Охраняемые законом личные неимущественные интересы /
Апранич, М. Л. Охраняемые законом личные неимущественные интересы /М. Л. Апранич. //Правоведение. -2001. - № 2. - С. 124 - 132 Поскольку в законе установлено, что помимо субъективных прав судебной защите подлежат некие "охраняемые законом интересы", необходимо, как считает автор статьи, определить, в каких случаях интерес обеспечивается субъективным правом, а в каких - путем его "охраны". Библиогр. в подстрочных ссылках.
ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО - ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ - ЛИЧНЫЕ НЕИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВА - НЕИМУЩЕСТВЕННЫЕ БЛАГА - НЕИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ - ПРАВОВАЯ ЗАЩИТА - СУБЪЕКТИВНЫЕ ПРАВА - ЧАСТНОЕ ПРАВО Материал(ы): Охраняемые законом личные неимущественные интересы. Апранич, М. Л.
Охраняемые законом личные неимущественные интересы
М. Л. АПРАНИЧ*
Общепризнанно, что предоставление любого субъективного права, преследует цель удовлетворения того или иного интереса. Вместе с тем далеко не всегда интерес обеспечивается предоставлением субъективного права. Законодательство РФ устанавливает, что помимо субъективных прав объектом правовой защиты в суде являются интересы. Согласно ст. 3 ГПК РФ всякое лицо вправе в порядке, установленном законом, обратиться в суд за защитой нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса. В п. 1 ст. 4 АПК РФ говорится, что заинтересованное лицо вправе обратиться в арбитражный суд за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов в порядке, предусмотренном АПК РФ. Как видно, ГПК РФ и АПК РФ по-разному обозначают интересы, подлежащие судебной защите наравне с субъективными правами. ГПК РФ говорит об «охраняемых законом интересах», АПК РФ — о «законных». Однако в связи с тем, что нормы ст. 3 ГПК РФ и п. 1 ст. 4 АПК РФ имеют одну и ту же цель, тождественное содержание и обеспечивают одно и то же право на судебную защиту, представляется, что законодатель употребляет указанные понятия как синонимы и нет никакой необходимости в их разграничении.1. Более важно другое. Поскольку в законе установлено, что помимо субъективных прав судебной защите подлежат некие «охраняемые законом интересы», необходимо определить, в каких случаях интерес обеспечивается субъективным правом, а в каких — путем его «охраны».
Прежде всего за пределы «охраняемых законом интересов» необходимо вывести те интересы, которые обеспечены регулятивными субъективными правами. Статья 3 ГПК РФ и п. 1 ст. 4 АПК РФ предполагают существование неких интересов, которые субъективными правами не обеспечены и охраняются независимо от охраны каких-либо субъективных прав.
По мнению Е. А. Крашенинникова, «охраняемые законом интересы» лежат в основе охранительных субъективных прав. Как пишет автор, государственное признание интересов выражается либо в форме наделения их субъектов регулятивными гражданскими правами, либо в форме предоставления им охранительных гражданских прав. Охраняемые законом интересы охраняются путем наделения охранительными гражданскими правами.2 Е. А. Крашенинников далее утверждает, что охраняемый законом интерес — не объект, а следствие нарушения. Он возникает одновременно с правонарушением, с охраняющим его правом. Поэтому делается вывод, что никакой охраняемый законом интерес не может быть нарушен.3
Трудно согласиться с такой позицией. Если признать, что «охраняемый законом интерес» опосредуется субъективным правом, хотя бы и охранительным, то проблема «охраняемого законом интереса» снимается вообще, так как есть соответствующее субъективное право. Проблема в том и состоит, что еще до нарушения есть определенный интерес, который охраняется законом и защищается в случае его нарушения путем предоставления охранительного гражданского права.
