Проблема государственного устройства в Польше после прекращения династии Ягеллонов.
Лунев, Ю. Ф.
Проблема государственного устройства в Польше
после прекращения династии Ягеллонов.
//Правоведение. -2000. - № 4. - С. 196 - 203
Библиогр. в подстрочных ссылках.
ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА - ИСТОРИЯ ПРАВА -
ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ - XVIв. - ГОСУДАРСТВЕННОЕ
УСТРОЙСТВО - МОНАРХИЯ - ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА -
ПОЛЬША - СТРАНЫ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
Материал(ы):
Проблема государственного устройства в Польше после прекращения династии Ягеллонов.
Лунев, Ю. Ф.
Проблема государственного устройства в Польше после прекращения династии Ягеллонов
Ю. Ф. Лунев*
Король Сигизмунд Август, последний из Ягеллонов, умер 7 июля 1572 г. Польский монарх был выборным со времен основателя династии Владислава Ягелло. Но пока в королевском доме находились наследники мужского пола, никто не рассматривал всерьез возможность замещения престола другим лицом. Таким образом, фактическая безальтернативность выборов на протяжении почти двух веков обеспечивала сохранение наследственной монархии в Польше. Теперь польской аристократии предстояло найти основателя новой династии. Им в конечном счете стал молодой шведский принц Сигизмунд Ваза, происходивший по материнской линии из Ягеллонов. Представители династии Ваза восемь десятилетий занимали польский престол после избрания Сигизмунда III в 1587 г.
Однако новый королевский дом после смерти Сигизмунда Августа утвердился в Польше не сразу. Сначала польский трон достался французскому принцу Генриху Валуа, выбранному в 1573 г., а затем Стефану Баторию, правителю Трансильвании, занявшему его в 1575 г. Эти государи не дали Польше прочной династии, так как первый бежал во Францию уже через несколько месяцев после избрания, а второй умер, не оставив наследников.
Смена династий создала благоприятные предпосылки для установления в Польше совершенно особой политической системы, которую в основном разработал и применил на практике Ян Замойский, главный автор беспрецедентного политического эксперимента, известного как «королевская республика».
После кончины Сигизмунда Августа безопасность и будущее Польши оказались в состоянии неопределенности, поскольку верховная власть в стране принадлежала Генеральной ассамблее польского Сейма, состоявшей из трех элементов: монарха, Сената и Палаты депутатов. Хотя смерть короля всегда нарушала нормальную работу сословно-представительного учреждения, раньше эта проблема решалась сравнительно легко, так как наследник был известен заранее. Теперь же сама перспектива неизбежной смены династии вносила известный хаос в работу высших государственных органов и ослабляла территориальное единство страны, создавая, в частности, угрозу недавно заключенной унии с Литвой. Скорейшее избрание нового монарха являлось, следовательно, насущной необходимостью. Однако было неясно, кем и как он должен избираться.
Важную роль в предварительной разработке этого вопроса сыграл Ян Замойский, выпускник Падуанского университета, ставший впоследствии королевским секретарем. По поручению Сигизмунда Августа он приводил в порядок государственные архивы и имел возможность внимательно ознакомиться с законами и другими нормативными актами Польши. Следуя обнаруженным им прецедентам, Замойский инициировал принятие важнейшего постановления регионального сейма в Красныставе 29 сентября 1572 г.1 По сути, данный акт был составлен на основе решения Русской конфедерации от 10 июля 1436 г. Но если последнее относилось только к региональному сейму, то документ, декретированный в Красныставе, должен был регулировать общенациональную проблему — выборы короля.
