическое значение придается не только тому времени, которое течет после 1 января 1992г., но и тому, которое истекло на этот момент. А это и есть придание правилам о приобретательной давности обратной силы. Между тем в постановлении Верховного Совета РСФСР от 24 декабря 1990г. о введении в действие Закона РСФСР о собственности (а именно в этом Законе на республиканском уровне пока только и предусмотрена приобретательная давность, хотя несомненно, что с необходимыми изменениями и дополнениями она будет рецепирована в ГК) аналогичного правила нет. Иными словами, нормам этого закона, посвященным приобретательной давности, обратная сила не придана.
В связи с этим возникает вопрос, можно ли придавать этим нормам обратную силу. Если бы вопрос решался в добрые старые времена (все познается в сравнении!), ответ на него не вызывал бы трудностей: при столкновении общесоюзного закона с республиканским по вопросам, не относящимся к исключительному ведению республик, действует общесоюзный закон. Сейчас же ответ на него намного сложнее, поскольку общесоюзное законодательство на территории Российской федерации действует постольку, поскольку оно законодательству последней не противоречит. Поэтому на данном этапе обсуждения проблемы мы склоняемся к тому, что течение сроков давностного владения началось в Российской федерации лишь с 1 января 1991г., т. е. с момента введения в действие Закона РСФСР о собственности. Не исключено, однако, что в ходе работ по совершенствованию республиканского, гражданского законодательства, независимо от того, выразятся ли они в принятии нового ГК или во внесении дополнений и изменений в ГК 1964г., будет признано необходимым придать правилам закона о приобретательной давности обратную силу. В таком случае и ответ на поставленный вопрос будет иным, чем тот, который пока дан.
В статье мы не затронули многих вопросов, связанных с легализацией приобретательной давности. В их числе такие, как преемство при давностном владении, введение вотчинных (ипотечных) книг и др. Их разработка станет уделом не одного поколения исследователей.
* Доктор юридических наук, профессор С.-Петербургского государственного университета.
1 Толстой Ю. К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 147—218.
2 Толстой Ю. К. 1) О проекте Основ гражданского законодательства//Правоведение, 1960. № 4; 2) Спорные вопросы учения о праве собственности //Тр. Свердловского юридического института. Вып. 13. 1970.
3 В дальнейшем Основы 1991 г. или просто Основы.
4 Энгельман И. О давности. Изд. 3-е СПб., 1901. С 235—237; 242—243.
5 Там же. С. 238, 239.
6 Там же. С. 234, 235, 237, 238, 240—242, 303.
7 В этом вопросе мы, по-видимому, расходимся с Ш. Менглиевым, который предлагает сохранить переход бесхозяйного имущества в собственность государства в течение, как он пишет, «приобретательного срока» (Менглиев Ш. Теоретические проблемы гражданско-правовых способов восстановления (нормализации) имущественных прав граждан: Автореф. докт. дис. Ташкент, 1991. С. 21).
8 Подробнее об этом см.: Толстой Ю. К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. С. 214—218. — Предложение допустить судебное подтверждение приобретенного по давности права собственности поддержал С. И. Вильнянский (см.: Вильнянскии С. И. Нужна ли нам приобретательная давность//Правоведение. I960. № 3. С. 123—126).