Высказывается также мнение, что существуют некие интересы (в литературе они чаще всего обозначаются как «законные»4), сущность которых состоит в стремлении к определенной пользе, не гарантированной конкретной правовой нормой. «К законным относятся разнообразные интересы по поводу устранения шума, озеленения городов, удобных, транспортных маршрутов, охраны окружающей среды и т. п. Это интересы к благам, которые не гарантированы законом, но и не противоречат ему, а вытекают из общего смысла советского законодательства».5 По мнению А. В. Малько, законные интересы, в отличие от субъективных прав, представляют собой правовую дозволенность, которая либо не имеет, либо не нуждается в юридически необходимом поведении других лиц. Это простая дозволенность определенного поведения, некое «усеченное право», которому корреспондирует лишь общая обязанность уважать его и не нарушать.6
Н. С. Малеин также признает наличие таких интересов, однако уточняет, что указанные интересы представляют собой особое субъективное право — в правоотношениях общего типа. При этом особенности такого права состоят в том, что в нем отсутствуют некоторые признаки, характерные для субъективных прав, в частности притязание в форме иска.7
Трудно согласиться прежде всего с тем, что возможно существование неких «дозволенностей», которые не могут быть охарактеризованы как субъективные права. Как справедливо отметил С. Н. Братусь, совершение дозволенных действий во всех случаях возможно только при обеспечении содействия или воздержания от действий других лиц. То, что дозволено, то и юридически обеспечено. Например, свободное передвижение по стране или даже просто гулянье в парке возможно при условии, если другие лица будут воздерживаться от нарушения права гражданина на свободное передвижение.8
А. В. Малько признает, что «законным интересам» противостоит обязанность их не нарушать. Представляется очевидным, что действуя тем или иным образом, субъект права всегда заинтересован в том, чтобы все окружающие лица не создавали препятствий для такой деятельности. И если поведение этого субъекта является правомерным с точки зрения закона, то есть все основания говорить о праве субъекта (субъективном праве) требовать соответствующего пассивного поведения со стороны всех окружающих лиц. При осуществлении лицом любого активного поведения в любой сфере общественных отношений можно и нужно признать субъективное право абсолютного типа, которое защищается в случае его нарушения.
Представляется, что дозволенность (незапрещенность) того или иного поведения с необходимостью предполагает обязанность всех окружающих лиц воздерживаться от действий, препятствующих лицу совершать дозволенные акты поведения. Если существует такая обязанность, то ей не может не корреспондировать соответствующая юридически обеспеченная возможность требовать исполнения данной обязанности (субъективное право). В связи с этим нельзя признать обоснованным критерий для разграничения законных интересов и субъективных прав, который предлагает А. В. Малько. Кроме того, позиция Н. С. Малеина и А. В. Малько, в соответствии с которой рассматриваемые интересы не защищаются судом, не может объяснить феномен «охраняемых законом интересов», поскольку ст. 3 ГПК РФ и п. 1 ст. 4 АПК РФ прямо предусматривают судебную защиту «законного» или «охраняемого законом интереса».9
Из сказанного следует, что интересы, не обеспеченные притязанием и не защищаемые судом, также не могут охватываться понятием «охраняемых законом интересов», как и ранее названные интересы, обеспечиваемые субъективными правами — регулятивными или охранительными.
Более обоснованным представляется другое направление исследования «охраняемых законом интересов», приверженцы которого исходят из признания существования «охраняемых законом интересов» как особого объекта охраны и защиты наравне с субъективными правами. По мнению П. А. Варула, охраняемые законом интересы как самостоятельное правовое явление имеют место тогда, когда тот или иной социальный интерес не закреплен в субъективном праве, но защищается в случае его нарушения. В качестве примера охраны интереса он приводит охрану и защиту чести и достоинства.10 Но тогда неизбежно возникает вопрос, почему в одних случаях интересы опосредуются субъективными правами, охраняемыми судом, а в других случаях интересы получают охрану напрямую, без предоставления каких-либо субъективных прав.