В новом акте, принятом при «полном единодушии как умов, так и сердец», подчеркивалось, что настоящие выборы короля должны производиться «всеми сановниками на должностях и всеми людьми, принадлежащими к рыцарскому сословию, всеми теми, чьей обязанностью является военная служба. Они также должны прийти на выборы, и ни один из них не может уклоняться, за исключением тех, которые лежат в болезни...».2 Таким образом, участие в выборах провозглашалось обязательным в соответствии с принципом virtum3 — личного участия и голосования. Ян Замойский утверждал, что каждый шляхтич должен иметь право участвовать в выборах, поскольку непременной обязанностью каждого члена шляхетского сословия являлась защита своей страны. А прямые выборы короля являются основным правом шляхты и гарантией всех остальных прав. Документ, подготовленный и горячо отстаиваемый им, формулирует это следующим образом: «...мы сообщаем всем, кого это касается, что не желаем отказываться от того, что одна из наших свобод, являющаяся основой для всех остальных, есть свобода выбора нашего повелителя и господина...».4 Позже он вернулся к той же самой концепции в знаменитой речи против Габсбургов во время выборов 1575 г., когда, обращаясь к шляхте, он говорил о virtum — выборах как о первой и основной свободе общества: «Вначале мы лично выбираем короля, и никто из нас не повинуется правителю, предварительно не подчинив себя ему добровольно... Мы настолько освободили себя, что ни король, ни его представитель не имеют над нами иной власти, кроме той, которую мы дали ему посредством публичных законов. Следовательно, король не может лишить никого из нас чести, собственности или жизни или арестовать кого-либо до тех пор, пока дело не расследовано в соответствии с законом и не вынесен приговор».5
Ян Замойский сформулировал принципы польской политической системы, роль в ней дворянства и функции монарха в знаменитой речи к Генриху Валуа,6 написанной им в сентябре 1573 г. в Париже, где он находился в составе польского посольства при французском дворе.7 В словах, исполненных национальной гордости и любви к своей стране, Замойский описал ее богатства, добродетели ее граждан, доблесть ее солдат, патриотизм шляхты и политические свободы, которые он считал основой процветания страны. Он также обосновывал принципы польского raison d'etat, исходящего во внутренней политике из идеи веротерпимости, а во внешней политике ставящего условием благополучия не вражду, а мирное сотрудничество с соседними странами. Говоря о причинах избрания Генриха Валуа на польский престол, он отметил, что, кроме других причин, принималась во внимание принадлежность принца к нации, с которой у Польши никогда не случалось никаких конфликтов и войн, более того, на протяжении веков даже отдельные польские граждане не имели никаких недоразумений с этой державой.8 Польские короли должны обладать многими добродетелями и отличаться подлинным величием ума, чтобы справиться с возложенной на них задачей. И поскольку короля выбирают на благо граждан, ему следует в первую очередь заботиться об интересах и нравах граждан как в общественных делах, так и в частных, и никогда не допускать гневливости, гордыни или суровости в общении с кем бы то ни было.
Гражданские добродетели шляхты и готовность тех, кто к ней принадлежит, пожертвовать жизнями ради защиты отечества оправдывали их привилегии. По этой причине шляхта заседает в Палате депутатов и в Сенате, занимает церковные и государственные должности и отправляет правосудие. «Дворяне в Польше вместе с сенаторами и представителями городов выбирали общим голосованием короля; их представители составляли и принимали законы; они достигали высоких званий; их земли в течение долгого времени были свободны от уплаты любых повинностей и не облагались налогом в пользу казны. Напротив, сменявшиеся на польском престоле короли делали все возможное, чтобы увеличить имения шляхты».9 Обладая столь многими привилегиями, все принадлежащие к рыцарскому сословию должны являть собой образец гражданина с безупречными моральными устоями и быть благородными во всех своих предприятиях, потому что все чины и привилегии, которыми каждый так гордился, «теряли свое значение, если человек терял свое доброе имя. Поэтому дворяне, опозорившие себя трусостью или постыдным поступком, совершенным в мирное время, почитались даже своими родственниками, своими женами и детьми — в соответствии с обычаями предков — недостойными своих привилегий и непригодными для участия в политической жизни, более того, не заслуживающими права ходить по своей родной земле».10
Моральные качества шляхты являются гарантией благоденствия и стабильного развития Польши. Таким образом, государство — шляхетская республика — черпало свои силы из безупречности граждан, которые заботились о государстве еще больше, когда оно нуждалось в большей защите. Вот почему, хотя после смерти последнего короля «голос закона более не слышался, и власти потеряли свою власть», в стране не только не было беспорядка, но, напротив, «старые конфликты, проистекавшие из личной неприязни между людьми, были отброшены в сторону во имя Речи Посполитой». Отправление правосудия не прервалось — наоборот, наказания за нарушение законов стали более строгими. В стране был сохранен мир и порядок, и никто не смог бы извлечь свою выгоду из выборов.
