Предмет договора сингулярной сукцессии (уступки требования) /
Белов, В. А. Предмет договора сингулярной сукцессии (уступки требования) /В. А. Белов. //Правоведение. -2000. - № 2. - С. 151 - 162
СОДЕРЖ.: Позиция русской дореволюционной науки -- Взгляды советских цивилистов -- Допустимость и ограничение уступки требований по современному гражданскому праву -- Опыт систематизации ограничений уступки требований -- Вопрос о допустимости уступки требований из двусторонне обязывающих договоров. Какие же из всего множества прав, составляющих содержание обязательственных отношений, могут быть признаны предметом договора сингулярной сукцессии ? Попытку обобщения точек зрения по данному вопросу и выявления критериев определения оборотоспособности обязательственных прав и представляет настоящая статья. Библиогр. в подстрочных примечаниях.
ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО - ЧАСТНОЕ ПРАВО - ДОГОВОРЫ - ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ - ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ - ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННОЕ ПРАВО - ПРАВОСПОСОБНОСТЬ - ЦЕССИЯ Материал(ы): Предмет договора сингулярной сукцессии (уступки требования). Белов, В. А.
Предмет договора сингулярной сукцессии (уступки требования)
В. А. БЕЛОВ*
Договор сингулярной сукцессии (активной цессии или уступки требования) — это соглашение, в силу которого одна сторона (первоначальный кредитор, цедент) передает другой стороне (новому кредитору, цессионарию) право требования исполнения обязательства третьим лицом (должником, цессионаром), а цессионарий приобретает это право требования от цедента на условиях, не ухудшающих положения должника.
Приведенное определение, основанное на нормах § 1 гл. 24 Гражданского кодекса РФ,1 содержит характеристику всех элементов, необходимых для отграничения договора уступки требования от смежных юридических категорий.
Сторонами договора сингулярной сукцессии являются кредитор (цедент, прежний или старый кредитор), который распоряжается принадлежащим ему требованием в том смысле, что прекращает его под условием возникновения требования идентичного содержания у контрагента, и лицо, которое приобретает требование, становится новым кредитором и именуется цессионарием.
Как видно из определения, договор сингулярной сукцессии совершается без участия должника, из чего следует, что содержание этого договора должно быть подчинено правилу, что уступка требования не должна ухудшать положения должника.2
Единственным существенным условием договора уступки требования является условие о его предмете (п. 1 ст. 432 ГК). Предметом договора сингулярной сукцессии является обязательственное право (требование).
Какие же из всего множества прав, составляющих содержание обязательственных отношений, могут быть признаны предметом договора сингулярной сукцессии? Попытку обобщения точек зрения по данному вопросу и выявления критериев определения оборотоспособности обязательственных прав и представляет настоящая статья.
Позиция русской дореволюционной науки
Русские дореволюционные юристы со ссылками на ст. 402, 418 и 711 Законов гражданских3 и Сенатскую практику4 признавали возможность цедирования всяких обязательств как общее правило, а невозможность — как исключение, которое должно объясняться либо природой конкретного обязательства, либо общественными интересами, выраженными в прямом указании закона.
Впервые в русской литературе этот вывод встречается у Д. И. Мейера: «Во всяком случае, возможность передачи права по обязательству необходимо признать за норму, а невозможность — за исключение, которое должно находить себе оправдание в законе».5 Это мнение было поддержано большинством русских ученых6 и внесено в энциклопедию.7 «Ввиду общего правила, следует признать, что все обязательства способны к изменению субъектов на активной стороне, насколько возможность к тому не преграждена содержанием обязательства или законом», — пишет, например, Г. Ф. Шершеневич.8 Такой же точки зрения придерживается и И. А. Покровский.9
Противоположное мнение из числа дореволюционных юристов было высказано только К. Д. Кавелиным10 и К. П. Победоносцевым.11 Мнение первого представляется весьма неопределенным, а второго — не аргументированным. К. П. Победоносцев ограничивается констатацией фактов: в законодательстве нет общего постановления о допустимости цессии обязательственного права, но есть положения о допустимости уступки в конкретных случаях, следовательно, заключает профессор, общим правилом является запрещение цессии обязательственных прав, доколе противного не будет установлено законом. То, что законодательство содержит нормы, не только разрешающие цессию конкретных требований, но и запрещающие таковую в тех или иных единичных случаях, ученый объявлял незначимым, указывая, что из него нельзя делать вывод о допустимости передачи требований как общем правиле. Почему на факте единичных разрешений можно делать заключение о всеобщем запрете, а на факте единичных запретов об общем разрешении нельзя — этого не объяснялось.
