Развитие формы Российского государства в начале XX в.
Сенцов, А. А.
Развитие формы Российского государства в начале
XX в.
//Правоведение. -1990. - № 4. - С. 88 - 93
Библиогр. в подстрочных ссылках.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА - ГОСУДАРСТВЕННОЕ
УСТРОЙСТВО - ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ - ИСТОРИЯ
ГОСУДАРСТВА - КОММЕНТАРИИ - МОНАРХИЯ -
ПАРЛАМЕНТЫ - ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА - ПРАВОВОЕ
РЕГУЛИРОВАНИЕ - РОССИЯ[ДО 1917] - САМОДЕРЖАВИЕ
- ФОРМЫ ГОСУДАРСТВА
Материал(ы):
Развитие формы Российского государства в начале XX в.
Сенцов, А. А.
Развитие формы Российского государства в начале XX в.
А. А. СЕНЦОВ*
Некоторые аспекты формы Российского государства, существовавшей до Февральской революции, обсуждались в ходе дискуссии 1968—1971 гг. об абсолютизме. Однако с тех пор опубликован ряд новых материалов, появилась необходимость использовать незаслуженно забытые исследования, наметились новые подходы к теме. Важным представляется переосмысление событий прошлого, отказ от сложившихся стереотипов в оценках политических институтов России. Необходимо, в частности, пересмотреть устаревшую догму о неизменности политического строя России после 1905 г. Актуально исследование данных проблем и в связи с тем, что изменения в форме государства были более заметными, чем в социально-экономической основе, их вызывавшей.
В недавно изданных работах Н. Н. Демочкина, М. М. Глазунова, В. А. Митрофанова, Е. А. Скрипилева и А. Д. Степанского 1 рассматриваются политические, экономические, юридические проблемы развития Советов в 1905 г., изучается сущности революционно-демократической диктатуры как переходной к социалистической государственности ступени, освещается полемика В. И. Ленина с буржуазными и мелкобуржуазными авторами о путях развития российской государственности. Однако авторы не ставили перед собой задачу изучения эволюции формы феодального государства, которая «неизбежно и неустранимо» происходила в буржуазно-демократическом направлении.2
Предпосылки изменений в форме государства. Это, с одной стороны, революция 1905 г., с другой — развитие империализма и обуржуазивание феодального класса. Российский царизм трудно было удивить народными бунтами, но когда рожденные революцией Советы в той или иной степени стали альтернативой царской государственности, правительство всполошилось. Так, в обвинительных актах Одесского военно-окружного суда указывалось на попытки Советов стать органами власти и управления. В советской литературе материалы этих судебных процессов не публиковались.
Еще в октябре 1905 г. ряд сельских обществ в Сочинском округе закрыли сельские правления, создали свой суд, пересмотрели ряд прежних решений и приговоров, создали милицию, распустили полицию, городскую правительственную администрацию, избрали в селах новых десятских и сотских.3 В Екатеринодаре (Краснодар) бюро железнодорожных служащих отказалось подчиняться начальству, само формировало поезда, захватило телеграф. Руководители бюро А. А. Ровняков, К. Н. Базькевич и другие готовили аварию поезда, в котором находились каратели, направлявшиеся на подавление Новороссийской республики. 4 В Ростове-на-Дону восставшие низложили градоначальника и начальство железной дороги.5 На станциях Синельникове руководители восстания А. Поперек, А. Дунаевский и другие взяли управление обеих станций и телеграфа в свои руки, сместили начальника депо, создали боевую дружину6 В Таганроге Совет под руководством А. Трекова, К. Старцева и других 12 декабря 1905 г. прекратил работу банка, суда, управы, назначил новых судей, требовал передать землю крестьянам.7 Во всех случаях рабочие выступали за установление демократической республики. В ноябре 1905 г. на хуторе Дворцовом Ставропольской губернии П. Ф. Железняк, М. А. Кононицын с крестьянами конфисковали часть имущества богатых хуторян в пользу бедняков.8 Аналогичные выступления, создавшие угрозу существующей государственности, имели место в других регионах страны.
Изменения в форме государства были предопределены рядом социально-экономических факторов. После 1861 г. значительная часть помещиков разорилась, что привело к сужению социальной базы абсолютизма. Российское государство стало субъектом крупной государственной капиталистической собственности. К 1913 г. ему принадлежали, например, почти все средства связи, 73 7о имущества железных дорог и т. д.9 В отличие от стран Западной Европы участие чиновничества в капиталистическом бизнесе было незначительным. Буржуазия стремилась завладеть государственным аппаратом сверху, через правительственные органы, чтобы безраздельно господствовать в экономике.
