Политическая конституция испанской монархии, 1812 год /
Алексеева, Т. А. Политическая конституция испанской монархии, 1812 год /Т. А. Алексеева. //Правоведение. -2002. - № 2 (241). - С. 175 - 186 В статье говорится об истории возникновения Кадисской конституции, провозглашенной на юге Испании в марте 1812 года и оказавшей серьезное влияние на будущие конституции средиземноморских и некоторых латиноамериканских государств. Библиогр. в подстрочных примечаниях.
ИСПАНИЯ - ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ - ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА - ИСТОРИЯ ПРАВА - КОНСТИТУЦИИ - МОНАРХИЯ - ПОЛИТИКА - РЕФОРМЫ - СТРАНЫ ЕВРОПЫ Материал(ы): Политическая конституция испанской монархии, 1812 год. Алексеева, Т. А.
Политическая конституция испанской монархии (1812 год)
Т. А. АЛЕКСЕЕВА[*]
190 лет тому назад, в марте 1812 г., на юге Испании, в городе Кадис, была провозглашена, пожалуй, самая замечательная европейская конституция эпохи наполеоновских войн, известная как Кадисская конституция. История возникновения этого акта во многом предопределила его удивительную судьбу и серьезное влияние на будущие конституции средиземноморских и некоторых латиноамериканских государств.
Конституцию приняли во время войны с наполеоновской Францией, когда значительная часть испанской территории была оккупирована войсками завоевателя. Император Франции заменил на испанском престоле представителя правившей династии Бурбонов своим братом Жозефом,[1] от имени последнего государству был дарован конституционный акт — Байонский статут, одобренный некоторыми представителями знати, прибывшими для этого на территорию Франции.[2] Однако большинство населения отказывается признать поражение своего Отечества, и начинает освободительную борьбу за свою независимость, которую ведет всеми доступными способами, в том числе путем «герильи» — действий партизанских отрядов. А непризнание созданных завоевателями властей при отсутствии («вакууме») национального органа верховной власти приводит к созыву в 1808 г. на неоккупированной части страны Центральной хунты, которая должна была организовать единое военное командование и централизованное управление, а также подготовить правовую базу для проведения выборов депутатов учредительного органа — кортесов. Учредительные кортесы открыли свои заседания 24 сентября 1808 г. на острове Леон (а впоследствии переместились в Кадис), объявив, что являются носителями суверенитета, принадлежащего нации, отказываются признавать решения Байонского собрания и считают королем Испании Фердинанда VII.[3]
Принятие Конституции рассматривалось Кадисскими кортесами в качестве основной задачи деятельности. Для ее разработки 23 декабря 1810 г. была создана комиссия в составе 15 депутатов; 10 из них были представителями испанских провинций, остальные — колоний; 5 членов комиссии являлись служителями церкви, остальные были юристами. Следует отметить, что не все члены комиссии играли равную роль в подготовке проекта. Он был выполнен наиболее образованными и компетентными из них — либералами, воспитанными на идеях Великой французской революции.
Проект Конституции был представлен кортесам 18 августа 1811 г., а 25 августа открылись дебаты, продолжавшиеся до марта 1812 г. Обсуждение предложенного конституционного проекта привело к внесению в него 56 поправок.
Авторы проекта Основного закона представили в кортесы предварительную записку,[4] подготовленную одним из ее членов, либералом А. Аргуэльесом, в которой пытались объяснить предлагаемые революционные преобразования исключительно восстановлением исторической традиции: «Комиссия не предлагает в своем проекте ничего, что бы не было записано самым достоверным и торжественным образом в различных испанских законах; ею лишь использован новый метод, которым распределен, упорядочен и классифицирован материал так, чтобы была создана система Основного закона, в котором содержалось бы в единстве, гармонии и согласии то, что имелось в основных законах Арагона, Наварры и Кастилии по поводу свободы, независимости нации, прав и обязанностей граждан, титула и прав короля и трибуналов, создания и использования вооруженных сил, экономического состояния и управления провинциями».
Создатели конституционного проекта настаивали на том, что Испании, как и Англии, свойственна древняя, или историческая, конституция, которую они представляли как совокупность законов, обычаев и традиций, закреплявших вышеназванные основы государственного строя. Период сословно-представительных монархий в Арагоне, Наварре и Кастилии они воспринимали как эпоху независимости, любви к порядку и справедливости, подлинной политической и гражданской свободы, закончившуюся с объединением Арагона и Кастилии и установлением абсолютизма. При этом авторы проекта лишь называют законы, которые могут быть отнесены к основным, не предлагая ссылки на их статьи и параграфы, уклончиво заявляя, что это было делом Комиссии кортесов, созданной Центральной хунтой.