В литературе ответ на этот вопрос чаще всего давался лишь в отношении тех интересов, реализация которых законодательством не обеспечена. Назывались, например, экономические причины (на определенный момент времени еще не хватает средств для обеспечения этих интересов путем наделения соответствующими субъективными правами), количественные причины (наличие пробелов в законодательстве, случаи нетипичности, индивидуальности интересов), а также качественные причины (эти интересы не обеспечиваются при помощи субъективных прав, поскольку они менее значимы).11
Относительно «охраняемых законом интересов» П. А. Варул обоснованно говорит о том, что необходимость в данном явлении предопределяется прежде спецификой самого охраняемого социального интереса.12. В чем состоит такая специфика, попытался определить Д. М. Чечот. По его мнению, субъективное право может удовлетворить интерес его обладателя лишь в том случае, если это возможно сделать посредством действий самого обладателя права либо действий его контрагента в правоотношении. Если же это невозможно (например, интерес субъекта зависит не от его собственных действий, а от действия лиц, с которыми он не связан правоотношениями и, следовательно, от которых он не вправе требовать совершения каких-либо действий), то интересы подобного рода не могут быть удовлетворены с помощью субъективного права, а требуют иных правовых средств для своего осуществления.13
Позиция Д. М. Чечота заслуживает особого внимания. Практически впервые была сделана попытка объяснить феномен «охраняемых законом интересов» путем анализа природы социальных интересов, лежащих в их основе. Однако указанная позиция имеет и недостатки. Д. М. Чечот делает вывод о сущности охраняемых законом интересов лишь на основе определяемого им понятия субъективного права, которое с необходимостью предполагает как совершение собственных действий управомоченным лицом, так и требование определенного поведения от других лиц.14.Если таких действий нет, пишет Д. М. Чечот, то невозможно говорить об опосредовании интереса субъективным правом.
Однако, во-первых, понятие субъективного права носит дискуссионный характер, а, во-вторых, что более важно, категория субъективного права является категорией, относящейся к сфере правового регулирования, и объяснение через нее другой правовой категории («охраняемых законом интересов») не является достаточным. Сущность того или иного правового явления следует искать в общественных отношениях, лежащих в его основе. Еще К. Маркс писал, что правовые отношения не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что они коренятся в материальных жизненных отношениях.15
Таким образом, вопрос об «охраняемых законом интересах» и их соотношении с субъективными правами остается дискуссионным. Попытаемся изложить свой вариант его решения.
Говорить о наличии субъективного права можно лишь в том случае, если имеет место соответствующее общественное отношение, урегулированное нормой права и именуемое правоотношением.16 Отличительным же признаком любого общественного отношения, в том числе урегулированного правом, является наличие в нем человеческой деятельности.17 Роль последней в общественном отношении может пониматься по-разному, но она никем и никогда не исключалась из понятия общественного отношения.18 Наличие человеческой деятельности — это основной критерий, отличающий общественные отношения от других связей в обществе.19 В ряде общественных отношений на определенной стадии их существования активных действий может и не быть.20 Однако не бывает таких общественных отношений, в которых вообще не существует какой-либо активной деятельности их участников.
Значит, говорить о субъективном праве можно только тогда, когда характер интереса предполагает совершение в целях его удовлетворена каких-либо активных действий либо носителем интереса, либо другими лицами. В этом случае между носителем интереса и другими лицами складывается общественное отношение, при правовом регулировании выступающее в форме правоотношения, в рамках которого и существует субъективное право. В ином случае, когда, исходя из специфики интереса для его удовлетворения никаких активных действий не требуется, а необходимо лишь пассивное поведение окружающих лиц, между носителем интереса и этими лицами общественного отношения по удовлетворению этого интереса не возникает. А поскольку не возникает общественного отношения, то не может идти речи и о правоотношении, а соответственно, и о субъективном праве. В данном случае интерес может обеспечиваться только путем его «охраны», без опосредования субъективным правом. Такая охрана осуществляется путем установления того или иного запрета активного поведения.