Эти политические тенденции проявились еще на 1 Земском съезде 6—8 ноября 1904 г. Большинство его участников высказалось за учреждение законодательного парламента, созываемого на основе демократических выборов, а меньшинство соглашалось на совещательный орган. В поддержку своих устремлений буржуазия провела по стране кампанию политических банкетов. Однако Николай II отверг требования а создании парламентского органа. В указе Правительствующему сенату от 12 декабря 1904 г. он обещал устранить сословную обособленность крестьян, обеспечить законность управления, расширить полномочия земских и городских органов самоуправления, увеличить независимость суда, расширить религиозную свободу.10 Конечно, почти ничего сделано не было. Только в условиях революции царизм пошел на создание квазипарламента.
Сама буржуазия не способна была на революционные шаги: она приспособилась к царизму и нуждалась в нем. Революция 1905 г. вынудила царизм в угоду буржуазии создать Государственную думу, реорганизовать Государственный совет и Совет Министров, чтобы не потерять ее как союзника. Без этого, писал о Думе в октябре
1905 г. В. И. Ленин, царизм уже не мог управлять страной.11 Однако в органы управления представителей буржуазии не допустили. Поэтому в буржуазной среде возникли идеи создания «ответственного министерства»,12 а затем «министерства доверия».13
Методы классового господства после революции 1905 г. (политический режим) в советской историко-правовой литературе специально не изучались. В этот период в России сложились все предпосылки бонапартизма: разложение абсолютизма, неустойчивое равновесие между пролетариатом и буржуазией, растущая угроза капитализму со стороны рабочего класса. Его формирование стало одной из важных тенденций развития российской государственности в начале XX в. Социальным содержанием русского бонапартизма был союз дворянско-помещичьего окружения царя, верхов чиновничества и армии с торгово-промышленной и финансовой буржуазией. Есть две ленинские оценки соотношения экономических и политических сил дворянства и буржуазии: в 1906 г. он писал об экономическом господстве капитала,14 а в 1912 г. — о политическом преобладании абсолютизма.15 В этом — основа их единения в борьбе против трудящихся и одновременно одно из важных противоречий как союзников па бонапартизму.
Именно буржуазное развитие России было условием эволюции абсолютизма в бонапартистском направлении. Эти формы сближали присущая обоим тенденция к неограниченной власти одного лица, необходимость лавирования государственной власти между буржуазией и помещиками, между черносотенно-октябристскими и октябристско-кадетскими кругами буржуазии, опора на военщину, политическая слабость парламента и буржуазных партий, непартийный характер правительства. Однако такая эволюция оставалась лишь тенденцией. Спад революции после 1907 г., относительная слабость буржуазии и рабочего движения, значительная еще мощь феодального государства и приоритет помещичьего класса, который оставался таковым, несмотря на процесс буржуазного перерождения, замедляли завершение оформления буржуазной монархии даже в первичной ее форме.
Вопрос о форме правления всегда вызывал полемику. Октроированные парламент и конституция появились в России в 1906 г. Но эго не привело к возникновению парламентаризма и конституционализма по западным образцам, где парламент (Англия, Франция) играл ведущую роль в государственной жизни.
Подготовленный А. Г. Булыгиным закон от 6 августа 1905 г. вводил совещательную Государственную думу, которая по существу была одной из комиссий поподготовке законопроектов. Она могла обсуждать лишь те вопросы, которые относились к ведению Государственного совета. В ее компетенцию не входили вопросы, связанные с принятием Основных законов, статуса императорского двора, законопроекты, которые исходили от комитета министров, военного и морского ведомств, комитета Сибирской железной дороги, комитета финансов и некоторых других органов.16 Совет Министров перед Думой не был ответствен. Видный ученый-юрист В. М. Гессен писал в 1905 г.: цель закона от 6 августа — создать народное представительство, но в то же время оставить неприкосновенным «бюрократический абсолютизм». Чтобы не допустить к выборам рабочих и интеллигенцию, т. е. наиболее политически активную часть населения, не было введено и всеобщее избирательное право.17 Это, говорил В. И. Ленин о булыгинском проекте Думы в марте 1905 г., «обшитый парламентскими формами абсолютизм».18
После октябрьской политической стачки 1905 г. согласно Манифестам 17 октября 1905 г. и 20 февраля 1906 г. Государственная дума и Государственный совет стали законодательными органами по всем вопросам, кроме конституционных, военных, внешнеполитических и статуса царского двора. Положение о выборах от 11 декабря 1905 г. расширило участие в выборах мелкой буржуазии, интеллигенции и даже рабочих.