Представление о национальном средневековом праве как основном источнике политического кодекса было весьма популярным в обществе в военное время, тем более, что оно еще ранее было достойно отмечено в документах Центральной хунты, а также в протоколах ее Комиссии, подготовившей правовую основу для созыва генеральных и чрезвычайных кортесов. По мнению ее члена — выдающегося просветителя и государственного деятеля Ховельяноса, признававшего идею королевского суверенитета, нация не вправе отменять имевшуюся у нее древнюю, или историческую, конституцию, т. е. те основные законы, которые устанавливают права суверена, его подданных, а также их гарантии. Нация может лишь предложить реформу этой конституции.[5] Аргументируя необходимость возвращения к «древней конституции», члены этой комиссии обращались к конституции Англии, достойной подражания и, несомненно, признанной также юридическим источником предложенных ими преобразований. Обращение именно к английскому конституционному праву представляется неслучайным, так как именно Англия не только оказывала идейную поддержку, но и являлась военным союзником Испании в войне против Франции. Неудивительно, что в декрете 29 января 1810 г. Центральная хунта (разделив позицию Ховельяноса) объявила о созыве двухпалатных кортесов, от которого впоследствии пришлось отказаться из-за сильного недовольства испанского общества.[6]
Позиция создателей конституционного проекта была подхвачена политиками-практиками уже после принятия Кадисского акта. Так, Сеа Бермудес при подписании от имени Испании 8(20) июля 1812 г. союзного договора с Россией уверял, что древние законы монархии — единственный источник Конституции 1812 г.[7]
Аргументация предварительной записки нашла развитие в труде историка испанского права Мартинеса Марины Ф., изданном в 1813 г., где он попытался показать истоки конституции в кастильских средневековых учреждениях; вместе с тем он отмечал, что она явно напоминает французскую Конституцию 1791 г.[8]
Однако еще тогда, когда Кадисские кортесы приступили к обсуждению проекта Основного закона, его авторов попросили назвать акты, на которые они ссылались. Сделать это члены конституционной комиссии наотрез отказались. При обсуждении ст. 1 Конституции депутат Гомес Фернандес заявил, что не видит связи статей проекта с древними испанскими законами. А Франсиско Альваро, полемизируя с предварительной запиской, выразил опасение, что проект имеет мало общего с древними законами, а его авторы хотят дать Испании лекарство от бед в виде конституции, подобной французской.[9]
В английской печати Конституция 1812 г. была названа копией Конституции 1791 г. Такая оценка была дана многими. Возвратившийся в Испанию в мае 1814 г. король Фердинанд VII объявил ее в своем декрете порождением французской революции. В работах историков Г. Рико-и-Амат и П. Белеса приведены сравнительные таблицы отдельных статей конституций 1791 г. и 1812 г., которые иллюстрируют вывод авторов об их идентичности «по духу и форме».[10] Здесь, однако, будет уместно заметить, что Н. И. Карее в начале XX в. писал, что Конституция Франции 1791 г. послужила, «в большей или меньшей мере, образцом отчасти по содержанию, главным же образом по форме ДЛЯ всех ПОЧТИ конституций, издававшихся после нее в отдельных государствах».[11]
В испанской исторической и юридической литературе последних десятилетий не рассматривают средневековые законы как основу Конституции 1812 г. М. Артола, отмечая такую особенность правосознания испанцев в период войны за независимость, как вера в «конституционную законность, нарушенную абсолютизмом», пишет, что «никто в действительности не собирался изучать, какой была испанская конституция... Речь шла о том, чтобы избежать возвращения к абсолютизму».[12] Выдающийся историк права Ф. Томас-и-Вальенте подчеркивал, что «авторы проекта не хотели пугать нерешительных новаторов и поэтому представляли как простую "конституционную реформу" тот акт, что на самом деле был конституцией, основанной на революционных принципах».[13] X. Портильо Валдес восклицает: «Конституция, которую следовало создать, не была и не могла быть древней конституцией».[14]
Действительно, испанское конституционное право имело свою предысторию, связанную с муниципальной автономией и привилегиями отдельных городов, которые строго следили за их соблюдением и использовали самые крайние меры для их защиты, вплоть до восстания. Но главным образом предыстория конституционализма в Испании связана с деятельностью сословно-представительных органов — кортесов. В Леоно-Кастильском королевстве они возникли в 1188 г. — ранее, чем в Англии.
Кортесы никогда не ограничивали королевскую власть, а лишь в большей или меньшей степени могли воздействовать на нее, являясь частью государственного механизма, руководимого и контролируемого королем. Как правило, они созывались для вотирования налогов, иногда для решения непосредственно связанных с ними вопросов войны и мира.