Данная «аргументация» не встретила поддержки, напротив, была весьма быстро разрушена научными оппонентами с позиций как принципов частного права, так и догматического законодательства и существа цессии.12.
Хотя возможность замены кредиторов в обязательственных правоотношениях объяснялась русскими цивилистами со ссылкой на статьи закона, относящие права к объектам гражданских правоотношений, т. е. через свойство оборотоспособности обязательственных прав, не нужно абсолютизировать эту точку зрения и в особенности пытаться применить ее в застывшем, неизменном виде к современным условиям с целью обоснования конструкций типа «право на право». Русские ученые (в отличие от многих современных авторов) прекрасно понимали, в сколь сложное положение поставил себя законодатель, причислив права к движимому имуществу. Вероятно, из желания «помочь» законодателю почтенные цивилисты «подправляли» законодательные огрехи, толкуя ст. 402 в том смысле, что нормы о вещах движимых в некоторых случаях (приобретающих тенденцию к превращению в общее правило) распространяются и на обязательственные права, что вместе с тем никак не означает возможность самих обязательственных прав находиться в собственности или ином вещном юридическом господстве. «Отношения по обязательствам примыкают к сфере имущественных отношений; отношения же эти требуют наибольшей свободы, и каждое ограничение ее без нужды неблагоприятно отражается на экономическом положении общества».13. «У нас нередко говорится о продаже и покупке векселя, заемного письма. Но не следует упускать из виду, что купля-продажа есть сделка о переходе права собственности по вещи, при уступке же права по обязательству хотя и переходит право собственности по акту, но это право нечто второстепенное или даже третьестепенное, так что не в собственном, а только в переносном смысле говорится о покупке и продаже права, в юридическом же смысле можно говорить только о передаче, уступке права. Поэтому и определения законодательства о купле-продаже не применяются безусловно к уступке права по обязательству, ибо они имеют в виду переход права собственности по вещи, а не переход права на чужое действие».14. Не правда ли создается впечатление, что написано все это нашим современником, критикующим п. 4 ст. 454 действующего ныне российского ГК?
Позиция «отца русской цивилистики» была поддержана даже на закате русской юриспруденции. Составители Проекта Гражданского уложения Российской Империи поясняли: «...по установившемуся в нашем юридическом быту взгляду продажа заключается в предоставлении имущества в собственность покупщика... По принятой в действующих законах и в проекте будущего Уложения терминологии не может быть и речи... о переходе отчуждаемых правя собственность приобретателя... Что же касается прав, то возмездное отчуждение их не именуется... продажею, а лишь подводится под действие правил о продаже, чем вполне удовлетворяется... необходимость распространить соответствующие постановления о продаже на возмездное отчуждение прав и как бы подтверждается в самом законе тесная связь, существующая между возмездным отчуждением прав и телесных предметов (курсив наш. — В. Б.)».15
Итак, русские дореволюционные цивилисты выводили общее правило о возможности уступки требований всякого рода через свойство оборотоспособности требований как объектов гражданских прав. И хотя сегодня с точки зрения современного российского ГК такая позиция не может быть оправдана, ибо ГК знает категорию движимых вещей, не причисляя права и долги к вещам (п. 1 ст. 128), она, несомненно, сохраняет теоретический интерес для сторонников концепции правопреемства как передачи прав, а также для практики.