Создание этих парламентских органов — результат компромисса между буржуазией и помещиками. Его правовым оформлением стали Основные законы 1906 г., аграрный закон от 9 ноября 1906 г., а также соответствовавший спаду революции избирательный закон от 3 июня 1907 г. В. И. Ленин писал в 1911 г., что третьеиюньская система — не первый этап буржуазной монархии, а последний этап абсолютистского строя,19 т. е. этап его разложения и упрочения позиций капитализма. Самодержавие сосуществовало с представительным органом, обладавшим незначительными полномочиями.
Основные законы вводили для самодержавия ряд ограничений: царь, как правило, мог подписывать законопроекты, если они одобрено Думой и Советом, не вправе был изменять утвержденный Думой государственный бюджет,20 некоторые его исполнительно-распорядительные функции перешли к Совету Министров.21 Это было уже не чисто техническое перераспределение компетенции по воле самодержца, а вынужденная уступка развивающемуся капитализму.
Изменение правового статуса императора породило дискуссию по проблемам формы правления. Так, Н. А. Захаров полагал, что в политическом строе России никаких изменений не произошло, поскольку «царь мог отобрать права Думы».22 По мнению П. Е. Казанского, Основные законы 1906 г. «ничего нового в русское право не внесли».23 Однако С. А. Корф, Н. И. Лазаревский, Е. А. Энгель и другие созыв Думы связывали с возникновением в России конституционной монархии.24 Н. И. Лазаревский указал даже дату ее появления — 27 апреля 1906 г., т. е. день открытия заседаний I Думы.25 При этом ученые-юристы расходились в определении формы конституционной монархии в России, в том, стала ли она дуалистической или парламентарной.
Оценка политического строя России после 1905 г. в известной мере зависит от содержания, которое вкладывается в понятия «самодержавие», «неограниченный монарх», «абсолютизм». В XV—XVI вв. под самодержавием понималась внешняя независимость великого князя, царя. В конце XVII в. данные термины стали синонимами. Понятие самодержавия закреплено в Основных законах в 1832 г. В начале XX в. власть монарха в политическом плане была ограничена, как образно говорил В. И. Ленин, на 1/1ОО.26 Юридически это ограничение выразилось в устранении из Основных законов термина «неограниченный» монарх. Вместе с тем в ст. 4, 6, 65, 222 сохранился термин «самодержавие», В этой, как считал Н. И. Лазаревский, «небрежности» авторов закона просматривается политический расчет: при изменении политической обстановки можно было вернуться к прежнему толкованию Основных законов. Революция 1905 г., подчеркивал В. И. Ленин, «надломила», но не уничтожила самодержавие, борьба против революции была опасна для самого его существования.27 Следовательно, в условиях революции термины «самодержавие» и «неограниченный» монарх перестали быть синонимами. «Неограниченный» и «абсолютный» не знают степеней ограниченности, но ограничение на 1/100 — это еще самодержавие!
Эволюция формы правления в России в начале XX в. была обусловлена социальными сдвигами в обществе. В XX в. абсолютизм, как и прежде, выражал интересы помещиков, которые к этому времени интенсивно разорялись и обуржуазивались. Росло несоответствие между абсолютизмом как феодальной формой правления и ее социальной базой, которая под натиском капитализма сужалась. Однако Россия не стала классической конституционной монархией, где народ принимал участие в законодательствовании и управлении. В России представительство народа во многом но-сило иллюзорный характер вследствие неразвитости демократических институтов, господства феодальных государственных форм, слабости рабочего класса и контрреволюционности буржуазии.
В Западной Европе конституционные монархии возникли в ходе буржуазных революций и ликвидации абсолютизма. Четко различались абсолютная монархия как институт феодального и конституционная монархия как институт буржуазного государства и права. В России капиталистические монополии приспособились к самодержавию, были заинтересованы в его армии и чиновничестве больше, чем в буржуазном парламенте. Все это обусловливало живучесть феодальных институтов, затянувшуюся их реорганизацию на буржуазный лад.
