Принцип взаимного сотрудничества сторон при исполнении обязательств в отечественном гражданском праве /
Ровный, В. В. Принцип взаимного сотрудничества сторон при исполнении обязательств в отечественном гражданском праве /В. В. Ровный. //Правоведение. -2000. - № 1. - С. 84 - 93 Библиогр. в подстрочных примечаниях.
ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО - ДОГОВОРЫ - ЗАДОЛЖЕННОСТИ - ИСПОЛНЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ - КОДЕКСЫ - КОММЕНТАРИИ - КРЕДИТНЫЙ ДОГОВОР - КРЕДИТОВАНИЕ - КРЕДИТОРЫ - ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ - РИСК [ПРАВО] - СОТРУДНИЧЕСТВО Материал(ы): Принцип взаимного сотрудничества сторон при исполнении обязательств в отечественном гражданском праве. Ровный, В. В.
Принцип взаимного сотрудничества сторон при исполнении обязательств в отечественном гражданском праве
В. В. Ровный*
Социально-позитивный характер взаимной помощи и содействия вполне корреспондирует всему гражданско-правовому режиму, при этом роль данных явлений (в их широком смысле) хорошо известна в цивилистике. Гражданско-правовая отрасль, в основном опосредующая социально-полезные явления и состоящая из взаимных и возмездных договоров, где стороны находятся в согласии, а не конфликте, уже по своей сути предполагает элементы взаимной помощи и содействия.
Последние проявляются в различных актах экономического обмена, когда продавец, арендатор, подрядчик предоставлением благ помогают своим контрагентам, которые в свою очередь предоставляют им ответную помощь в виде известных встречных выплат; весьма отчетливо идея помощи воплотилась сегодня в рентных обязательствах. В контексте обязательств по оказанию услуг признаки помощи и содействия обнаруживаются в действиях широкого круга услугодателей: перевозчиков, экспедиторов, заимодавцев, различного рода агентов, поверенных, комиссионеров, доверительных управляющих, хранителей, страховщиков и др., элементы односторонней помощи и содействия достаточно очевидны со стороны дарителей и ссудодателей в отношении одаряемых и ссудополучателей. В отдельных видах обязательств содействие достигает такой широты и интенсивности, при которой начинает приобретать более высокое качество — совместного исполнения обеими сторонами (каждою в установленных для нее формах) общего, возлагаемого на них обязательства.1 Итоговым проявлением этого выступает сам договор о совместной деятельности, где сотрудничество приобретает качество и значение специфичного конструктивного признака (ст. 276 ГК РСФСР 1922 г., ст. 434 ГК РСФСР 1964 г., ст. 1041 ГК РФ 1995 г.). Элементы помощи и содействия присущи и внедоговорной сфере: некогда они стали предпосылкой появления обязательств из спасания социалистического имущества (гл. 41 ГК 1964г.), впоследствии приобретших более нейтральное звучание, широкий смысл и универсальную применимость (ст. 118 Основ 1991 г., гл. 50 ГК 1995 г.). Цель оказания помощи (наряду с целями защиты прав некоторых категорий граждан, а в ряде случаев и их воспитания) преследуют опека, попечительство и патронаж (ст. 31—33,41 ГК), другие институты цивилистики.
Однако проявление рассматриваемых элементов в общецивилистическом контексте отличается от их проявления как принципа исполнения обязательств. В условиях плановой экономики специфика правового регулирования исполнения договорных обязательств отнюдь не ограничивалась действием принципа их реального исполнения. В советский период кредитор помимо прочего был обязан оказать должнику содействие в исполнении обязательства, а в обязательствах между социалистическими организациями по выполнению плановых заданий обе стороны в равной мере обязывались совершить — каждая со своей стороны — все действия, необходимые для выполнения обязательства. Соответствующая обязанность являлась не столько обязанностью конкретного должника перед конкретным кредитором в обязательстве, сколько обязанностью обеих сторон перед государством, само же исполнение договора рассматривалось прежде всего как обязанность должника перед государством и только после этого — перед непосредственным кредитором.2 Л. А. Лунц видел обязанность кредитора участвовать в исполнении обязательства одноименным общим принципом советского обязательственного права.3
Утверждение о том, что в буржуазном договоре стороны имеют противоположные интересы и выступают противниками, в то время как в советских договорах они объединены общим интересом и обязанности по отношению к кредитору в основном сочетаются с обязанностью по отношению к государству, позволило В. К. Райхеру детально обосновать существование таких принципов советского обязательственного права, как новое качество обязанности должника по исполнению обязательства и новая роль кредитора в обязательстве. Причиной выделения этих принципов служит давняя идея приоритета публичной пользы над частной выгодой, которая всякий раз должна реализовываться не только должником, выполняющим лежащие на нем дебиторские обязанности, но и кредитором — посредством выполнения так называемых кредиторских обязанностей (требовать от должника надлежащего исполнения обязательства, принять последнее, оказать должнику необходимое содействие в исполнении им обязательства, надлежащим образом воспользоваться полученным исполнением).