Взгляды советских цивилистов
В советский период развития российского гражданского права вопрос о предмете договора сингулярной сукцессии почти не поднимался. Так, например, в комментарии к ст. 211—216 ГК РСФСР 1964 г. упоминаются лишь практически встречающиеся случаи этих сделок, а также формулируются правила о недопустимости уступки:
— нарушающей принципы планирования;16
— дополнительных прав (не способных к самостоятельному существованию), оторванных от основного;17
— требований из трудового договора;18
— требований авторского гонорара;19
— требований, связанных с осуществлением прав членства в кооперативных организациях;20
— требований об алиментах;21
— требований о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья (или причинением смерти);22
— требований заработной платы;23
— требований, вытекающих из трудодней;24
— права на пенсию;25
— требований арендатора без согласия арендодателя, так называемого «перенайма»;26
— требований из договоров расчетного и текущего счетов.27
В двух работах по иностранному праву, вышедших в советское время, упоминаются также случаи недопустимости:
— требований из договора банковского депозита;28
— требований, на которые не может быть обращено взыскание.29
Кроме того, советскими учеными отмечались законодательные ограничения уступки прав предъявления претензий и исков к транспортным организациям, в частности, железным дорогам.30
Таким образом, вывод о допустимости уступки требований по всем обязательствам, являющийся общим правилом, в советское время было возможно сделать только методом исключения, поскольку имелся исчерпывающий перечень запрещенного, то все остальное должно было предполагаться разрешенным. К такому выводу приходили не только большинство советских цивилистов,31 но и многие современные ученые.32
Допустимость и ограничение уступки требований по современному российскому гражданскому праву
На наш взгляд, с современных позиций было бы наиболее верным обосновать вывод о возможности уступки всяких требований как общем правиле через категорию гражданской правоспособности. Имея в виду, что одним из элементов правоспособности всех субъектов российского гражданского права является правомочие совершения любых не противоречащих закону сделок (ст. 18, п. 1 ст. 48, п. 1 ст. 49, п. 1 ст. 124 ГК), а, значит, также и сделок, приводящих к уступке требований, следует заключить, что и в настоящее время по общему правилу должна считаться допустимой уступка всякого требования.
Исключения из общего правила о допустимости цессии всяких требований, известные ГК, немногочисленны, это:
— требования, связанные с личностью кредитора, так называемые «строго личные требования»33 (в качестве примера ст. 383 приводит требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью);
— требования, уступка которых противоречит закону или иным правовым актам (п. 1 ст. 388 ГК);
— требования, уступка которых противоречит договору (имеется в виду договор первоначального кредитора с должником) (п. 1 ст. 388 ГК);34
— требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника (п. 2 ст. 388 ГК).35
Современными российскими учеными нередко обращается внимание на недопустимость уступки:
— требований, которыми уступающий не обладает (например, тех, которые еще не возникли или которые уже уступлены цедентом третьему лицу);36
— требований, если уступка противоречит Указу Президента РФ от 18 августа 1996г. № 1212;37
— регрессных требований;38
— любых требований в отношениях между коммерческими организациями, если уступка является безвозмездной (противоречит ст. 575 ГК);39
— любых требований, если уступка совершена потенциальным банкротом во вред своим кредиторам (ранее противоречила ст. 28 Закона о банкротстве предприятий,40 сегодня ст. 78 и 156 Федерального закона о банкротстве41);42
— лишь дополнительных прав (не способных к самостоятельному существованию), оторванных от основного, в частности, залогового права, права на взыскание санкций и требование уплаты процентов;43
— преимущественного права покупки доли в праве общей собственности (п. 4 ст. 250 ГК);44
— права получения постоянной ренты (ст. 589 ГК);45
— требований арендатора к арендодателю без согласия последнего (противоречит п. 2 ст. 615 ГК);46
— требований арендатора к субарендатору по договору проката (п. 2 ст. 631ГК);47
— прав предъявления претензий и исков к транспортным организациям, в частности, железным дорогам;48
— требований, связанных с осуществлением прав членства в кооперативных организациях;49
— требований, связанных с осуществлением прав членства в товариществах;50
— любых требований, приобретенных в ходе осуществления банковской деятельности;51
— требований клиента к банку, вытекающих из договора банковского счета;52
— любых требований банка, если уступка совершается после отзыва лицензии на совершение банковских операций;53
— права потребовать выдачи кредита;54
— таких прав, на осуществление которых нужна лицензия, по крайней мере, по договорам продажи и аренды предприятия (п. 3 ст. 559, п. 2 ст. 656 ГК);55
— требований выплаты авторского гонорара;56
— личных неимущественных прав авторов произведений литературы, науки и искусства;57
— требования назначения и выплаты пенсии и любого иного социального пособия (например, по беременности и родам);58