Если абсолютный монарх ограничен незначительно, а парламент не стал высшим законодательным органом, то это уже не абсолютная, но еще и не парламентарная монархия. Первичной формой правления на стадии становления буржуазного государства нередко называют дуалистическую монархию, имевшую многие черты абсолютизма и бонапартизма. В начале XX в. этот термин применялся к форме правления, при которой, по мнению Н. И. Лазаревского, министерство назначает царь, а не парламент.28 Е. А. Энгель видел отличительную черту данной формы в том, что народ участвует в законодательстве, но не в управлении. Ученый считал, что до 27 февраля 1917 г. в России была дуалистическая монархия. Он дал классовую характеристику этой формы правления. При абсолютной монархии у власти находятся земельные собственники. Когда они делят власть с буржуазией, то устанавливается конституционная монархия. При этом, если в союзе двух классов преобладает дворянство, то складывается дуалистическая монархия, при приоритете же буржуазии — парламентарная.29
Советский ученый Б. А. Стародубский считает, что в России дуалистической монархии не было, хотя названные признаки данной формы правления и обнаруживаются.30 Как и при абсолютизме, монарх имел право издавать указы, осуществлять всю полноту исполнительной власти, назначать и смещать министров, контролировать правительство. Для существующего в это время в России строя характерны наличие парламента, который монарх был вправе распускать, но был им ограничен (он утверждал лишь те законы, которые одобрял парламент), ограничение роли партий (они не участвовали в формировании правительства), раздел власти между верхами буржуазии и землевладельцев.
Об уступке феодальным классом части власти говорят ленинские оценки политической роли Государственной думы. Полемика по этому вопросу шла среди социал-демократов. Отзовисты называли Думу фиктивной. В. И. Ленин же считал ее органом реальной власти, хотя и отмечал, что либералы переоценивают конституцию и парламент в России. II Думу В. И. Ленин характеризовал как «самый революционный парламент в мире»,31 подчеркивая, что в ней «самый революционный в Европе состав народного представительства»32 (222 депутата, т. е. 43%, представляли трудящихся). I и II Думы не имели сил и власти, чтобы помочь революции, а III Дума имела их, чтобы помочь контрреволюции.33 В 1910 г. В. И. Ленин, называя III Думу черносотенно-октябристской, считал нелепостью утверждение, будто октябристы и черносотенцы не имеют «власти и значения».34 Полемизируя с народниками, он отмечал в 1913 г., что «III (и IV) Дума вовсе не „картонное" учреждение».35 Следовательно, и после революции В. И. Ленин не отрицал за Думами значения парламентского учреждения.
В I и II Думай явно просматривался политический противовес самодержавию. Социально иным противовесом (но противовесом!) были III и IV Думы, представлявшие интересы верхов капиталистов и землевладельцев. Видя в Думах и царизме союзников в борьбе против революции, нельзя в то же время недооценивать противоречия, существовавшие между ними, которые порой обострялись (как, например, в 1915—1916 гг.) и вызывали отмеченное В. И. Лениным в 1908 г. лавирование самодержавия между капиталом и крепостниками.36 Государственная дума ограничивала власть царя не только юридически, но и политически. Так, из 343 законопроектов I и II Дум царь подписал только три,37 что создавало неблагоприятное для него общественное мнение.
Советские ученые А. Я. Аврех, Н. П. Ерошкин, С. М. Сидельников и В И. Старцев считают Россию после 1905 г. абсолютистским государством.38 Е. Д. Черменский подчеркивает ее бонапартистский характер. По мнению А. М. Давидовича, в России было конституционное самодержавие.39 Как и Г. В. Плеханов,40 он видел в этом термине конституционное закрепление самодержавия. Н. Н. Васильева, Г. Б. Гальперин, А. И, Королев говорят о «лжеконституционности» в России.41 Р. Ш. Ганелин отмечает весьма существенные изменения государственного строя, исчезновение неограниченных прав царя в ряде важных вопросов государственной жизни. В. С. Дякин отмечает, что Россия стала дуалистической монархией.42 Добавим далеко не классической, как, например, Франция после 1814 г.
Феодальная монархия постепенно превращалась в буржуазную: а) в стране развивался империализм; б) абсолютистское государство было связано с государственным капитализмом; в) социальная база абсолютизма — дворянство — обуржуазивалось; г) из института политической организации класса помещиков абсолютизм все больше модифицировался в простое орудие защиты интересов помещиков и особенно буржуазии от натиска рабочих и крестьян. В этой обстановке конституционная монархия без буржуазной революции не могла сразу стать эквивалентом абсолютизму. Эквивалентом стала дуалистическая монархия.