Общая специфика кредиторских обязанностей заключена в том, что они принадлежат кредитору и не имеют характера встречного с его стороны удовлетворения, а потому взаимности, кредитор, стало быть, должен нести их перед должником именно как кредитор, а должник не вправе требовать от него их исполнения. Кредиторские обязанности в известной мере факультативны, поскольку исполнение основной обязанности должником нередко возможно без оказания соответствующей помощи со стороны кредитора. Это обстоятельство в сочетании с рассмотрением обязанностей кредитора как обязанностей не только перед конкретным должником, но и перед государством, позволяло признавать за ними самостоятельный, а не дополнительно-придаточный статус в рамках общего содержания обязательства. Частные особенности кредиторских обязанностей в советский период в основном состояли в зависимости их проявлений от фигуры конкретного кредитора. Например, обязанности требовать и принять исполнение у социалистических государственных организаций существовали как перед конкретным должником, так и перед государством; у негосударственных социалистических организаций они в полной мере проявлялись только перед конкретным должником и не всегда перед государством; наконец, у отдельных граждан они существовали только перед конкретным должником. Обязанность кредиторского содействия отличалась от обязанности по принятию исполнения тем, что кредитор участвовал не в принятии законченного исполнения, а в самом процессе организации исполнения, совершая при этом: а) действия, предписываемые законодательством или договором и необходимые для выполнения должником своего обязательства; б) действия, предписываемые законодательством или договором, однако не являющиеся необходимыми для выполнения должником своего обязательства; в) действия, не предписываемые ни законодательством, ни договором, но в силу сложившихся обстоятельств необходимые для выполнения должником своего обязательства. Понятно, что столь значительное и «глубокое» участие кредитора ограничивало данную обязанность, исключая ее из отношений между кредиторами — социалистическими организациями и должниками-гражданами.4 В обозначенных кредиторских обязанностях рельефно отразились основополагающие идеи социалистического способа производства и социалистическая идеология в целом. На последних и основывалось противопоставление советского обязательственного права буржуазному, которому, как подчеркивал В. К. Райхер, вообще не знакомы кредиторские обязанности требовать исполнения и воспользоваться им надлежащим образом, а также, как правило, не знакома и обязанность кредиторского содействия. Буржуазная цивилистика знает лишь обязанность принять исполнение, признавая, однако, ее неполноценность из-за ограниченности рамками конкретного обязательства и сугубо частными интересами сторон. Обязанность кредиторского содействия буржуазное право допускает лишь в той мере, в какой она может следовать из прямого указания закона или условия договора. Что же касается столь специфичных советскому правопорядку действий, относящихся к последней группе из трех особо отмеченных выше, то ничего даже внешне соответствующего этому буржуазное право не знает.5
Напротив, в социалистическом обществе сам договор выражал отношения товарищеского сотрудничества и социалистической взаимопомощи, а обязанность кредиторского содействия должнику выступала одним из ярких проявлений социалистической природы советской цивилистики и его отличительной чертой перед буржуазным обязательственным правом. Не случайно, что вторая гражданская кодификация на общем фоне кредиторских обязанностей (ст. 228 ГК 1922 г., ч. 1 ст. 361 ГК 1964 г.) особо закрепила правило о взаимном содействии сторон при исполнении ими обязательств (ч. 2 ст. 168 ГК 1964г.), конкретность фиксации и универсальность применения которого бесспорно наделили его статусом принципа исполнения обязательств.