— требования назначения и выплаты алиментов;59
— требований о возмещении вреда, нанесенного повреждением здоровья или причинением смерти;60
— части требований, вытекающих из недействительности сделки, ибо признано, что преемство в таких правах может быть только универсальным;61
— требования о возврате незаконно взысканного административного штрафа;62
— требования о взыскании пени и процентов за пользование чужими денежными средствами из-за права суда снизить их размер по своему усмотрению;63
— требований, составляющих содержание лично-доверительных отношений.64
К этому перечню мы могли бы добавить недопустимость:
— уступки резидентом России резиденту же любых требований, выраженных в иностранной валюте, кроме как по специальному разрешению Банка России на каждую уступку (противоречит п. 7—10 ст. 1 и п. 1, 2 ст. 6 Закона о валютном регулировании и валютном контроле65);
— уступки любых требований лицом, признанным банкротом, без санкции на то временного, внешнего или конкурсного управляющего (противоречит п. 2 ст. 58, ст. 88, 113 Закона о банкротстве);
— уступки любых требований малолетними (противоречит ст. 28 ГК);
— уступки отдельных прав из ценных бумаг, удостоверяющих совокупность прав, например, уступки только права получения дивидендов из акции без уступки остальных прав (противоречит п. 1 ст. 142 ГК, устанавливающей начала презентационности и неделимости ценных бумаг);66
— уступки преимущественного права покупки доли участия в обществе с ограниченной ответственностью, отчуждаемых акций закрытых акционерных обществ и акций дополнительной эмиссии (противоречит п. 2 ст. 93, п. 2 ст. 97, п. 3 ст. 100 ГК);
— уступки требования одаряемого к дарителю об исполнении обещания дарения (п. 2 ст. 572 ГК);
— уступки требований, возникших из договоров пожизненной ренты и пожизненного содержания с иждивением (противоречит п. 2 ст. 589 ГК);67
— уступки требований по привилегированным акциям типа «Б» и «золотым акциям» (противоречит п. 4.2, 5.4, 5.10 Типового Устава акционерного общества открытого типа, учреждаемого Государственным комитетом Российской Федерации по управлению государственным имуществом, его территориальным агентством, Комитетом по управлению имуществом республики в составе Российской Федерации, края, области, автономной области, автономного округа, районов (кроме районов в городах) и городов (кроме городов районного подчинения), утвержденного Указом Президента РФ от 1 июля 1992 г. № 72168).
Наконец, существуют два вида требований, по отношению к которым применяется правило, обратное общему: их уступка не допускается, если иного не будет прямо предусмотрено условиями сделки, из которой эти требования возникли. Эти требования суть следующие:
— требования из банковской гарантии (уступка их допускается только в том случае, если такая возможность прямо предусмотрена в самой гарантии (ст. 372 ГК));69
— требования, приобретенные финансовым агентом по договору факторинга (последующая их уступка допустима только при наличии на это специального разрешения в договоре о факторинге (ст. 829 ГК)).70
Опыт систематизации ограничений уступки требований
Невозможно отыскать все законодательные предписания, которые могут послужить основаниями для ограничения или запрещения цедирования тех или иных требований, но можно вывести общее правило, хотя бы и на основании приведенных выше примеров. Законодательные ограничения на совершение сделок уступки требований устанавливаются исходя из нескольких различных критериев — субъектного, объектного, содержательного и временного. Следовательно, ответ на вопрос относительно допустимости той или иной конкретной сделки цессии может быть дан только после тщательного детального изучения всех имеющихся в законе ограничений, касающихся:
1) правоспособности контрагентов предполагаемой сделки;
2) оборотоспособности объектов предполагаемых к уступке требований;
3) возможности наделения правами определенного содержания только строго определенных лиц;
4) возможного времени совершения тех или иных сделок.
Применяя к требованиям правила, которые ГК установил для всех объектов гражданских прав, нельзя не обратить внимание на следующее обстоятельство. Если изъятие из оборота объектов гражданских прав и ограничение их оборотоспособности может быть осуществлено только законом (п. 1, 2 ст. 129 ГК), то требования могут изыматься из оборота не только законом, но и иными правовыми актами, а также договором (п. 1 ст. 388 ГК). Наложение же на оборот требований такого ограничения, как необходимость получения согласия должника, может осуществляться только законом или договором, но не иными правовыми актами (п. 2 ст. 382 ГК). Если договорный запрет уступки требований оправдывается социальной природой требований, то в части «иных правых актов» несообразность очевидна. Почему определенные вещи изъять из оборота положениями «иных правовых актов» нельзя, а требования можно? Чем требования «хуже» вещей? Однако если допустить, что «иными правовыми актами» требования можно исключать из оборота, то почему же нельзя «иными правовыми актами» оборот требований ограничивать? Все это подводит к необходимости исключения из п. 1 ст. 388 ГК указания на «иные правовые акты» как основания запрета уступки требований.
