Ответственность судей по Российскому дореволюционному законодательству /
Бойцова, Л. В.
Ответственность судей по Российскому
дореволюционному законодательству /Л. В. Бойцова.
//Правоведение. -1992. - № 1. - С. 64 - 68
В статье говорится о гражданско-правовой
ответственности судей за неправильные действия в
отношении граждан в дореволюционной России.
Библиогр. в подстрочных примечаниях.
ВОЗМЕЩЕНИЕ УЩЕРБА - ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО -
ЗАКОНОПРОЕКТЫ - КОММЕНТАРИИ - ОТВЕТСТВЕННОСТЬ -
ПОТЕРПЕВШИЕ - ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ - РОССИЯ[
ДО 1917] - СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА - СУДЬИ
Материал(ы):
Ответственность судей по Российскому дореволюционному законодательству.
Бойцова, Л. В.
Ответственность судей по Российскому дореволюционному законодательству
Л. В. БОЙЦОВА*
Проблема гражданско-правовой ответственности судей за неправильные действия в отношении граждан относится к числу недостаточно разработанных в юридической литературе. Не содержит специальных положении, регламентирующих основания, условия и порядок привлечения к ответственности судей, которые вынесли несправедливый приговор, совершили иные незаконные действия, причинившие моральный или материальный ущерб гражданину, и принятый недавно Закон о статусе судей в СССР. Между тем это крайне важно правонарушения, совершенные представителями судебной власти, не только попирают права частых лиц, но и подрывают авторитет закона, колеблют прочность юридического порядка, «непосредственно сказываются на интересах всего государства» 2 Опыт законодательного решения рассматриваемой проблемы в российском дореволюционном праве может быть полезен для разработки специальных норм об исковой защите прав и свобод граждан и гражданско-правовой ответственности судей.
В русском дореволюционном правоведении вопрос о гражданско-правовой ответственности «чинов судебного ведомства» обсуждался неоднократно. Многие юристы выступали за установление надежных гарантий защиты интересов пострадавших посредством введения исков к судьям, поскольку принцип государственного возмещения ущерба, нанесенного жертвам необоснованного уголовного преследования, не получил специального законодательного признания в России.
Ответственность должностных лиц, в том числе судей, по искам граждан, потерпевших от их служебных действий, была введена Петром I, который позволил последним «в партикулярных обидах . бить челом» на должностных лиц и «искать с них судом, где надлежит».3 Однако после смерти Петра этот порядок был отменен Впоследствии в законодательстве были установлены специальные материально-правовые основания и особый порядок привлечения судей к ответственности, направленные на защиту судей от необоснованного привлечения к ответственности Недостаточная последовательность и согласованность правовых норм об обязанности возместить ущерб, нанесенный неправильными действиями судей, объяснялись, в частности, тем, что «юридические определения в русском законодательстве составлялись большей частью из определений частных случаев; наука же не выработала и не привела в систему всего этого материала»4 Канцеляризмы, тяжеловесные обороты, свойственные юридическому языку российских правовых актов, также затрудняли уяснение смысла норм.
Гражданско-правовая ответственность судей регулировалась различными нормативными актами специальными указами 1834 г, 1842г.,5 Уложением о наказаниях уголовных и исправительных изд. 1845 г. (ст. 59, 397, 398, 426, 429—431); одноименным Уложением изд. 1885 г (ст. 59, 369, 370, 426, 429—431); Законом от 21 марта 1851г. (отдел 4, ст. 2—4), Законами гражданскими (ст. 678—682, воспроизводящими положения упомянутого Закона), Уставом гражданского судопроизводства (ст. 1331 — 1336).
В период, предшествовавший изданию Закона от 21 марта 1851 г., вопрос об ответственности судей разрешался так же, как и в отношении чинов административного ведомства (очевидно, из-за недостаточной обособленности судебных и административных учреждений дореформенной России). Согласно ст. 59 Уложения о наказаниях лица, виновные в совершении преступления «сверх наказания, к коему присуждаются, обязаны вознаградить за сей вред или убыток из собственного имущества».6
Статья 366 Уложения о наказаниях устанавливала ответственность за умышленное не правосудие «из корыстных или иных личных видов»; ст. 369 и 370 — за неумышленное нарушение закона, когда. 1) подсудимый подвергнут наказанию того же рода, которому бы подлежал он по закону, но по степени выше или ниже, чем предусматривал закон; 2) несправедливое решение последовало от «ошибки судьи или неправильного, лишь по недоразумению, толкования законов».7 Таким образом, ответственность наступала при любом неправильном действии судьи.