Например, по поводу чести, достоинства и деловой репутации не возникает каких-либо самостоятельных общественных отношений, поскольку ни носитель чести, достоинства и деловой репутации, ни окружающие его лица не совершают каких-либо активных действий для удовлетворения интереса носителя чести, достоинства и деловой репутации. Пользование этими «благами» происходит во многих общественных отношениях, в которые вступают субъекты, и по поводу этих «благ» не устанавливаются какие-либо отдельные общественные отношения чести, достоинства и деловой репутации.21 Ввиду отсутствия таких общественных отношений невозможно наделить лицо субъективным правом на честь, достоинство и деловую репутацию. Вместе с тем у этого лица имеется определенный интерес в том, чтобы другие лица не порочили его честь, достоинство и деловую репутацию, что влечет охрану данного интереса путем установления в нормативном порядке соответствующего запрета.
Казалось бы, в отношении чести и достоинства можно найти определенное активное поведение, выражающееся в том, что управомоченное лицо вправе требовать соблюдения установленного запрета обязанным лицом. Однако возможность такого требования появляется лишь в результате правового регулирования. Если же рассматривать отношение чести и достоинства до его правового регулирования, то в этом случае ни одна из сторон данного отношения не может требовать от другой стороны соблюдения запрета и, соответственно, это поведение не может составлять содержание отношения чести и достоинства. То же самое можно сказать и о любых других общественных отношениях. Их содержание не могут составлять действия, возможность совершения которых появляется только в результате правового регулирования.
Изложенное позволяет сделать вывод, что тот или иной интерес обеспечивается путем «его охраны», а не путем предоставления субъективного права, в том случае, когда для удовлетворения интереса того или иного субъекта требуется лишь пассивное воздержание других лиц, а не их активные действия или активные действия самого носителя интереса.
Ярким примером «охраняемых законом интересов» являются некоторые личные неимущественные интересы, удовлетворение которых достигается лишь за счет пассивного поведения окружающих носителя интереса лиц. Применительно к личным неимущественным отношениям в литературе уже не раз отмечалось, что закон в некоторых случаях защищает соответствующие интересы, а не личные неимущественные права. Так, по мнению А. П. Сергеева, Д. М. Чечота, а также ряда других авторов, к делам о защите интереса относятся дела по спорам о распространении сведений, порочащих честь и достоинство.22 К таким делам относят и споры по ст. 514 ГК РСФСР.23 А. В. Кузнецов, с одной стороны, говоря о здоровье как о благе, с другой — называет его важнейшим интересом личности.24 А. В. Мальцева считает, что уголовное право охраняет и субъективные права, и напрямую интересы. Например, такие блага личности, как жизнь и здоровье, не выступают в качестве объекта правового нормирования и вследствие этого не закрепляются в особых субъективных правах,25 поэтому уголовное право охраняет непосредственно группы соответствующих интересов личности — интересы жизни, интересы здоровья и т. д., не отделимые от самой личности.26 Еще в 1911 г. австрийский ученый Маучка писал: «Новая юридическая литература открыла ряд новых интересов, заслуживающих правовой охраны, и объединяет эти интересы наименованием личных или индивидуальных прав».27
Указанные авторы правильно отметили особый характер некоторых личных неимущественных интересов, предопределивший их опосредование не в форме субъективных прав, а в форме «их охраны», однако ни один автор не предпринял попытки пояснить, в чем же состоит указанная специфика этих личных неимущественных интересов. Представляется, что те интересы субъектов права, которые удовлетворяются только за счет пассивного поведения окружающих лиц, опосредуются не соответствующими субъективными правами, а запретами посягательства на указанные интересы и выступают в качестве охраняемых законом интересов.28 В личной неимущественной сфере к таким интересам и нормативным актам, устанавливающим их охрану, относятся следующие:
— интерес в сохранении жизни и здоровья, опосредованный общим запретом на посягательства, ухудшающие физическое состояние человека без его согласия, кроме случаев, установленных законом (ст. 1064 ГК РФ, соответствующие статьи УК РФ, напр. ст. 105, и др.);