Принцип взаимного содействия, являясь особой кредиторской обязанностью, не касался должника и был адресован только кредитору, обязанному оказывать помощь должнику в исполнении последним его дебиторских обязанностей. При этом взаимный характер содействия определялся взаимным характером подавляющего большинства существующих в цивилистике обязательств. Противопоставленный прочим кредиторским обязанностям, в том числе и тем, в которых нормативно или договором прямо закреплялась обязанность взаимного содействия, новый принцип стал сводиться только к одному виду действий кредитора: к действиям, хотя и не обусловленным существом конкретного обязательства, но необходимым для должника и возможным со стороны кредитора, несовершение которых последнего лишало права на применение к должнику санкций, вызванных соответствующим несовершением.
Последняя гражданская кодификация, сохранив целый ряд кредиторских обязанностей, которые лишь переосмыслены из-за падения роли государства как универсального кредитора, некогда противостоявшего и кредитору, и должнику (п. 2 ст. 484, п. 2, 3 ст. 513, ст. 720 ГК и др.), ограничила обязанность кредиторского содействия рамками отдельных обязательств (п. 1,2 ст. 716, п. 1 ст. 718, ст. 750, 962 ГК), отказавшись от ее провозглашения как общего принципа исполнения обязательств.
В связи с вопросом о возможности существования и действия в современных условиях принципа кредиторского содействия обратимся к хрестоматийному примеру, использовавшемуся для его иллюстрации в литературе советского периода. Так, поставщик потребовал взыскать с покупателя штраф за просрочку выборки продукции. В ходе судебного разбирательства было установлено, что причиной невыборки явилось несовпадение сроков выборки продукции со сроками подачи судов для ее отправки, однако покупатель, не имевший своих складов в месте выборки, обратился к поставщику с просьбой о платном хранении продукции на его складах в период между ее выборкой и подачей судов. Поставщик, располагая свободными складскими помещениями и будучи в состоянии без ущерба для себя оказать соответствующую помощь, отклонил просьбу покупателя. Арбитражный орган признал, что хотя поставщик, не будучи обязанным по договору хранить продукцию, не нарушил какой-либо договорной обязанности, вместе с тем в рамках принципа взаимного сотрудничества не оказал покупателю необходимого содействия, а потому не имеет права на взыскание штрафа за просрочку.6
Для решения описанного спора с точки зрения современной доктрины и законодательства, прежде всего, необходимо начать с двух наиболее общих замечаний. Во-первых, данный спор выглядит несколько надуманным, по крайней мере, в таком виде, как он преподносится. Складские площади в необходимый для покупателя период пустовали и каких-либо планов их самостоятельного использования или предоставления третьим лицам, как следует из фабулы дела, не было, а в случае их предоставления покупателю у поставщика полностью исключались убытки и даже появлялась возможность получения дополнительного дохода. Поэтому мотивация отказа поставщика от платного хранения продукции весьма сомнительна и едва ли поддается какому-либо объяснению. Во-вторых, принцип взаимного содействия, имея определенные границы такого содействия, никогда не имел ничего общего с оказанием пользы контрагенту ценой создания собственных убытков. Какая-либо аргументация этого тезиса лишена всякого смысла, в противном случае можно столкнуться с парадоксальной ситуацией, направленной на подрыв имущественного положения кредитора и обогащение за счет этого должника, когда бы кредитор за свой счет (полностью или частично) осуществлял свой интерес вместо другого лица, а обязанности должника «нуллифицировались». Именно поэтому стороны в обязательстве, хотя бы и в советский период, должны были оказывать друг другу содействие ровно настолько, чтобы самим не быть в убытке, а ключевым моментом в описанном споре как раз является указание на то, что поставщик не понес бы убытки, окажи он необходимую покупателю помощь. Сегодняшний предприниматель, стремящийся к получению прибыли, также не обязан действовать хотя бы с максимальной выгодой для своего контрагента ценой даже самых незначительных убытков для себя, и в этом он ничем не отличается от существовавших в прошлом социалистических организаций. Что же касается существа возникшего спора, то (если решать его с позиций современной правовой доктрины и законодательства), представляется, что все зависит от конкретной фабулы дела и от конкретных участвующих в ней лиц.