Среди многих достойных институтов и совершенных законов и традиций в Польше Ян Замойский выбрал для особой похвалы и одобрения принцип пожалования почетных титулов и должностей наиболее заслуженным из граждан, вместо того, чтобы сделать их наследственными и передающимися внутри семьи. По его мнению, этот принцип замещения должностей значительно способствовал консолидации страны и росту ее славы. Почести были доступны «не кучке избранных, но любому шляхтичу, прославившемуся талантом, мужеством или заслугами на службе Речи Посполитой. Таким образом, многие люди только благодаря своим заслугам, медленно, шаг за шагом поднимались с нижней ступени к высшим государственным должностям и крупным состояниям. Ввиду достижения таких многочисленных и высоких отличий, наша страна никогда не будет испытывать недостатка в гражданах способных, благоразумных и любящих свою родину, готовых рисковать своей жизнью, защищая землю, достоинство, величие Речи Посполитой».11
Речь Посполитая, сильная преданностью своих граждан, дает им взамен высший и наижеланнейший дар — вольность (т. е. привилегии для дворян). Защита вольности, следовательно, должна стать основной задачей вновь избранного монарха, и Польша, его новая Родина, устами Замойского просила считать самым главным именно это: «...я вверяю твоим заботам все мое состояние, владения, богатство, законы и, наконец, свободы моих граждан, о которых можно сказать, что свобода им дороже жизни. Более того, я вполне уверена, что ты будешь заботиться об этих вольностях не менее, чем ты заботишься о себе самом».12
Содержание речи Замойского перекликается с известным положением Николо Макиавелли, изложенным в книге I «Размышлений о первой декаде Тита Ливия», о том, что республика превосходит даже лучшие формы самодержавного правления. Замойский убежден, что шляхта, патриотически настроенная как в мыслях, так и в делах, является главным и основным условием существования сильной политической системы. Подобно Макиавелли, разделяя общества на коррумпированные и морально здоровые, Замойский переводит проблемы политической системы в область этики, оптимистически усматривая в гражданских добродетелях польской шляхты сущность «королевской республики».13
Без сомнения, Ян Замойский был идейным вдохновителем всех трех упомянутых выборов короля. Его позиция предопределила их исход и до конца своей жизни, т. е. до первых лет XVII в., он активно участвовал в решении государственных проблем Польши и оформлении ее своеобразного политического устройства, в своих основах сохранявшегося до разделов Польши во второй половине XVIII в. Талантливый политик, выходец из среды средней шляхты, Замойский в совершенстве знал польские национальные традиции и пытался сочетать их с собственным идеалом государственного устройства, построенным по образцу Римской республики. Он использовал как аргумент в пользу своей концепции политического устройства опасения шляхты, что вновь избранный король может ограничить ее права — опасения, которые подкреплялись наметившимся повсюду в Западной Европе усилением королевской власти за счет пересмотра вольностей привилегированных сословий.