— интерес в благоприятной окружающей среде, который опосредуется запретом совершать действия, причиняющие вред окружающей среде (см., напр., ст. 246, 262 УК РФ);
— интерес в личной неприкосновенности, который охраняется запретом посягательства на личность каким бы то ни было способом (ст. 22 Конституции РФ);
— интерес в неприкосновенности жилища, состоящий в запрете вторжения в жилище против воли проживающих в нем лиц, вхождения в жилое помещение в отсутствие владельца,29 в запрете иных форм получения сведений о том, что происходит в жилище, в частности использования современных технических средств для прослушивания разговоров, ведущихся в жилище, и визуальных наблюдений за ним30 (ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 25 Конституции РФ, ст. 139 УК РФ);
— интерес в неприкосновенности средств личного общения (ст. 2,11 Закона «Об информации, информатизации и защите информации»);31
— интерес в неприкосновенности личной документации (ст. 11 Закона «Об информации, информатизации и защите информации»);
— интерес, опосредованный абсолютным запретом посягать на честь, достоинство и деловую репутацию каким-либо образом (ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 23 Конституции РФ, ст. 129 УК РФ, ст. 152 ГК РФ);
— интерес в сохранении тайны частной жизни (ст. 11 Закона «Об информации, информатизации и защите информации»);
— интерес изображенного каким-либо образом лица в нераспространении изображения (ст. 514 ГК РСФСР 1964 г.).
Ряд авторов считают, что в указанных случаях можно говорить о предоставлении соответствующих субъективных прав, имеющих положительное содержание.32 Однако такую точку зрения нельзя признать достаточно обоснованной. Использование жизни, здоровья, окружающей среды, своей внешности, как и использование хорошей репутации, происходит практически во всех общественных отношениях и потому не может осуществляться в рамках какого-то особого общественного отношения. Понятие неприкосновенности (личной, жилища, документации и т. п.) само по себе предполагает лишь непосягательство на указанные объекты. То же можно сказать и о тайне частной жизни, поскольку лицо, сведения о котором охраняются законом, никаких активных действий с этой информацией не совершает, и об общественных отношениях, связанных с обладанием и распоряжением информацией, однако управомоченным здесь выступает не лицо, сведения о котором составляют содержание информации, а любое лицо, владеющее той или иной информацией.
В случае принятия закона, предусматривающего охрану какого-либо нового интереса, последний, по общему правилу, будет охраняться с момента вступления в силу данного закона, а не с момента наступления какого-либо юридического факта. Это и понятно, так как в рассматриваемых нами случаях не возникает каких-либо правоотношений, в основе которых лежат соответствующие юридические факты. По справедливому замечанию Н. Н. Рыбушкина, процесс реализации запретов начинается с введения их в действие и для этого не требуется наступления каких-либо юридических фактов.33 Так, введение в законодательство запрета на распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, привело к возникновению соответствующего требования с момента введения в действие закона.
Вместе с тем не все запреты обязывают с момента вступления в силу соответствующего нормативного акта. Это объясняется тем, что запреты могут касаться действий, связанных с теми или иными объектами, имеющими материальную форму, и для того чтобы данные запреты действовали, необходимо наличие такого объекта, например, запрет нарушения прав собственника, который начинает действовать с момента появления вещи. В неимущественной сфере — это запреты распространения тайной информации, произведений с изображением какого-либо лица, записей голоса.34
Выделение таких случаев объясняется тем, что в них информация, изображение внешнего облика или голос того или иного лица объективируются и существуют на соответствующих материальных носителях. Поэтому в случае введения в законодательство запрета использования чужого голоса35 такой запрет будет действовать не с момента появления в законодательстве соответствующего запрета, а с момента появления чужого голоса в объективированном виде у того или иного лица. При этом данный запрет будет обязывать лишь то лицо, у которого имеется чужой голос в материальной форме, а не всех окружающих носителя голоса лиц.