Несмотря на отсутствие в ГК РФ прямого закрепления принципа кредиторского содействия, он без труда выводится из более общих начал добросовестности, разумности и справедливости (п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 10 ГК), под которыми понимают фактическую честность субъектов; осознание ими правомерности своего поведения; сообразность последнего господствующим в обществе морально-этическим и нравственным нормам;7 недопустимости любого злоупотребления правом (ст. 10 ГК), а также заботливости и осмотрительности (ч. 2 п. 1 ст. 401 ГК). Иными словами, то, что не нашло закрепления в разделе об исполнении обязательств или в других разделах обязательственного права, на самом деле лишь скрывается за принципами более общего характера, обращенными к носителю любого гражданского права и обязанности, включая участников обязательств. Поскольку принцип взаимного содействия сегодня «растворился» в более общих началах частного права, постольку и правило о кредиторском содействии можно признать «выводным принципом» из более общих и прямо закрепленных начал частного права (в той мере, в какой это не отрицается более специальными принципами или правилами).8 Не следует забывать и о существовании такого неписаного принципа договорных обязательств, как их устойчивость, которая не зависит от прихоти капризного кредитора.
Любой участник гражданского оборота, не подпадающий под действие какого-либо lexspecialis, в случае отказа в помощи контрагенту злоупотребляет своим правом, если находится в безубыточной для себя ситуации (ч. 1 п. 1 ст. 10 ГК). Это, разумеется, не означает, что многочисленные и разнообразные собственники, владеющие, пользующиеся и распоряжающиеся имуществом по своему усмотрению (п. 1, 2 ст. 209 ГК), располагая свободными помещениями, обязаны предоставить их любому нуждающемуся, хотя бы и на самых выгодных для себя условиях, дабы не злоупотреблять своим правом собственности. Речь в данном случае ведется вовсе не о «любом нуждающемся», а потому и не о злоупотреблении правом собственности, а о фигуре «конкретного нуждающегося», каковым выступает должник, который, в отличие от всех прочих лиц, имеет право на получение помощи именно как контрагент кредитора. В анализируемой ситуации кредитор злоупотребляет правом на привлечение должника к ответственности за неисполнение обязательства (конкретная форма злоупотребления правом должна быть установлена исходя из конкретных обстоятельств дела, однако мы вполне допускаем здесь и злоупотребление без прямого умысла, и шикану)9.
Следовательно, принцип кредиторского содействия вполне можно признать принципом обязательственного права вообще, характерным и для капиталистического, и для любого другого гражданского общества, для существующего в них гражданского оборота. Возможная ссылка на полное или хотя бы преимущественное отсутствие соответствующих положений в зарубежном гражданском законодательстве не колеблет сделанный нами вывод. Поскольку взаимное содействие воплощает нравственные, гуманные, а стало быть, общечеловеческие начала, постольку и сам этот принцип в порядке de lege lata следует считать общегражданским.
Привлечение к гражданско-правовой ответственности, действительно, выступает правом, а не обязанностью кредитора, и в условиях рынка такое решение вопроса представляется бесспорным.10 Однако только в общегражданской сфере осуществление данного права имеет указанные пределы, совсем другое дело — сфера предпринимательства, подчиненная началу коммерческого риска. Институт риска не одинаково трактуется разными авторами, что основано, по всей видимости, на полисемии термина «риск». Одни исследователи признают за ним объективную, другие — субъективную сущность. Зачастую риск «превращается в какой-то универсальный термин, причем, настолько безропотный, что с ним можно производить какие угодно операции».11 Не вступая в терминологическую полемику, нельзя не заметить, что в условиях рынка риск локализуются на многочисленных отдельных и самостоятельных хозяйствующих субъектах — предпринимателях. В эпоху же плановой экономики риск принадлежал государству как разработчику плана, однако в итоге он касался каждого члена общества, поскольку бремя потерь, более или менее равномерно распределяясь по всем ячейкам народного хозяйства, становилось малозаметным, но общество в целом беднело.12