Так, решения Варшавской конфедерации 1573 г. провозгласили безоговорочный и вечный мир между различными конфессиями и одновременно обещали шляхте иного вероисповедания равные права с католиками и равную защиту со стороны государства. Между тем во время выборов Генриха Валуа существовала угроза, что протестантское дворянство выразит недоверие принцу, брат которого, король Франции Карл IX, допустил в своей столице резню гугенотов — Варфоломеевскую ночь. Напротив, и король Стефан Баторий, и канцлер Ян Замойский были сторонниками терпимости, что спасло Польшу от внутренней религиозной борьбы. Говоря о диссидентах в Польше, Замойский требовал гарантировать им свободу вероисповедания: «...в то время как религиозные конфликты разражаются во всех странах, лишь Польша сохраняет мир, и каким же образом? Потому что она запрещает оскорбления и обиды, проводит законы не силой, но обращаясь к разуму и убеждению в их справедливости, и, прежде всего, потому что она вознаградила каждого (дворянина) — богатством ли, почестями ли — строго по заслугам. Это есть истинная справедливость, и такая справедливость должна быть основой Речи Посполитой и гражданского согласия».14
Для польской государственности главной проблемой являлось поддержание равновесия между шляхетской вольностью, которая определяла особенности национальной политической системы, и королевской властью, которая с конца XV в. неуклонно ограничивалась. Поэтому, прославляя шляхетские вольности, Замойский провозглашал необходимость укреплять гражданские добродетели, нравственность и уважение к закону, а также утверждать уважение к власти. «Нельзя судить о благоденствии народа по его механическим продуктам или по стенам и внушительности зданий, воздвигнутых вокруг, хотя и в этом у нас нет недостатка, но по вольности, доблести и благовоспитанности граждан... Будет король хорошим правителем, он не станет испытывать недостатка в чем-либо необходимом для поддержания своей славы как при отражении внешних врагов, так и, если это потребуется, для организации наступления на врага с целью отмщения за какой-либо ущерб, нанесенный нашей нации».15
Ян Замойский вполне осознавал, что смешанная политическая система в большей мере, чем абсолютная монархия предполагает опору на строгое подчинение законам и поддержание внутреннего порядка. Соответственно, он предпринимал энергичные меры для достижения этих условий. Только в последние годы жизни Ян Замойский стал главой фракции, стоявшей в оппозиции к прогабсбургской политике Сигизмунда III, который в 1596 г. начал кампанию по обращению в католицизм православного населения Речи Посполитой, что неизбежно вызвало серьезный религиозный конфликт.
Сигизмунд III Ваза был королем как Польши, так и Швеции. Эта личная уния двух балтийских держав оказалась несостоятельной. В протестантской части его владений к нему относились с недоверием как к монарху-католику, тогда как в Польше канцлер Ян Замойский обвинял его в намерении нарушить конституционные свободы и установить абсолютизм. При Стефане Батории Замойский занимал две высшие должности — коронного канцлера и великого гетмана, и тогда он являлся главной опорой королевской власти, но в период правления Сигизмунда III он, защищая традиционные польские институты, выступал с критикой политики короля, сокровенные планы которого состояли в том, чтобы следовать идеологии иезуитов, поддерживающих абсолютизм католических государей.16
Критически относясь к политике двора Сигизмунда III, Ян Замойский, однако, решительно отвергал любые планы развязывания в Польше гражданской войны, так как это могло бы привести к политической децентрализации. Он также предупреждал и короля, и магнатов, и шляхту, что безответственная политика по отношению к Москве, продиктованная стремлением расширить влияние Рима (папского престола) на восток, неизбежно нанесет ущерб интересам Польши. Однако не в его силах было изменить курс польской политики и ее прискорбные результаты. С кончиной Яна Замойского 3 июня 1605 г. Польша потеряла великого государственного деятеля, гуманиста, покровителя искусств и науки, основателя университета в его родном городе Замостье, одного из выдающихся деятелей страны, относящихся к эпохе Возрождения в Польше.