В Конституции 1812 г. опыт средневековья представлен на уровне использования государственных институтов и учреждений (кортесы, король, Государственный совет, постоянная депутация кортесов, местные органы управления) с традиционными названиями, однако принципы их деятельности и функции были совершенно новыми. Монархия, религия и представительство (т. е. представительный орган), замечает X. Портильо Валдес, «были теми элементами, которые могли быть включены в концепцию национального суверенитета и использоваться в записке как исторически обусловленные ее компоненты».[15]
Либералы — авторы конституционного проекта были воспитаны на идеях французского Просвещения, на опыте Великой французской революции. Но в условиях национально-освободительной войны, опасаясь показаться соотечественникам «офранцуженными», они попытались воплотить свою доктрину в конституционную практику при помощи мифа о возрождении исторической испанской конституции, в которую верила значительная часть общества. В результате учредительным органом был принят политический кодекс, ставший порождением «революционно-демократического национализма», имевший мультинациональную идейную и юридическую базу, т. е. основанный не столько на пиренейских источниках, сколько впитавший конституционные идеи и образцы английского и особенно французского происхождения.[16] Поэтому неудивительно, что Конституция 1812, сохранявшая монархию, но принятая без монарха, впоследствии «пугала своим демократическим характером европейские парламенты».[17]
Конституция 1812 г. состоит из статей, объединенных в разделы (384 статьи, 10 разделов): 1) об испанской нации и испанцах; 2) о территории Испании, ее религии, правительстве и испанских гражданах: 3) о кортесах; 4) о короле; 5) о судах и правосудии по гражданским и уголовным делам; 6) о внутреннем управлении провинций и округов; 7) о налогах; 8) о национальных вооруженных силах; 9) о народном просвещении; 10) о соблюдении Конституции и порядке внесения в нее изменений.[18]
В основе ее построения так же, как и во французском Основном законе 1791 г., лежит формальное понимание государства, включающее три элемента: нацию, территорию, власть.
Конституция 1812 г. провозглашается от имени любимейшего короля, о чем и говорится в преамбуле: «Дон Фердинанд VII по милости Бога и Конституции испанской Монархии Король Испании, а в его отсутствие и во время его пленения Регентство королевства, назначенное генеральными и чрезвычайными кортесами». Так, формально не отказываясь от приверженности божественному происхождению королевской власти (уступка духовенству и другим сторонникам этой идеи), кадисский законодатель называет второй ее источник — Конституцию, принятую кортесами, которым в соответствии с декретом 24 сентября 1810 г. был вверен суверенитет.
Национально-освободительный характер войны, вызвавший всплеск национального самосознания в Испании, имел следствием пристальное внимание и трепетное отношение к понятиям «нация», «национальный» со стороны кадисского законодателя. «Национальная идея» — важнейшая в Конституции. Отказавшись от принципа королевского суверенитета, законодатель формулирует принцип народного суверенитета, который имелся в виду с самого начала деятельности Кадисских кортесов (ст. 3): «...суверенитет по существу принадлежит нации, ей одной поэтому принадлежит исключительное право устанавливать свои основные законы». Субъект суверенитета — испанская нация (испанский народ) определяется в Конституции как объединение всех испанцев обоих полушарий (ст. 1). Конституция 1812 г. закрепляет суверенитет как исключительный атрибут нации, который не переносится ею ни на один институт, ни на одно учреждение.
Помимо суверенитета, испанской нации присущи монархическая форма правления (испанское государство признается наследственной ограниченной монархией) (ст. 14) и католическая религия (в преамбуле указано, что Конституция провозглашается «во имя всемогущего Бога, Отца, Сына и Святого Духа, создателя и верховного законодателя общества»). Основной закон признает католическую религию в качестве государственной и декларирует религиозную нетерпимость (ст. 12). Делая уступку религиозным чувствам народа, авторы проекта в предварительной записке к Конституции записали, что это положение должно занимать в Основном законе государства «исключительное место», которое «соответствует величию католической религии».
Религиозностью пронизана вся Конституция, что существенно отличает ее от Конституции 1791 г. Выборы на всех уровнях начинаются с исполнения мессы «Espiritu Santo», выступлений священнослужителей (ст. 47, 71, 86) и заканчиваются исполнением «Те Deum» (ст. 58, 77, 103). Избранные депутаты кортесов присягают, положив руку на Евангелие, клянутся прежде всего защищать и охранять католическую религию, не признавая иной в королевстве (ст. 117) (учредители делали то же самое). Конституция оставляет неизменной систему церковных трибуналов (ст. 249), предписывает обучать детей в начальных школах в том числе и катехизису католической религии (ст. 366) и т. д.