А. И. Омельченко точно отметил, что содержание риска и способы его элиминирования в коммерческой сфере до предела обнажены в капиталистическом обществе, где «взаимопомощь» превращается в товар, а идея элиминирования является элементом функции охраны капиталистической собственности. Напротив, социалистическая эпоха вложила в понятие риска новое содержание, а идею взаимопомощи расширила едва ли не до пределов интернациональной солидарности интересов трудящихся всего мира.13 И если в советский период от категории «риск» в основном отказывались по причине ее «буржуазности», в условиях рынка она вновь стала заметной, подтверждением чему выступает целый ряд специальных правил, сформулированных, в частности, в п. 1 ст. 82, п. 1 ст. 87, п. 1 ст. 96, ст. 211, 280, 312, п. 3 ст. 382, ст. 459, п. 1 ст. 595, ст. 600, 669, 696, 705, п. 1 ст. 741, ст. 929, 933, 945 ГК. К тому же существуют нормы, которые прямо не оперируют термином «риск», однако вполне определенно посвящены вопросам его распределения (ст. 752, 775, 776, п. 3 ст. 781, 1046 ГК и др.). Возросшая в праве популярность проблемы риска связана со всем ходом социально-экономического развития российской государственности и вовлечением в сферу гражданско-правового регулирования предпринимательских отношений, основополагающим признаком которых как раз и выступает риск. Риск как антипод плана выступает атрибутом предпринимательской деятельности, в свою очередь, предпринимательство — это наиболее благоприятная среда его существования и сфера наибольшего распространения.
Основная и бесспорная функция риска —локализация случайных убытков. Так, гибель вещи от действия внешнего фактора предполагает локализацию убытков, как правило, на ее собственнике либо покупателе, плательщике ренты, заказчике, подрядчике (ст. 211,459, 595, 600, 705, 741 ГК), лизинге- и ссудополучателе (ст. 669, 696 ГК), или каком-либо другом лице, а недостижение положительного результата при безупречности действий исполнителя (подрядчика) — их локализацию на заказчике (ст. 752, 775, 776, п. 3 ст. 781 ГК); функция локализации случайных убытков очевидна и в ситуации совершения правомерных действий (ст. 1067 ГК). В предпринимательстве риск предполагает заметный «разброс» результативности — от полного удовлетворения коммерческих планов (получение запланированного или даже сверхприбыли) до возможного несения убытков, а промежуточными звеньями в спектре такой результативности выступают различные варианты минимальной прибыли или результат, при котором отсутствует и прибыль, и убытки (так называемый «нулевой результат»).
Предпринимательский риск есть «балансирование» предпринимателя между идеальной реализацией его целей и заведомо допускаемыми убытками от случая. Бремени риска противостоит возможность обладания значительными имущественными благами. Риск бывает большим или меньшим, а различная его степень обусловлена рядом обстоятельств (сферой деятельности, субъектным составом правоотношений и т. д.). Однако никогда риск не станет факультативным признаком предпринимательской деятельности. Предпринимательский риск может быть подвержен регулированию, направленному на полную или частичную его минимизацию, в том числе при помощи договора страхования (ст. 933 ГК). В то же время его страхование представляет собой единственный вид страхования по объекту, который не является обязательным (ст. 927, 935 ГК).
Взаимное содействие, вытекающее из самой природы социалистических производственных отношений и той особой функции, которая отводилась при социализме государству, равно как и преимущественная забота законодателя об экономическом благополучии народного хозяйства в целом — все это при переходе к рынку вошло в конфликт с началами экономического риска, конкуренцией, рыночным сепаратизмом, господством частного имущественного интереса, капиталистической психологией эгоизма и стремлением получить прибыль любыми прямо не запрещенными средствами (причем запреты многие усматривают единственно в уголовном законодательстве, да и оно нередко не является помехой в реализации их коммерческих планов). Рыночная экономика не способна обеспечить богатство всем. Напротив, достижение прибыли всегда объективно сопряжено с чьими-либо потерями, в том числе с потерями непосредственных контрагентов. Обогащение одних за счет обнищания (включая банкротство) других в рыночном хозяйстве выступает нормой и результатом риска и конкуренции.