Изменения в государственном устройстве, кроме расширения компетенции Государственной думы и Государственного совета, а также Совета министров, были незначительными. Несколько расширились полномочия земств и городских самоуправлений, хотя органами действительного самоуправления они так и не стали, поскольку не имели собственной компетенции, они дублировали государственные органы. Не имели они и аппарата принудительного исполнения своих решений. Чтобы понять, в какой мере и в какой форме правящий режим готов был пойти на уступки буржуазии до и после революции 1905 г., необходимо остановиться на еще не исследованных в литературе проектах изменений местных органов. Проекты образования совещательного губернского совета при губернаторе обосновывались в интересах местной буржуазии. В такой форме царизм пытался дать буржуазии иллюзорную, в рамках бюрократической системы управления власть по надзору за губернаторам ч. По предложению В. К. Плеве (1903—1904 гг.) помимо губернатора, вице-губернатора, председателя и прокурора Окружного суда, руководителей отраслевой администрации (управляющих казенной палатой, горным округом и т. д. ) в общее присутствие губернского совета должны были войти губернский и уездный предводители дворянства, делегат от дворян, от буржуазии — управляющий отделением государственного банка, председатель губернской земской управы, член губернского земского собрания, городской голова и гласный городской Думы губернского города. По проекту П. А. Столыпина представительство буржуазии под влиянием революции явно расширялось. Помимо указанных лиц; в губернский совет должны были войти управляющие дворянским и крестьянским" банками, еще один представитель губернского земства в начальник губернской полиции. Крупному капиталу такой проект позволял держать под своим контролем общенациональный рынок, военные заказы, повысить конкурентоспособность частного капитала, увеличить шансы на успех в борьбе с революцией. Интересы мелкой буржуазии при этом игнорировались.
О том, что губернский совет мыслился как орган хозяйственного регулирования, лучше всего говорит его организационная структура. По проекту Плеве при нем предполагалось создать отделы: распорядительный (общее управление), сельского состояния, по земским и городским делам, хозяйственный и училищный. В проекте же Столыпина в интересах буржуазии отрасли специализируются: предусмотрены присутствия кредитное, лесоохранительное, промышленное, воинское, об обществах, дисциплинарное, по медицинскому освидетельствованию.43 Однако действительной управленческой власти буржуазия все же не получила, зато усиливалась ее роль в органах, «сопричастных» к управлению. Но ни проект Плеве, ни проект Столыпина не были реализованы.
Подведем некоторые итоги. «Форма разложения абсолютистской монархии» и «форма существования бонапартистской монархии», писал Ф. Энгельс о Германии конца XIX в., является особой формой государственности.44 В. И. Ленин отмечал наличие в развитии послереволюционной российской государственности «особого этапа», которому присущи: а) развитие самодержавия, б) развитие буржуазной монархии (ее элементы соседствовали с несколько ограниченным самодержавием), в) буржуазно-черносотенный парламентаризм, г) буржуазная политика царизма в деревне, д) поддержка данных изменений контрреволюционной буржуазией. Эта близкая абсолютизму и особенно, бонапартизму «особая форма» («особый этап») стала российским вариантом дуалистической монархии, но со следующей отличительной особенностью. Царизм, т. е. институт феодальный, осуществлял буржуазную политику так же, как в XIX в. он провел буржуазные реформы. Неразвитость буржуазных государственных институтов в России объяснялась тем, что они были «дарованы» царской властью. Царизм, опираясь на солидный потенциал государственного капитализма, действуя против буржуазии как конкурента и ведя одновременно борьбу против революции совместно с буржуазией, задерживал развитие буржуазных органов, не допускал демократизации управления. В таких условиях капитал стремился сохранить царский бюрократический аппарат. В итоге эти противоречивые процессы создали государственно-правовые предпосылки Февральской революции.
Второй шаг в направлении буржуазной монархии был медленным, но необратимым: у царя хватало сил, чтобы ограничить полномочия Думы, но не было сил её ликвидировать В исторической литературе распространена точка зрения о невозможности эволюционного превращения абсолютной монархии в буржуазную. Однако, как видно, именно такой процесс был свойствен рассматриваемому периоду. В противовес этой точке зрения государственное строительство в России в начале XX в. было не неподвижным, застывшим, а закономерным, поступательным процессом.
* Кандидат юридических наук, доцент Кубанского государственного университета.