Упомянув Бога как верховного законодателя общества, Кадисские кортесы исходят из понимания закона как выражения общей воли нации (что сближает их с французским законодателем не только 1789 г., принявшим Декларацию прав человека и гражданина, но и с якобинцами 1793 г.).
Кадисские кортесы различали основные и обычные законы. Нация признается источником основных законов (ст. 3). Принятие и изменение конституции — исключительная компетенция генеральных и чрезвычайных кортесов. Право принимать обычные законы принадлежит ординарным кортесам, состоящим из представителей нации, совместно с королем.
Соблюдение Конституции и законов — обязанность каждого испанца (ст. 7). Каждый вправе обратиться в кортесы или к королю с требованием о соблюдении Конституции (ст. 273). Обязанность соблюдения Конституции и законов присутствует в клятвах депутатов кортесов, короля, принца Астурийского (наследника престола), всех должностных лиц (ст. 117, 173, 212, 219, 241, 374). Постоянная депутация, действующая между сессиями кортесов, имеет одной из своих функций наблюдение за соблюдением Конституции и законов (ст. 160).
В Конституции проводится идея верховенства закона во всех сферах государственной жизни: он регламентирует деятельность высших и местных органов, вооруженных сил, национальной милиции, только законом должны руководствоваться судьи при осуществлении правосудия, при этом всякое отклонение от законодательных предписаний влечет персональную ответственность судей (ст. 254). Деятельность всех должностных лиц должна соответствовать закону. В случае несоответствия приказа короля требованиям закона министр, подписавший его, привлекается к ответственности (ст. 226).
Вместе с тем Кадисские кортесы исходили из того, что законы должны соответствовать определенным требованиям: являясь продуктом разума, они должны быть мудрыми и справедливыми (ст. 4, 12).
Целью правительства, по Конституции, является счастье нации, отождествляемое с благополучием индивидов, ее составляющих (ст. 13). Люди, по мнению кадисских либералов, объединились в общество для своего сохранения и счастья. Поиски счастья определяют поведение людей. При этом термины «счастье», «благополучие», «богатство» использовались законодателем как синонимы (например, в ст. 13). Кадисские кортесы видели свою задачу в установлении законов и государственного строя, которые гарантировали бы испанцам равное право на свободу, безопасность, собственность.
В Конституции 1812 г. отсутствует систематическое закрепление прав и обязанностей испанцев, видимо, из-за страха, который вызвали бы у значительной части испанского общества воспоминания о французских Декларациях 1789 и 1793 гг. Кадисский законодатель закрепил права и обязанности испанцев в различных разделах Конституции. Она провозглашает право на гражданскую свободу, собственность (ст. 3), равенство испанцев перед судом (ст. 247), обязанности короля уважать политическую свободу нации и личную свободу каждого индивида, не нарушать права собственности (ст. 173) и некоторые другие. Конституция предусматривает обязанности испанцев уплачивать налоги пропорционально доходам без каких бы то ни было исключений и привилегий (ст. 8, 339), защищать Родину (ст. 9), нести воинскую службу (ст. 361), подчиняться законам и уважать учрежденные власти (ст. 7), а также любить Родину (ст. 6).
Подобно французскому законодателю 1791 г., различавшему понятия «француз» и «гражданин», депутаты Кадисских кортесов вводят понятия «испанец» и «гражданин»: только гражданин вправе занимать муниципальные должности в установленном законом порядке (ст. 23), избирать и быть избранным депутатом кортесов.
Институт избирательной системы занимает значительное место в Основном законе, ему посвящено 77 статей (во французской Конституции 1791 г. — лишь 20).
Следует отметить, что Конституция, во-первых, положила конец множественности представительства, устанавливая лишь пропорциональные выборы: один депутат в кортесы избирался от 70 тыс. населения (ст. 31); во-вторых, определила, что эта норма одинакова для обоих полушарий (ст. 28).
Конституция 1812 г. вводила непрямые выборы депутатов кортесов на трех уровнях: приход, округ, провинция. При этом на первом этапе выборы были двухстепенные.