Поскольку начала добросовестности и справедливости в общегражданской и в предпринимательской сферах, как нам представляется, нельзя понимать одинаково, постольку в эти сферах не одинаковы и пределы осуществления прав. Следовательно, необходимо дифферецированное отношение к рассматриваемому принципу кредиторского содействия, которое в предпринимательстве не является общей обязанностью, т. е. принципом. В то же время отрицание в предпринимательской деятельности правила о кредиторском содействии нельзя считать безусловным: оно может быть предусмотрено условиями конкретного договора или следовать из специальных правовых норм, которые либо прямо предписывают оказание кредиторской помощи, либо преследуют за ее неоказание. Например, не оправдан отказ кредитора в предоставлении помощи должнику, если в действиях кредитора усматриваются признаки использования гражданских прав в целях злоупотребления доминирующим положением на рынке (ч. 2 п. 1 ст. 10 ГК).
Таким образом, мы склонны отрицать принцип кредиторского содействия в процессе гражданско-правового регулирования предпринимательских отношений. Однако нельзя устанавливать «железный занавес» между данными отношениями и отдельными правилами о кредиторском содействии: в гражданском предпринимательском обороте принцип кредиторского содействия неприменим, если в каждой конкретной ситуации иное не предполагается и не следует из специальной нормы права или условия договора.
* Кандидат юридических наук, доцент Иркутского государственного университета.
1 Райхер В. К. Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР. Л., 1958. С. 104.
2 Лунц Л. А. Ц Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. Гл. 6. С. 270; Гл. 7. С. 391; Каминская П. Д. Основания ответственности по договорным обязательствам // Вопр. гражд. права. М., 1957. С. 72; Хаскельберг Б. Л. Изменение и расторжение гражданско-правового договора // Состояние и проблемы развития российского законодательства / Под ред. В. Ф. Воловича. Томск, 1998. С. 88.
3 Лунц Л. А. I/ Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Общее учение об обязательстве. Гл. 7. С. 390-391.
4 Кредиторская обязанность надлежащим образом воспользоваться произведенным исполнением отличалась особым статусом. В отличие от прочих обязанностей, она, возникая уже после исполнения обязательства, находилась за его рамками, а потому относилась не столько к обязательственному праву, сколько к решению вопросов использования материальных ценностей, стало быть, к праву социалистической собственности (см. подробнее: Райхер В. К. Правовые вопросы договорной дисциплины... С. 59-73, 74-116).
5 Там же. С. 78-79, 95, 101, 108, 110.
6 Иоффе О. С. Обязательственное право. М., 1975. С. 65-66.
7 Мозолин В. П. // Гражданский кодекс РФ. Часть первая. Науч.-практ. комментарий / Отв. ред. Т. Е. Абова, А. Ю. Кабалкин, В. П. Мозолин. М., 1996. Ст. 6. С. 21.
8 Между тем В. С. Ем выделяет принцип солидарности интересов и делового сотрудничества в качестве самостоятельного, сводя его содержание к трем составляющими: а) осуществление гражданских прав не должно нарушать права и интересы других лип; б) при осуществлении гражданских прав и исполнении обязанностей стороны должны всячески содействовать друг другу для достижения интересующего их результата; в) заинтересованные лица при возникновении убытков от виновных действий обязанных лиц должны принимать меры, направленные на их предотвращение или уменьшение (Ем В. С. Гражданское право: Учебник/Под ред. Е. А. Суханова. М., 1998. Т. 1. Гл. И. С. 388). Столь общая трактовка смысла данного принципа и одновременное указание на деловое сотрудничество вызывают сомнение: является он общегражданским или, подобно обычаям делового оборота, его действие ограничивается предпринимательской сферой?
9 См. ч. 1 п. 1 ст. 10ГКРФ.
10 В специальных исследованиях проблем соотношения свободы применения ответственности с ее необходимостью правильно отмечается, что в условиях рынка необходимость лежит не в правовой, а в экономической плоскости и определяется конкретными экономическими интересами хозяйствующих субъектов (см., напр.: Амосов С. М. Необходимость применения ответственности за нарушение хозяйственных обязательств: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Алма-Ата, 1990. С. 10-l 2).
11 Ойгензихт В. А. Проблема риска в гражданском праве (часть общая). Душанбе, 1972. С. 13.
12 Сафиуллин Д. Н. Теория и практика правового регулирования хозяйственных связей в СССР: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1990. С. 20.
13 Омельченко А. И. Творческий риск, его государственно-правовая охрана. М., 1955. С. 10, 11.
|