Итак, провозглашение многих личных неимущественных прав носит декларативный характер, поскольку не существует тех общественных отношений, на базе которых они могли бы существовать. Именно поэтому многочисленные попытки сформулировать содержание этих прав не увенчались успехом и законодатель не смог их закрепить в нормативных актах. Более того, на сегодняшний момент законодатель вообще отказался от гражданско-правового регулирования личных неимущественных отношений, ограничившись лишь защитой нематериальных благ.36
* Аспирантка СПбГУ.
© М.Л. Апринич, 2001
1 Далее будет употребляться термин «охраняемые законом интересы».
2 Крашенинников Е. А., Лисова Т. Н. Заметки об охраняемых законом интересах// Вопросы теории охраняемых законом интересов: Тезисы докладов. Ярославль, 1990. С. 3.
3 Там же. С. 6.
4 См., напр.: Малько А. В. Основы теории законных интересов//Ежегодник российского права. М., 2000.
5 Рем нее В. Вы обратились в учреждение. М., 1977. С. 189. — Цит. по: Малеин Н. С. Охраняемый законом интерес // Сов. государство и право. 1980. № 1. С 30.
6 Малько А. В. Основы теории законных интересов. С. 204—205.
7 Малеин Н. С. Охраняемый законом интерес. С. 29—34.
8 Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 10—13.
9 На это уже обращалось внимание в литературе (см.: Бутнев В. В. Судебная защита личных и общественных интересов в исковом производстве // Защита личных и общественных интересов в гражданском судопроизводстве. Калинин, 1985. С. 97; Кожухарь А. Н. Судебная защита охраняемых законом интересов // Проблемы совершенствования законодательства о защите субъективных гражданских прав: Сб. научи, тр. Ярославль, 1988. С. 107).
10 Варул П. А. Охраняемые законом интересы в гражданском праве: понятие и проблемы // Вопросы теории охраняемых законом интересов ... С. 23.
11 Малько А. В. Законный интерес и субъективное право // Вопросы теории охраняемых законом интересов... С. 7
12 Варул П. А. Охраняемые законом интересы в гражданском праве... С. 24. ;
13 Чечот Д. М. Субъективное право и формы его защиты. Л., 1968. С. 38, 40. '
14 Там же. С. 25-27.
15 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. С. 6.
16 Автор присоединяется к точке зрения, согласно которой субъективное право может иметь место только в правоотношении (см.: Егоров Н. Д. Проблемы общего учения о праве собственности: Дисс. на соиск. учен. степ. канд. юрид. наук. Л., 1978. С. 76; Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959. С. 72; Флейшиц Е. А. Соотношение правоспособности и субъективных прав // Вопросы общей теории советского права. М., 1960. С. 261).
17 Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории правоотношения. М., 1980. С. 80.
18 Там же. С. 80; Гревцов Ю. И. Проблемы теории правового отношения. Л., 1981. С. 11; Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 215-216; Мальцев Г. В. Социалистическое право и свобода личности (теоретические вопросы). М., 1968. С. 91; Никифоров Б. С. Объект преступления. М., 1960. С. 64; Протасов В. Н. Место и роль субъективного права в правовом отношении с точки зрения системного подхода // Философские проблемы субъективного права. Ярославль, 1990. С. 15; ЯвичЛ. С. Проблемы правового регулирования советских общественных отношений. М., 1961. С. 73, и др. — Еще В. И. Ленин писал о том, что, действуя, человек вступает в определенные общественные отношения (Ленин В. И. Соч. Т. 1. С. 385).
19 Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории правоотношения. С. 80.