Избирательные хунты (собрания) приходов состоят из всех лиц мужского пола, обладающих правами граждан и постоянно проживающих на территории данного прихода (ст. 35). Таким же требованиям должны удовлетворять избираемые ими посредники. Окружные и провинциальные избиратели, помимо наличия гражданства и проживания соответственно на территории округа или провинции, должны удовлетворять возрастному цензу — достичь 25-летнего возраста (ст. 45, 75). Кроме того, с 1830 г. наличие избирательных прав должно было зависеть от умения читать и писать (п. 6 ст. 25). Имущественный ценз для избирателей Конституция 1812 г., в отличие от Конституции 1791 г., не устанавливала, что сближало ее с конституционным актом якобинцев. Действительно, избирательная система по Кадисскому основному закону весьма демократична. Из 25—30 млн. населения, включая жителей колоний, правом голоса обладали около 3,5 млн человек.
В то время даже передовые страны Европы и Америки не могли таким избирательным корпусом. В Англии лишь после избирательной реформы 1832 г. правом голоса стали обладать около 5 % населения, не считая населения колоний, которые его не имели.[19]
К депутатам предъявляются более строгие требования. Депутатом кортесов может быть полноправный гражданин, достигший 25-летнего возраста, уроженец данной провинции или постоянно проживающий в ней не менее 7 лет (ст. 91). Кроме того, для обладания пассивным избирательным правом Конституция предполагает введение имущественного ценза. По мнению авторов проекта, «ничто так не привязывает к родине, как наличие земельной или связанной с ней промышленной собственности». Поэтому, чтобы стать депутатом кортесов, необходимо иметь «соответствующий доход от собственности» (ст. 92), размер которого, однако, не устанавливался. Более того, из-за неразвитости «рынка земельной собственности» кадисский законодатель откладывает введение в действие этого положения до тех пор, когда кортесы объявят, что настало время для «его реализации и определят необходимую сумму дохода» (ст. 93).
Гарантию от произвола, свойственного абсолютизму, Кадисские кортесы видели в разделении властей. Идея разделения властей не противопоставлялась ими идее народного суверенитета и была закреплена в качестве принципа устройства высших органов государства. По Конституции законодательная власть вверяется кортесам совместно с королем, исполнительная власть вверяется королю, право применять законы в гражданских и уголовных делах принадлежит трибуналам. Здесь мы обнаруживаем влияние идей Локка, Монтескье, их осмысление Ховельяносом. В системе разделения властей верховенством обладают законодательная власть и кортесы.
Конституция 1812 г. определяет природу кортесов как собрания депутатов, представляющих нацию (ст. 27). Кортесы являются однопалатным органом. Это положение вызвало серьезную дискуссию.[20]
Известно, что кортесы, созываемые в различных пиренейских королевствах в средневековье, состояли из двух, трех, четырех сословий. Конституционная комиссия в предварительной записке отмечала, что такое положение отражало состояние общества в определенный период. Они считали нецелесообразным как сохранение сословного принципа формирования представительного органа, так и закрепление его двухпалатной структуры, подобно английскому парламенту. Они отмечали, что в Англии двухпалатный парламент существовал давно, обычаи и общественное мнение не противостояли этому ставшему привычным учреждению. В Испании же, по убеждению комиссии, палаты или какое-либо иное разделение депутатов спровоцирует разлад, развитие групповых интересов, создаст препятствия необходимым нововведениям. Поэтому конституционная комиссия предложила Кадисским кортесам представительство нации без деления на сословия или палаты, тем более, что «благородные и церковники всех уровней могут быть избраны депутатами наравне со всеми гражданами».
Многие положения Основного закона предназначены гарантировать независимость кортесов от воли монарха. Так, им предписано собираться ежегодно 1 марта в Мадриде в специально предназначенном для их заседаний здании (ст. 104), определялась и продолжительность их сессий — 3 месяца (ст. 106).
Король не может распустить кортесы или отложить их заседания. Продление сессии — не более чем на 1 месяц — прерогатива кортесов, но они могут это сделать лишь в двух случаях: по просьбе короля и по требованию двух третей депутатов (ст. 107). Полно и подробно определены законодателем и права кортесов: кортесы принимают и отменяют законы, осуществляют их толкование, принимают присягу короля, принца Астурийского и Регентства, разрешают сомнения в преемственности короны, назначают Регентство, определяют его полномочия, назначают опекуна несовершеннолетнему королю. Кроме того, они наделены серьезными полномочиями в области международных отношений, военного строительства, образования, здравоохранения, при решении бюджетно-финансовых проблем, контроля за управлением. Трудно не согласиться с мнением историка А. Трачевского о том, что в соответствии со ст. 131 нет сколько-нибудь значительного вопроса в государственной жизни, решение которого не зависело бы от кортесов.[21] М. Артола указывает, что «исключительные функции» кортесов относятся к трем главным сферам деятельности: законодательство, контроль, правосудие.[22]
Конституция весьма подробно регламентирует законотворческий процесс, чтобы обеспечить, по мысли авторов проекта, мудрость принимаемых законов. Законодательная власть осуществляется кортесами совместно с королем. Законодательная инициатива кортесов отождествляется с законодательной инициативой депутатов (ст. 132). Принятым является закон, за который проголосовало абсолютное большинство депутатов (ст. 139).