Идея шляхетской республики, которая определяла форму политической организации польского государства, названную «содружеством» (дословно — «общим делом», Речью Посполитой), была отрицанием и в известной мере вызовом абсолютизму в странах, окружающих Польшу. Несомненно, шляхетская «демократия» с самого начала выступала как смелый опыт государственного строительства — трудный в практической реализации, требующий высокой политической культуры и чувства гражданской ответственности от шляхты, а также мудрости от короля для того, чтобы страна могла сохранить достойное положение среди европейских государств. Но уникальная политическая система, сложившаяся в Польше, могла функционировать лишь до тех пор, пока сохранялось равновесие между правами шляхты и требованиями королевской власти, а шляхта руководствовалась чувством ответственности и осознавала свои обязанности перед государством. Ян Замойский превосходно понимал это, что показывает его политическая практика и размышления, содержащиеся в замечательном труде «Desenatu Romano»,17 также в его многочисленных политических речах, произнесенных на сессиях Сейма, региональных сеймиках, и его знаменитая «Речь к Генриху Валуа». Правда, вызывает удивление, что Замойский умалчивал о политической силе магнатов, в руках которых находился Сенат и крупные должности в важных учреждениях. Дело в том, что несмотря на Нешавские статуты, конституцию Петрковского сейма 1504 г., конституцию Nihil Novi 1505 г. и другие акты, закрепившие так называемую шляхетскую демократию, продолжали сохраняться фактическое различие и реальные противоречия между шляхтой и магнатами.
Следует особо подчеркнуть, что правильное функционирование политической системы, сложившейся в результате деятельности Яна Замойского, было весьма проблематично, поскольку требовало от шляхты и короля такой политической культуры, которой они не обладали и не могли обладать.
После смерти Замойского Николай Зебжидовский, правитель Кракова, предпринял безуспешную попытку сыграть роль великого канцлера, защищающего права и свободы шляхты. Он спровоцировал гражданскую войну 1607-1609 гг., известную под названием «рокош Зебжидовского». Не обладая ни мудростью, ни политическим талантом своего предшественника, Зебжидовский доказывал, что вооруженное выступление против короля оправдано, если король нарушил конституцию, поскольку в этом случае он больше не вправе требовать повиновения от граждан. Убежденный католик, он, тем не менее, собрал вокруг себя всех недовольных и соединился с протестантами, неудовлетворенными прокатолической политикой Сигизмунда III. Раздираемая рокошем изнутри, Речь Посполитая вследствие политики восточной экспансии оказалась одновременно вовлечена в конфликт с Москвой: некоторые аристократы, прикрывая свою надежду на богатую добычу высокопарной риторикой о миссии католиков на востоке, оказали помощь самозванцу Лжедмитрию I и решили вторгнуться в Россию.
Хотя рокош Зебжидовского, первый в польской истории, и был подавлен в кровавой братоубийственной битве под Гузовой, он вызвал трагические последствия. Монархия потеряла моральный авторитет, шляхта стала считать свои вольности и связанную с ними политическую систему совершенной и священной настолько, что даже в конституции 1669 г. было закреплено: «Всякое новшество в Речи Посполитой чревато опасностями и большими потрясениями». С конца 60-х годов XVII в. на польский трон неоднократно избирались представители магнатства: Михаил Вишневецкий, Ян Собесский, Станислав Лещиньский. Выборы «Пястов», как называли королей-соотечественников, вели к стиранию различий между магнатами и монархами. Все более ограничиваемый в своих полномочиях, король превращался в своего рода пожизненно избранного президента магнатско-шляхетской Речи Посполитой, которая становилась децентрализованным государством, почти лишенным администрации, со слабой армией. В этот период среди шляхты приобрел популярность принцип: «Анархией (т. е. отсутствием правительства) Польша держится».18 Таким образом, любые возможности существенного изменения государственного строя Польши оказались блокированными на долгое время — вплоть до четырехлетнего сейма 1788-1792 гг.
Таким образом, если в странах классического феодализма форма правления эволюционировала от сословно-представительной монархии к абсолютизму, то в Речи Посполитой к концу XVI в. утвердилась феодальная республика во главе с выборным главой государства, именуемым королем. Эта политическая система закрепила безраздельное господство феодальной анархии и не смогла обеспечить Польше тот социально-экономический прогресс, которым характеризуются абсолютные монархии Запада.