Статья 4 проекта Закона от 21 марта 1851 г. предусматривала ответственность судей за «приговоры неправильные по ошибке или из одного лишь недоразумения по толкованию законов», однако в окончательном варианте данное постановление было исключено «за излишеством», в связи с наличием особого положения в Уложении о наказаниях.8
Согласно ст. 678 Законов гражданских (соответственно ст. 2 Закона от 21 марта 1851 г.) судьи, постановившие в отношении невиновного лица обвинительный приговор «умышленно или по неосмотрительности», обязывались возвратить его за свой счет из места ссылки или заключения, заплатить от 100 до 600 руб. приговоренному к уголовному наказанию (от 10 до 60 руб. — к исправительному наказанию). Сверх того судьи возмещали пострадавшим все понесенные убытки по имуществу, а также обязаны были предоставлять им средства на лечение и содержание во время болезни при причинении ущерба здоровью.3 Таким образом реализовывался принцип полного возмещения ущерба невинно наказанным лицам. Судьи освобождались от взысканий, когда при пересмотре дела в отношении осужденного имелись голоса, «осуждающие его, то есть разномыслие насчет его изобличения» (ст. 679 Законов гражданских, ст. 3 Закона от 21 марта 1851г.). Компенсация назначалась также и лицам, понесшим по неправильному приговору наказание сверх установленной законом меры, когда усиление наказания повлекло причинение ущерба или болезнь, лишившую осужденного средств к пропитанию.
Изложенные правовые нормы неоднократно подвергались критике. В частности, указывалось на неосновательность применения в качестве основания для освобождения судей от ответственности положения о подаче судьями несовпадающих мнений относительно виновности лица.10
При составлении Судебных уставов (1864) Государственный Совет выделил главу об ответственности должностных лиц судебного ведомства из книги 2-й проекта Устава гражданского судопроизводства «О порядке обжалования решений», и отнес ее в «изъятие из общего порядка судопроизводства», т. е. в один раздел с исками к должностным лицам административного ведомства.
Горячие дискуссии вызвал вопрос о материально-правовых основаниях ответственности. Часть членов комиссии, составлявшей Судебные уставы, находила, что убытки можно взыскивать при обвинении судьи в постановлении решения или даче распоряжения, явно противоречащих очевидному смыслу закона, а также в случае противозаконной медлительности по делу. Большинство членов комиссии предлагали допустить предъявление исков при обвинении судей в намеренно пристрастных действиях с целью причинить вред. Государственный Совет не согласился с предложениями членов комиссии и принял следующий вариант ст. 1331 Устава гражданского судопроизводства: ущерб должен быть понесен «вследствие неправильных или пристрастных действий по производству дела или по постановлению решения».11 Иначе говоря, имущественная ответственность наступала и в случае причинения вреда неправильными действиями, не соединенными с пристрастием. Однако согласно определению Соединенного присутствия первого и Кассационного департаментов Правительствующего Сената от 23 ноября 1895 г. №72, «не всякая неправильность... подходит под действие 1331 ст.: случаи, допускающие применение сего закона, представляются исключительными... отправление правосудия сделалось бы невозможным при Установлении имущественной ответственности за толкование закона, признанного высшим судебным местом неправильным».12 Ответственность наступала, «когда закон изложен точно и ясно... а... неправильность может быть объяснена не иначе, как причинами, лежащими вне категории чисто судейского толкования законов».13 Судья подлежал гражданско-правовой ответственности при наличии в его действиях злого умысла или пристрастия и при неправильном толковании ясно изложенного закона. Необходимым условием возложения на судью обязанности компенсировать ущерб считалось также предварительное использование потерпевшим всех средств для отмены неправомерного решения путем обжалования.
Процессуальная постановка исков к судьям в пореформенном законодательстве существенно отличалась от постановки исков к должностным лицам административного ведомства.14 В соответствии со ст. 1331 Устава гражданского судопроизводства просьбы о получении разрешения взыскивать убытки надлежало приносить в Судебную палату (о взыскании с чинов окружного суда и мировых судей) и в Соединенное присутствие Первого и Кассационного департаментов Правительствующего Сената (о взыскании с председателей, членов и прокуроров высших судебных установлений).15
Установление правила о предварительной стадии для рассмотрения дел об ответственности судей было вызвано желанием русских законодателей гарантировать льготный порядок ответственности для судей. Отсутствие в законе определенно обозначенных рамок ответственности компенсировалось подобным средством ограждения судей от исков. Поскольку не имелось указаний относительно случаев, в которых высшая судебная инстанция должна давать разрешения (отказывать в них), вынесение соответствующего решения сопровождалось широким, не всегда обоснованным усмотрением. Русские юристы (государствовед Н. И. Лазаревский, цивилист И. М. Тютрюмов) указывали, что существующая практика постановки исков сводится к выдержанному отказу в правосудии.16
Подаваемые прошения о предоставлении разрешения рассматривались в гражданских департаментах Судебной палаты. Показательно, что законодатель позаботился о том, чтобы не ставить судью в положение ответчика до разрешения вопроса о допущении иска о возмещении ущерба. В предварительном производстве запрещалось использование словесных объяснений просителя и вызов судьи,17 не предусматривалось выслушивание заключения представителя прокурорского надзора. Определения Судебных палат и Кассационных департаментов Сената не могли быть обжалованы при отказе в ходатайстве о разрешении «искать убытки».