Король наделяется правом санкционировать законы (ст. 142), в течение 30-дневного срока он может наложить вето (ст. 145). Такой законопроект может рассматриваться кортесами вновь лишь в следующем году (ст. 147).
Примечательно, что при обсуждении вопроса о санкционировании законов королем депутаты Кадисских кортесов не скрывали, что учитывают опыт Основного закона США, впервые предусмотревшего отлагательное вето главы государства и исполнительной власти. Королевская санкция рассматривалась авторами Конституции как «корректива», участие же короля в законодательном процессе — как средство и гарантия исправления, избавления законов от «порывистости, которая обязательно преобладает в многочисленном органе».
Последняя стадия законотворческого процесса — промульгация закона— также относилась к компетенции короля. Он осуществляет ее в форме, категорично и точно предписанной Конституцией (ст. 155).
Исполнительная власть принадлежит исключительно королю (ст. 170). Создатели проекта Основного закона представляли короля только как «главу правительства и первое должностное лицо Нации». Правда, здесь же замечали, что он «должен быть облачен поистине могучей властью, чтобы, будучи любимым и почитаемым в своем королевстве, был уважаем и внушал страх за его пределами в дружественных и враждебных государствах». Это заявление, однако, полностью не соответствует тому, что записано в Конституции.
Декабрист Н. Тургенев после ознакомления с Кадисской конституцией заметил: «Кортесы — все, король — весьма немного».[23] Позднее российский государствовед А. Д. Градовский обратил внимание на то, что испанскому королю были предоставлены права, «составляющие обыкновенно атрибуты исполнительной власти» в конституционном государстве.[24] Установив форму правления в виде конституционной монархии, Кадисские кортесы определяют границы власти короля не только путем предоставления ему исчерпывающего перечня прав (ст. 171) (помимо права отлагательного вето, ему принадлежит право нормотворчества: он может издавать декреты, распоряжения, инструкции, носящие подзаконный характер, для исполнения законов; а также иные полномочия), но и запретом совершать определенные действия (ст. 172) (например, он не может без согласия кортесов покинуть королевство, отречься от престола и т. д.).
Монарх осуществляет свою власть через министров, которых сам назначает на должность и освобождает от должности. Именно они должны, по мнению авторов Конституции, сделать эффективной ответственность правительства и обеспечить нормальное функционирование «громадной власти, вручаемой священной персоне короля, поскольку в действительности вся она находится в руках министров». Министры, по Конституции 1812 г., не объединены в единый коллегиальный орган. Каждый имеет свою сферу деятельности. Основной закон предусматривает наличие семи министров: иностранных дел, внутренних дел, по делам заморских провинций, юстиции, финансов, по военным делам, по морским делам (ст. 222). Невозможность привлечь монарха к ответственности компенсируется судебной персональной ответственностью министров (ст. 228, 229).
Конституция предусматривала создание Государственного совета (ст. 231—241). Некоторые депутаты были склонны видеть в нем подобие желанной для них второй палаты, считали его аристократическим органом. Либералы же были против такого толкования, в том числе и потому, что ни в коем случае не хотели допустить аналогии с Сенатом Франции по Конституции 1799 г. и Сенатом по Байонской конституции. Государственный совет создается как подконтрольный кортесам совещательный орган при короле. Его появление в Конституции, безусловно, определено желанием законодателя предотвратить появление камарильи при монархе, столь традиционного явления для испанского престола.
Конституция вводит новую стройную систему судебных органов: 1) мировые судьи в населенных пунктах округов, избираемые населением ежегодно; 2) окружные трибуналы; 3) аудиенции (audiencias); 4) Верховный трибунал. В ней сформулированы важнейшие принципы судопроизводства: только трибуналы вправе применять законы в гражданских и уголовных делах; королю и кортесам запрещается вмешиваться в сферу судебной власти; трибуналам предписывается не уклоняться от указаний закона.
Конституция 1812 г. не вводит, подобно французской Конституции 1791 г., нового административно-территориального деления страны, отложив это до более благоприятной политической обстановки (ст. 11). Вместе с тем испанский законодатель перечисляет многочисленные «земли» в Европе, Америке и Азии, которые включаются им в «территорию» страны. В отличие от французских конституций 1791 г. и 1799 г. Конституция 1812 г. должна была действовать и в колониях, которые признавались не «дополнительной частью» территории страны (как это было зафиксировано в Конституции Франции 1795 г.).