*Соискатель СПбГУ, юрист ЗАО «Пушкинский машиностроительный завод» (С.-Петербург).
© Ю. Ф. Лунев, 2000.
1Malarcyk J. Jean Zamoyski (1542-1605) et la creation de l’Etat moderdne en Pologne // Die Rolle der Juristen bei der Entstehung des modernen Staates. Berlin, 1987. S. 209.
2Sobieske W. Trybun ludu szlacheckiego // Rsma historyczhe. Warszawa, 1978. S. 95.
3Принцип virtum был установлен конвокационным сеймом в 1572 г. во время междуцарствия. В Поль-ше в период междуцарствия действовало три вида сеймов: конвокационный, элекционный, коронационный (Бардах Ю., Леснодорский Б., Пиетрчак М. История государства и права Польши. М., 1980. С. 206).
4Sobieske W. Trybun ludu szlacheckiego. S. 95.
5Hejdensztejna R. Dzienje Polski od s'mierci Zygmunta Augusta do roku 1594. Ksiag XII. SPb., 1857. T. I. S. 215. — В приведенном высказывании Я. Замойского нетрудно заметить сходство со знаменитым § 39 Великой хартии вольностей 1215 г. (см.: Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы / Под ред. В. М. Корецкого. М., 1961. С. 136).
6Archiwum Jana Zamoyskiego. Т. I. S. 450—469.
7Послы должны были провести переговоры об условиях передачи польской короны вновь избранному королю.
8Mowa Jana Zamoyskiego do Henryka Walezego // Pliszczynsra and Kazimerz Plucinki. Roczniki Humanisty-czne. T. XIV. № III. Lublin, 1966. S. 120. — В данном случае Я. Замойский следовал за А. Ф. Моджевским, кото-рый говорил о том, что монарх должен быть образцом и воплощением всяческих достоинств: примером хоро-шего христианина, преисполненного благородства и доброты, настоящим отцом для своих подданных, которо-му чужды фальшь, хитрость или насилие.
9Ibid. S. 130.
10Ibid. S. 131.
11Ibid. S. 133.
12Ibid. S. 136. — Конечно, в данном случае Я. Замойский идеализирует шляхту, достаточно вспомнить ту критику, которую на нее обрушили такие известные польские писатели, как С. Кленович, Я. Кохановский, М. Рей (Оболевич В. Б. История польской литературы. Л., 1960. С. 55-84).
13Ibid. S. 140. — Отметим, что уже в период первого междуцарствия после прекращения династии Ягел-лонов стало действовать правило, согласно которому каждый шляхтич имел право участвовать в выборах и да-же быть кандидатом на трон. Другой принцип, введенный с момента избрания Генриха Валуа, санкционировал включение в традиционные институты польского государства так называемых соглашений, которые налагали на будущего монарха некоторые особые обязательства. Это были знаменитые pacta conventa — род контракта между магнатами, шляхтой и вновь избранным королем (подробнее о pacta conventa см.: Бардах Ю., Леснодор-ский Б., Пиетрчак М. История государства и права Польши. С. 206-207).
14Hejdensztejna R. Dzienje Polski od s'mierci Zygmunta Augusta do roku 1594. T. II. S. 119. — Вопрос о форме правления Польского государства эпохи Возрождения, в частности, исследован К. Е. Ливанцевым, кото-рый пришел к выводу, что со второй половины XIV в. до 1572 г. Польша являлась своеобразной сословно-пред-ставительной монархией, а с 1573 г. превратилась в феодальную республику с монархом во главе, что и было юридически оформлено Генриховыми артикулами (Ливанцев К. Е. Сословно-представительная монархия в Польше, ее сущность и особенности. Л., 1968. С. 77). Что касается бытовавшего в Речи Посполитой, но, безус-ловно, противоречивого с научной точки зрения определения «королевская республика», то для сравнения сле-дует напомнить, что аналогичный парадокс был зафиксирован в Веймарской конституции 1919 г., закрепившей республиканскую форму правления, но сохранившую прежнее название государства — Германская империя (хотя власть монарха-кайзера была упразднена).