20 Например, такая ситуация имеет место в обязательственных отношениях при отсрочке исполнения, когда ни управомоченное, ни обязанное лицо активных действий не совершают.
21 Как обоснованно пишет О. С. Иоффе, честь и достоинство невозможно урегулировать юридически или если возможно, то лишь как обобщенное выражение деятельности субъекта, опосредствуемой всеми отраслями советского права (Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР. Ч. 1. Л., 1975. С. 93). Об этом же пишет А. Л. Анисимов (Анисимов А. Л. Честь, достоинство, деловая репутация: гражданско-правовая защита. М., 1994. С. 19, 27).
22 Гражданское право: Учебник. Ч. 1.3-е изд. / Под ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого. М., 1998. С. 282; Еременко А. А. Судебная защита охраняемого законом интереса // Советская юстиция. 1977. № 13. С. 19; Иоффе О. С. Новая кодификация советского гражданского законодательства и охрана чести и достоинства граждан // Сов. государство и право. 1962. № 7. С. 64; Крашенинников Е. А. Охраняемый законом интерес и средства его защиты // Вопросы теории охранительных правоотношений: Материалы научной конференции. Ярославль, 1991. С. 14; Кузнецов А. В. Уголовно-правовая охрана интересов личности в СССР. М., 1969. С. 32; Мальцев Г. В. Социалистическое право и свобода личности (теоретические вопросы). С. 142; Чечот Д. М. Субъективное право и формы его защиты. С. 39.
23 Чечот Д. М. Субъективное право и формы его защиты. — Об этом же говорит Р. Е. Гукасян. Кроме того, он добавляет ст. 499 ГК РСФСР (Гукасян Р. Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970. С. 19—20, 37).
24 Кузнецов А. В. Уголовно-правовая охрана интересов личности в СССР. С. 92.
25 Никифоров Б. С. Объект преступления. С. 86-89.
26 Мальцев Г. В. Соотношение субъективных прав, обязанностей и интересов советских граждан // Сов. государство и право. 1965. № 10. С. 25.
27 Цит. по: Флейшиц Е. А. Личные права в гражданском праве СССР и капиталистических стран. М., 1941. С. 15.
28 Ю. Г. Ткаченко обоснованно отметила, что едва ли не самой существенной особенностью запретов (запрещающих обязанностей) является то, что они нередко защищают не субъективные права, а законные интересы. Как она пишет, жизнь, здоровье, честь и достоинство человека не обозначаются в нормативных актах как субъективное право на жизнь или субъективное право на здоровье и т. д. Однако они защищаются уголовным правом (Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории правоотношения. С. 162).
29 Эрделевский А. М. Компенсация морального вреда в России и за рубежом. М., 1997. С. 157.
30 Петрухин И. Л. Неприкосновенность жилища // Российская юстиция. 1994. № 7. С. 28.
31 Закон Российской Федерации «Об информации, информатизации и защите информации» от 20 февраля 1995 г. // Российская газета. 1995. 22 февр.
32 См., напр.: Красавчикова Л. О. Понятие и система личных неимущественных прав граждан (физических лиц) в гражданском праве РФ. Екатеринбург, 1994; Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. М., 2000.
33 Рыбушкин Н. Н. Реализация запрещающих норм советского общенародного права: Автореф. канд. дисс. Казань, 1986. С. 16. — См. также: Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории правоотношения. С. 158-159.
34 Статья 24 Конституции РФ, ст. 137 УК РФ, ст. 150 ГК РФ, ст. 11 Закона РФ «Об информации, информатизации и защите информации» от 20 февраля 1995 г., которые устанавливают, что не допускаются сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни, а равно информации, нарушающей личную тайну, семейную тайну, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений физического лица без его согласия, кроме как на основании судебного решения.
35 Сейчас каких-либо норм, посвященных защите интересов, связанных с голосом, закон не устанавливает, в отличие, например, от охраны тайн
36 См. ст. 2ГКРФ.
|