Испания является унитарным государством с едиными вооруженными силами (ст. 356-361), централизованным управлением в области образования (ст. 366-369) и взимания налогов (ст. 338-355), а также стройной системой органов управления на местах. Конституция предусматривает два уровня местного управления: муниципальные советы — аюнтамьентос (ayuntamientos) и провинциальные депутации, возглавляемые губернаторами (Jefes politicos) с провинциальными депутациями в провинциях (ст. 309, 324,325).
Система местных органов управления, созданная в Конституции, была основана на традиционных испанских учреждениях. Однако принципы их формирования и деятельности были новыми и отвечали идее Кадисских кортесов о создании единого централизованного государства. Конституция 1812 г. устанавливала демократические положения о всеобщих выборах в аюнтамьентос и провинциальные депутации, о срочности и коллегиальности их работы.
По мнению авторов Конституции 1812 г., ее основной чертой должна стать стабильность, вытекающая из «незыблемости принципов, на которых она зиждется». Изменения и дополнения могут быть внесены в нее лишь спустя восемь лет после вступления в законную силу (ст. 375). Конституция 1812 г. — жесткий акт: для внесения в него поправок предусмотрена особая, сложная процедура (ст. 376—384).
Своему главному творению Кадисские кортесы придавали чрезвычайно важное значение. Торжественная промульгация Конституции, подписанной 184 депутатами учредительных кортесов, проводилась 19 марта 1812 г. — в четвертую годовщину правления Фердинанда VII, однако в его подписи для вступления в законную силу она не нуждалась.
Пышными торжествами в Кадисе было отмечено принятие первой в испанской истории Конституции. Но ее реализация в условиях войны была затруднительна. Вернувшийся же в Испанию желанный король Фердинанд своим манифестом 4 мая 1814 г. аннулировал ее «как порождение французской революции, анархии и террора».[25]
Кадисскую конституцию ожидала удивительная судьба: она вновь провозглашалась 1820 г. (упразднена в 1823 г.), в 1836 г. (отменена в 1837 г.), о ней помнили вплоть до 1873 г.
Она получила известность и за пределами Испании. Ее текст был опубликован в 1812 г. в Петербурге на французском языке, а также в Риме, Милане, Париже, Лондоне, Неаполе, Пьемонте, Швейцарии. Она стала объектом «интеллектуальных размышлений», «программой европейское либерализма».[26]
Кадисская конституция явилась прообразом португальской Конституции 1822 г., будущих конституций, появившихся на территории Италии, а также в Бразилии, где, по справедливой оценке И. Минаевой, «последовательное проведение в жизнь принципов буржуазной революции сопряжено было со сложностью преодоления феодальных пережитков в области экономики, политических реформ и правовых категорий».[27]
На Конституции 1812 г. «с отрадой останавливал свой взор» и русский вольнодумец. «Расстояния и не всегда точная осведомленность скрывали промахи и недостатки делегатов, заседавших в Кадисе. Налицо были борцы за свободу, которым удалось довести дело до конца, спасти Родину, подарить ей либеральный устав. В своих симпатиях будущие декабристы колебаться не могли. В Испании они видели то, о чем могли мечтать для России», — отмечал исследователь декабристского движения Д. Петров.[28] В библиотеках Н. И. Тургенева и Н. М. Муравьева имелись издания испанской Конституции. Известно, что осенью 1823 г. на собрании Южного тайного общества в Каменке С. И. Муравьев-Апостол говорил о Конституции 1812 г. По свидетельству К. Ф. Рылеева, П. И. Пестель «много говорил в похвалу испанского Государственного устава».[29] И наконец, Н. М. Муравьев включил в свой конституционный проект перевод трех статей испанской Конституции 1812 г.
Такой популярности способствовали, конечно, время ее принятия — поразившая всю Европу национально-освободительная война народа Испании против Наполеона и трагичность ее судьбы — отмена Фердинандом VII всех завоеваний нации в социально-политической области. Вызывали симпатии юридические характеристики Конституции 1812 г.: детализация, четкость и ясность формулировок, логичность построения. Но главная причина такого внимания — идеи, лежавшие в ее основе.
Реформы, проведенные в 1808 - 1814 гг., стали программой для испанских либералов XIX в. Законодательство Кадисских кортесов имело особую ценность как фундамент будущих демократических преобразований. Поэтому не случайно о Кадисской конституции вспоминали и в 70-е годы XX столетия, когда перед Испанией после смерти диктатора Франко вновь встала задача проведения преобразований политико-правовой системы.