1 Демочкин Н. Н. 1) Прообраз социалистической государственности//Советы народных депутатов. 1985. № 12; 2) Опыт революции 1905—1907 гг. и вопрос о власти, переходной к социалистической государственности//Вопросы истории. 1986. № 5; Глазунов М. М., Митрофанов В. А. Первые Советы перед судом самодержавия (1905—1907 гг.). М, 1985; Скрип и лев Е. А. Советы 1905 г. — боевые органы революционной власти//Советское государство и право. 1986. № 5; Степан-с к и и А. Д. Борьба В. И. Ленина, большевиков за революционное преобразование государственного строя России (1905—1907 гг.)//Вопросы истории КПСС. 1986. №10.
2 Ф. 728. Оп. 1. Д. 14.
3 Ленин В. И. Полн собр. соч. Т. 11. С. 43. - 3 Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Л. 31, 33
4 Там же. Ф. 728 Оп. 1. Д. 19. Л. 16.
5 Там же. Д. 11. Л 18, 21.
6 Там же. Д. 7. Л. 1—3.
7 Там же. Д. 4. Л. 2—3, 5—9.
8 Там же. Д. 6. Л. 2—3.
9 Гиндин И. Ф. В. И. Ленин об общественно-экономической структуре и политическом строе капиталистической России // В. И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. М., 1970. С. 302—303.
10 Лазаревский Н. И. Русское государственное право. Пг., 1917. Т. 1. С. 153.
11 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 12. С. 11
12 Кокошкин Ф. Ф. Об ответственном министерстве. М., 1915.
13 Старцев В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905—1907 гг. Л., 1977. С. 154—165.
14 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 10.
15 См.: Там же. Т. 21. С. 297.
16 Лазаревский Н. И. Народное представительство и его место в системе других государственных установлений//Конституционное государство. СПб., 1905. С. 230—232.
17 Гессен В. М. Государственная дума//Там же. С. 470, 472.
18 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 10. С. 366.
19 См.: Там же. Т. 20. С. 192.
20 См.: Там же. Т. 14. С. 381—382.
21 Королева Н. Г. Первая Российская революция и царизм. Совет министров России в 1905—1907 гг. М., 1982. С. 35, 38, 39.
22 Захаров Н. А. Система русской государственной власти. СПб., 1912. С. 126.
23 Казанский П. Е. Власть всероссийского императора. СПб., 1913. С. 122, 135.
24 Корф. С. А. Русское государственное право. М., 1915. С. 55, 59; Лазаревский Н. И. Русское государственное право. Пг., 1917. Г. 1. С. 63, 158; Энгель Е. А. Государство и формы его строя. Пг., 1919. С. 35, 69.
25 Лазаревский Н. И. Указ. соч. С. 158.
26 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 21. С 279.
27 Там же. Т. 15. С. 7, 163.
28 Лазаревский Н. И. Указ. соч. С. 199.
29 Энгель Е. А. Указ. соч. С. 69, 117.
30 Стародубок И. И. Б. А. Государственное право буржуазных стран. Свердловск, 1958. С. 40.
31 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 19. С. 248.
32 Там же. Т. 14. С. 381.
33 См.: Там же. Т. 19. С. 245.
34 Там же. С. Л.
35 Там же. Т. 22. С. 323.
36 Там же. Т. 17. С. 325.
37 Калинин Г. С. К вопросу о характере изменений в государственном строе России в эпоху империализма//Тр. ВЮЗИ. М., 1977. Т. 43. С. 26—27.
38 Аврех А. Я. Царизм и IV Дума (1912—1914 гг.) М., 1981; Ерошкин Н П. Самодержавие накануне краха М, 1975; Сидельников С. М. Образование и деятельность первой Государственной Думы. М., 1962; Старцев В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905—1917 гг. Л., 1977.
39 Черменский Е. Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России М., 1976; Давидович А. М. Самодержавие в эпоху империализма. М, 1975. С. 289.
40 Плеханов Г. В. Соч. М., 1927. Т. 3. С. 236.
41 Васильева Н. И., Гальперин Г. Б., Королев А. И. Первая российская революция и самодержавие. Л , 1975. С. 129.
42 Ананьич В. В. и др. Кризис самодержавия в России 1895—1917 гг. Л., 1984. С. 298, 343.
43 ЦГАОР СССР. Ф. 1788. Он. 2. Д. 27. Л. 28, 33.
44 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 254.