Вопрос о допустимости уступки требований из двусторонне обязывающих договоров
До настоящего времени является дискуссионным вопрос, влияет ли двусторонне обязывающий характер сделки на возможность уступки возникших из нее требований. На сегодняшний день господствующей является точка зрения, согласно которой уступка требования в двусторонне обязывающем договоре допустима, но лишь с согласия контрагента. Объяснение ей одно: уступка требования в двусторонне обязывающем договоре означает одновременно и перевод долга на нового кредитора, что требует согласия контрагента-кредитора по этому долгу.
Такая аргументация основана на смешении понятий «перемена кредитора в обязательстве» и «замена стороны в двусторонне обязывающем договоре». Следуя логике ее сторонников, никто не может уступить права, если на нем лежит хотя бы одна обязанность, ибо и данная обязанность тоже должна будет перейти на приобретателя уступленного права. Но при уступке требования (замене кредитора) вовсе нет необходимости в одновременном переводе на нового кредитора также и обязанностей, лежащих на прежнем кредиторе. При уступке требования переходит только требование, между тем как обязанности остаются в неприкосновенности лежащими на их первоначальном обладателе. Замены лица в ином обязательстве не происходит. Уступка требования, вытекающего, скажем, из статуса поставщика (например, права получения покупной цены поставленных товаров) не влечет переложения на плечи нового кредитора и всех обязанностей поставщика — они остаются на лице, ранее бывшем кредитором, на цеденте. Таким образом, обязанности по договору исполняет один, а права по нему осуществляет другой.
Такое буквальное понимание процесса уступки требования приводит в смущение некоторых ученых, а также работников судебной системы и правоохранительных органов: получается, что по договору, например, купли-продажи право требования передачи вещи может принадлежать одному лицу, в то время как обязанность по ее оплате может нести другое лицо. Кто же тогда из этих лиц покупатель: тот, кто может потребовать вещь или тот, кто обязан ее оплатить? Такого рода «осторожность» не свидетельствует в пользу юридической грамотности тех, кто ее проявляет, ибо термином «покупатель» обозначается сторона договора купли-продажи, а не участник обязательственных отношений. Участников обязательственных отношений может быть всего двое — должник и кредитор. В традиционной ситуации и должник, и кредитор по двум различным обязательствам, возникшим из одного и того же, но двусторонне обязывающего договора, соединены в одном лице. В ситуации, которая складывается после уступки требования из двусторонне обязывающего договора, должник и кредитор оказываются представлены различными лицами.
Опасение, что при подобной уступке может нарушиться основополагающий ее принцип — произойдет ухудшение положения должника — также неосновательно. Должник всегда сможет противопоставить новому кредитору все те возражения, которые он имеет против предшествующего кредитора, в том числе и возражения, проистекающие из нарушения последним оставшихся на нем обязанностей.
В силу вышеизложенного мы считаем, что по вопросу о допустимости уступки требования из двусторонне обязывающего договора согласиться с господствующей позицией нельзя. Мы присоединяемся к альтернативной точке зрения, согласно которой тот факт, что договор, из которого возникло требование, является двусторонне обязывающим, не есть препятствие для допустимости уступки этого требования72. Уступка права требования ни при каких обстоятельствах не может автоматически повлечь перемены обязанного субъекта, если только иное не будет указано в самом договоре. Однако при наличии такого указания это будет уже договор о совершении не только уступки, но и о переводе долга, главное юридическое последствие которого (замена должника) действительно не может наступить без согласия кредитора.
* Кандидат юрид. наук, доцент МГУ М. В. Ломоносова.
В.А. Белова, 2000.
1 СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301; 1996. № 5. Ст. 410; № 9. Ст. 733; № 34. Ст. 4025, 4026; 1997. № 43. Ст. 4903; № 52. Ст. 5930; 1999. № 28. Ст. 3471.
2 Об этом см., напр.: Беляцкин С. А. Частное право в его основных принципах (Курс гражданского права). Каунас, 1928. С. 430; Гражданское право: Учебник / Под ред. М. М. Агаркова, Д. М. Генкина. Т. 1. М., 1944. С. 398; Гражданское право: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. Т. 2. М., 1994. С. 20; Гражданское право: Учебник / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. Ч. 1. М., 1996. С. 543; Иоффе О. С. Обязательственное право. М., 1975. С. 79; Иоффе О. С., Толстой Ю. К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. С. 223; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный) / Руководитель авт. колл. и отв. ред. О. Н. Садиков. М., 1997. С. 633; Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Отв. ред. С. Н. Братусь, О. Н. Садиков. 3-е изд. М., 1982. С. 275; Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. Е. А. Флейшиц. М., 1966. С. 272; Советское гражданское право: Учебник / Под ред. В. Т. Смирнова, Ю. К. Толстого, А. К. Юрченко. Ч. 1. 2-е изд. Л., 1982. С. 347.