[*] Кандидат юрид. наук, доцент СПбГУ.
[1] 19 марта 1808 г. испанский король Карл IV Бурбон отрекся от престола в пользу своего сына, ставшего королем Фердинандом VII, 10 мая он, в свою очередь, в пользу отца, затем Карл IV — в пользу императора Франции, который 6 июня 1808 г. провозгласил испанским монархом своего брата Жозефа.
[2] Байонский акт был одобрен собранием представителей испанского общества, прибывших на территорию Франции, в Байон; заседало оно с 15 июня до 7 июля 1808 г.
[3] Collection de los decretos y ordenes de las Cortes de Cadiz: En 6 vol. Vol. 1. Madrid, 1813. P. 1-5.
[4] Текст записки см. по изд.: Discurso preliminar leido en las Cortes al presentar la Comision de Constitucion el proyecto de ella // Sevilla Andres D. Constituciones у otras leyes у proyectos politicos de Espana: En 2vol. Vol. 1. Madrid, 1969. P. 115-160.
[5] Sevilla Andres D. Historia constitucional de Espana, 1800-1966: En 2 vol. Vol. 1. Valencia, 1966. P. 29.
[6] Sevilla Andres D. Constituciones у otras leyes у proyectos politicos de Espana. Vol. 1. P. 81 -85.
[7] Додолев М. Россия и Испания (1808-1823). M., 1984. С. 42.
[8] Martinez Marina F. Teoria de las Cortes о grandes juntas nacionales de los reinos de Leon yCastilla. Madrid, 1979. P. 299.
[9] Suarez F. Sobre las raices de los reformas de las Cortes de Cadiz // Revista de Estudios politicos. 1962. N 126. P. 34, 38.
[10] Rico у Amat G. Historia politica у parlamentaria de Espana: En 2 vol. Vol. 2. Madrid, 1860. P. 334-337; Velez P. Apologia del Altar у del Trono: En 2 vol. Vol. 2. Madrid, 1818. P. 173-196.
[11] Кареев Н. Происхождение современного народно-правового государства. СПб., 1908. С. 229.
[12] Artola M. Origenes de la Espana contemporanea: En 2 vol. Vol. 1. Madrid, 1976. P. 282.
[13] Tomas у Valiente F. Manual de historia de derecho espanol. Madrid, 1995. P. 439.
[14] Portillo Valdes J. Existia una antigua constitucion espanola? // II modelo constituzionale inglese e la sua recezione nell'area Mediterranea tra la fine del 700 e la prima meta dell' 800 / A cura di Andrea Romano. Milano, 1998. P. 585.
[15] Ibid. P. 558.
[16] Romano A. Cadice come modello costituzionale // Costituzione politica della Monarchia Spagnuola / A cura di A-Romano. Missina, 2000. P. XVIII.
[17] Ferrando Badia J. Vicisitudes e influencias de la Constituion de 1812 // Revista de Estudios politicos. 1962. N 126. P. 169-191.
[18] Политическая конституция испанской монархии, промулыированная в Кадисе 19 марта 1812 г. / Пер. Т. А. Алексеевой // Законодательство испанской революции 1808-1814гг. СПб., 1996. С. 116-143.
[19] Мерин Б. Испанская конституция 1812 г. // Учен. зап. Моск. обл. пед. ин-та. Т. 101. 1961. С. 131.
[20] Adas de las Cortes de Cadiz (Antalogia) / Dirigida рог Е. Tierno Galvan: En 2 vol. Vol. 1. Madrid, 1964. P. 530-549.
[21] Трачевский А. Испания XIX века. М., 1872. С. 196.
[22] Artola M. Partidos у programas politicos. 1808-1936: En 2 vol. Vol. 1. Madrid, 1977. P. 190.
[23] Семевский В. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909. С. 244.
[24] Градовский А. Государственное право важнейших европейских государств // Градовский А. Д. Собр. соч.: В 9 т. Т. 4. СПб., 1900. С. 532.
[25] Текст Манифеста см.: Sevilla Andres D. Historia constitucional de Espana, 1800—1966. Vol. 1. P. 227.
[26] Ferrando Badia J. Vicisitudes e influencias de la Constituion de 1812 // Revista de Estudios politicos. 1962. N 126. P. 171, 185.
[27] Минаева И. Декабристы и испанские революции // Исторические записки Т 96 М 1975. С. 68-69.
[28] Петров Д. Россия и Николай I в стихотворениях Экспронады и Россетти. СПб., 1909 С. 51-52.
[29] Madariaga I. Spain and Decembrists // European Studies Review. 1973. N 2. P. 144.
| 