Судебная палата или Сенат, признав при предварительном рассмотрении просьбы, что она может подлежать удовлетворению, направляли обвиняемому судье копию просьбы истца для получения объяснения (ст. 1333 Устава гражданского судопроизводства). Затем просьба разрешалась в закрытом заседании после выслушивания члена-докладчика и заключения прокурора и обер-прокурора (ст. 1334). Признав просьбу обоснованной, Судебная палата или Сенат назначали окружной суд, в который проситель мог обратиться с иском (ст. 1335). Дальнейшее производство и возмещение ущерба подчинялись общим правилам (ст. 1336). Короче говоря, порядок производства по делам о материальной ответственности судей за неправильные действия был весьма обременителен для потерпевшего, что являлось не только неоправданным, но и опасным: «Суд с привилегиями для ответственности судей — не есть суд. Тяжки эти привилегии для правосудия... оно само должно быть обеспечено от неправильных действий судей легкою возможностью иска за убытки от таких действий, и это условие ставилось редакторами судебных уставов в число важнейших гарантий деятельности суда... Эти привилегии тем сильнее давят истца, что и суд для него дан в лицах, близких к ответчику, связанных с ним общими интересами, единою ответственностью».18
Несправедливость по отношению к лицу, потерпевшему ущерб, усугублялась и тем, что судья, совершивший неправильные действия, редко имел реальную возможность покрыть все причиненные убытки. Недостаточное материальное обеспечение судей являлось одной из причин того, что положения закона об ответственности судей оставались «мертвой буквой». О незначительном числе удовлетворенных в 1896г. исков о возмещении ущерба свидетельствуют следующие опубликованные данные. «Просьб о разрешении отыскивать убытки, причиненные неправильными действиями лиц судебного ведомства, разрешено две, причем эти ходатайства не были уважены».20
Институт гражданской ответственности судей за ущерб, нанесенный частным лицам, развивался под несомненным влиянием французского и немецкого права,21 однако не был лишен своеобразия. В частности, в России существовал более широкий круг оснований ответственности, а также была закреплена более сложная процедура привлечения к ней.22 В отличие от России законодательство зарубежных стран не проводило в процессуальном отношении различий между исками к должностным лицам различных ведомств. В русской правовой литературе неоднократно отмечались некоторые преимущества западного законодательства об ответственности судей, а существующий в России порядок предъявления гражданских исков характеризовался как «невозможный пи в одном... благоустроенном государстве».23
Редакционная комиссия, составлявшая в 1905г. проект Гражданского уложения, стремилась следовать как положениям, выработанным русской правовой практикой, так и основным началам ответственности, признанным в германском и французском праве. Проект возлагал на судей обязанность компенсации, если «они действовали с умыслом или вопреки очевидным обстоятельствам дела».24 Во вторую редакцию проекта в данную формулу были внесены изменения: «Судьи, постановившие неправильное решение по гражданскому или уголовному делу, отвечают за происшедший от сего вред, если они действовали с умыслом или с явною небрежностью».25
Таким образом, в проекте, во-первых, ответственность судей была ограничена случаями умысла и грубой неосторожности; во-вторых, ее применение ограничивалось постановлением решения и не распространялось на производство дела, административную деятельность судей; в-третьих, правила об особой ответственности судей не распространялись на всех чинов судебного ведомства.26 Согласно проекту судья освобождался от обязанности выплачивать возмещение ущерба от явной небрежности, допущенной им. Данное положение, заимствованное из иностранных кодексов, вызывало существенные возражения, в частности, у русского юриста П. Н. Гуссаковского, полагавшего, что не обжалование «не изменяет характера и не подрывает той причинной связи, которая существует между... деяниями и происшедшим от них вредом, а потому и не может служить основанием» освобождения от ответственности.27 Несмотря на положительную оценку некоторых постановлений проекта Гражданского уложения, русские юристы признавали и другие его несовершенства: неопределенность правовых положений об ответственности судей, сохранение стадии получения предварительного разрешения на предъявление иска.28
В конце XIX — начале XX в. в России утвердилось мнение о необходимости института возмещения понесенного потерпевшим ущерба за счет судей «не только в ограждение интересов... лиц, которые терпят от подобных решений, но в ограждение общих интересов правосудия». Неслучайно в проект Основного закона Российской империи была включена специальная статья, гласившая: должностные лица «за нарушения прав граждан, совершенные при отправлении должности, подлежат гражданской и уголовной ответственности на общем основании, причем для привлечения к суду не требуется согласия начальства». В то же время русские юристы были убеждены, что гражданско-правовая ответственность правомерна лишь в случае явных злоупотреблений (умысла) и грубой небрежности. Они не исключали возможности установления в будущем регрессной ответственности судей перед государством, непосредственно возмещающим ущерб пострадавшему от неправомерных действий судей. Эти теоретические представления актуальны и поныне. Вопрос о регрессной ответственности органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда перед государством, исполнившим свои обязанности в отношении гражданина, оказавшегося жертвой судебно-следственной ошибки, все еще ждет своего решения, что неоднократно отмечалось в юридической литературе.29 Опыт российского законодателя мог бы оказаться здесь полезным.