3 «Наличные капиталы, заемные письма, векселя, закладные и обязательства всякого рода принадлежат к имуществам движимым» (ст. 402); «Имущества долговые суть все имущества в долгах на других лицах состоящие и все то, что нам принадлежит по договорам, заемным письмам, векселям и всякого рода обязательствам» (ст. 418); «Движимые имущества могут быть свободно приобретаемы законными способами, без всяких письменных актов, по одним словесным договорам и соглашениям» (ст. 711). — Здесь и далее нормы Свода законов Российской Империи цитируются по изданию: Законы гражданские (Свод законов. Т. X, ч. I, изд. 1900 г., по Прод. 1906 г.). С разъяснениями Правительствующего Сената... и комментариями русских юристов... (по 1 июня 1908 г.) / Сост. И. М. Тютрюмов. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1908 (далее — Законы гражданские).
4 «Право кредитора на требование уплаты долга есть долговое имущество кредитора, которым кредитор волен распоряжаться по своему усмотрению» (Реш. Гр. Касс. Деп. от 1888 г. № 101); «Всякие вытекающие из обязательств требования могут, невзирая на начало их и без различия, суть ли они условные и просроченные или нет, быть уступаемы другим лицам посредством передачи без согласия должника, исключая лишь случаи, когда такая уступка запрещена законом» (Реш. Гр. Касс. Деп. от 1870 г. № 1534, от 1877 г. № 187; от 1878 г. № 196 и от 1880г. №49). См.: Законы гражданские. С. 198, 1107; Исаченко В. Л. Свод кассационных положений по вопросам русского гражданского материального права за 1866—1905 годы. СПб., 1906. С. 207, 223, 371-372.
5 Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. Репринт, изд. М., 1997. С. 115.
6 См., напр.: Анненков К. Н. Система русского гражданского права. Т. III. Права обязательственные. 2-е изд. СПб., 1901. С. 194; Гуляев А. М. Русское гражданское право: Пособие к лекциям. 3-е изд. СПб., 1912. С. 281-282.
7 Нечаев В. М. Цессия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XXXVIII. СПб., 1903. С. 116-117.
8 Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. Репринт, изд. М., 1995. С. 288.
9 Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 240—241.
10 Кавелин К. Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам в применении к русскому законодательству. СПб., 1879. С. 131.
11 Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Ч. 3. Договоры и обязательства. 4-е изд. СПб., 1896. С. 230.
12 См., напр.: Анненков К. И. Система русского гражданского права. С. 194—195.
13 Мейгр Д. И. Русское гражданское право. С. 114—115.
14 Тамже. С. 116.
15 Гражданское уложение: Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского уложения с объяснениями, извлеченными из трудов Редакционной Комиссии / Под ред. И. М. Тютрюмова. Т. 2. СПб., 1910. С. 306. — На с. 305 составители употребляют ряд выражений, бесспорно свидетельствующих об условности отнесения обязательственных прав к числу движимых имуществ: «подведение возмездной уступки прав под действие правил о продаже»; бумаги, «как бы являющиеся носителями прав...»; «отчуждатель права, подобно продавцу вещи, обязан...»; приобретатель права обязан «...как покупщик вещи...», и др.
16 См., напр.: Вилънянский С. И. Лекции по советскому гражданскому праву. Ч. 1. Харьков, 1958. С. 278; Гражданское право: Учебник /Под ред. М. М. Агаркова, Д. М. Генкина. Т. 1. С. 399; Иоффе О. С. Обязательственное право. С. 80; Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Отв. ред. С. Н. Братусь, О. Н. Садиков. 3-е изд. С. 259—260; Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. Е. А. Флейшиц. С. 249; Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 220—221; Новоселова Л. А. Уступка права требования по договору (теория и практика)//Законодательство. 1997. № 6. С. 13; Советское гражданское право: Учебник / Под ред. В. Т. Смирнова, Ю. К. Толстого, А. К. Юрченко. Ч. 1. 2-е изд. С. 347.
17 Гражданский кодекс советских республик: Текст и практический комментарий / Под ред. А. Малицкого. 2-е изд. Харьков, 1925. С. 122.
18 Там же. С. 122.
19 Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Отв. ред. С. Н. Братусь, О. Н. Садиков. 3-е изд. С. 260.
20 Там же.
| 