* Кандидат юридических наук, ассистент Тверского государственного университета
1 Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1989. №9. Ст 233
2 Коркунов Н. М Русское государственное право. СПб., 1908. С. 552.
3 Карнович Е. Русские чиновники в былое и настоящее время. СПб, 1897. С. 294.
4 Кристи И Ответственность судьи за неправильное решение дела//Журнал Министерства юстиции. 1862. Год 4. Т. 12. С. 203.
5 Необоснованное наказание плетьми влекло выплату потерпевшему 180 руб. ассигнациями за каждый удар, кнутом — 200 руб ассигнациями за каждый удар.
6 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885г. СПб., 1910. С. 13.
7 Там же. С. 89.
8 Лазаревский Н И. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб, 1905. С. 437—438.
9 Тютрюмо в И. М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов: В 3 т. Т. 1. Пг, 1915. С. 672.
10 Лазаревский Н. И. Указ. соч. С. 464—465,
11 Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства. СПб., 1904. С. 1495.
12 Мы не останавливаемся здесь на сравнительной характеристике ответственности судей и должностных лиц административного ведомства, однако она представляет несомненный интерес (см. об этом: Судебные Уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений на коих они основаны. СПб., 1867. С. 400—401; Геесен И. В. Судебная реформа. СПб., 1905. С. 91—103).
13 Об ответственности чиновников полиции, губернских прокуроров и их товарищей, иных чинов судебного ведомства и ее особенностях см. ст. 681, 682 Законов гражданских, ст. 32, 780—783 Устава уголовного судопроизводства.
14 Там же.
15 Там же.
16 Лазаревский Н. И. Указ. соч. С. 582.
17 В противном случае «судья понуждался бы оставлять свое судебное место к предварительному состязанию, после коего еще должно быть окончательное состязание следовательно, судьи... отрывались бы от своих занятий два раза» (Сборник законов СПб, 1863. Ч. 1. С. 487—488).
18 Юридическое обозрение. 1882. Т. 5. С. 37.
19 См. об этом: Геесен И. В. Указ. соч. СПб., 1905. С. 41, 185.
20 Отчет по Кассационным Департаментам Правительствующего Сената за 1896г. СПб., 1897. С. 269.
21 См. об этом подробнее: Лазаревский Н. И. Указ. соч. С. 443—444; Гуссаковский П. Н Вознаграждение за вред, причиненный недозволенными деяниями //Журнал Министерства юстиции. 1912. Декабрь. С. 50—66.
22 Там же
23 Лазаревский Н. И. Указ. соч. С 582.
24 Там же. С. 445—446. Гуссаковский П. Н. Указ. соч. С. 54—66.
25 Лазаревский Н. И. Указ. соч. С. 444.
26 Напротив, Устав гражданского судопроизводства предусматривал ответственность при совершении действий как по производству дела, так и по постановлению решения, а также устанавливал одинаковые основания ответственности всех чинов судебного ведомства.
27 ГуссаковскийП Н. Указ. соч. С. 56—57.
28 Об изменениях уголовной и гражданской ответственности судей, внесенных постановлениями Временного правительства, см.: Синайский В. И. Русское гражданское право. Киев, 1918. С. 170.
29 См., напр.: Безлепкин Б. Т Возмещение ущерба, причиненного действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда: Лекция. М., 1985; Савицкий В. М, Флейшиц Е. А. Об имущественной ответственности за вред, причиненный должностными лицами органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда//Советское государство и право 1966. №7; Нор В. Т. Имущественная ответственность за неправильные действия должностных лиц. Львов, 1974