15Hejdensztejna R. Dzienje Polski od s'mierci Zygmunta Augusta do roku 1594. T. I. S. 217, 220.
16Эта доктрина изложена в Польше иезуитом Петром Скаргой, который стал известен благодаря своим «Сеймовым проповедям».
17Sobieske W. Trybun ludu szlacheckiego. S. 71.
18Бардах Ю., Леснодорский Б., Пиетрчак М. История государства и права Польши. С. 236.Проблема государственного устройства в Польше после прекращения династии Ягеллонов.
Лунев, Ю. Ф.
Проблема государственного устройства в Польше
после прекращения династии Ягеллонов.
//Правоведение. -2000. - № 4. - С. 196 - 203
Библиогр. в подстрочных ссылках.
ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА - ИСТОРИЯ ПРАВА -
ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ - XVIв. - ГОСУДАРСТВЕННОЕ
УСТРОЙСТВО - МОНАРХИЯ - ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА -
ПОЛЬША - СТРАНЫ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
Материал(ы):
Проблема государственного устройства в Польше после прекращения династии Ягеллонов.
Лунев, Ю. Ф.
Проблема государственного устройства в Польше после прекращения династии Ягеллонов
Ю. Ф. Лунев*
Король Сигизмунд Август, последний из Ягеллонов, умер 7 июля 1572 г. Польский монарх был выборным со времен основателя династии Владислава Ягелло. Но пока в королевском доме находились наследники мужского пола, никто не рассматривал всерьез возможность замещения престола другим лицом. Таким образом, фактическая безальтернативность выборов на протяжении почти двух веков обеспечивала сохранение наследственной монархии в Польше. Теперь польской аристократии предстояло найти основателя новой династии. Им в конечном счете стал молодой шведский принц Сигизмунд Ваза, происходивший по материнской линии из Ягеллонов. Представители династии Ваза восемь десятилетий занимали польский престол после избрания Сигизмунда III в 1587 г.
Однако новый королевский дом после смерти Сигизмунда Августа утвердился в Польше не сразу. Сначала польский трон достался французскому принцу Генриху Валуа, выбранному в 1573 г., а затем Стефану Баторию, правителю Трансильвании, занявшему его в 1575 г. Эти государи не дали Польше прочной династии, так как первый бежал во Францию уже через несколько месяцев после избрания, а второй умер, не оставив наследников.
Смена династий создала благоприятные предпосылки для установления в Польше совершенно особой политической системы, которую в основном разработал и применил на практике Ян Замойский, главный автор беспрецедентного политического эксперимента, известного как «королевская республика».
После кончины Сигизмунда Августа безопасность и будущее Польши оказались в состоянии неопределенности, поскольку верховная власть в стране принадлежала Генеральной ассамблее польского Сейма, состоявшей из трех элементов: монарха, Сената и Палаты депутатов. Хотя смерть короля всегда нарушала нормальную работу сословно-представительного учреждения, раньше эта проблема решалась сравнительно легко, так как наследник был известен заранее. Теперь же сама перспектива неизбежной смены династии вносила известный хаос в работу высших государственных органов и ослабляла территориальное единство страны, создавая, в частности, угрозу недавно заключенной унии с Литвой. Скорейшее избрание нового монарха являлось, следовательно, насущной необходимостью. Однако было неясно, кем и как он должен избираться.
Важную роль в предварительной разработке этого вопроса сыграл Ян Замойский, выпускник Падуанского университета, ставший впоследствии королевским секретарем. По поручению Сигизмунда Августа он приводил в порядок государственные архивы и имел возможность внимательно ознакомиться с законами и другими нормативными актами Польши. Следуя обнаруженным им прецедентам, Замойский инициировал принятие важнейшего постановления регионального сейма в Красныставе 29 сентября 1572 г.1 По сути, данный акт был составлен на основе решения Русской конфедерации от 10 июля 1436 г. Но если последнее относилось только к региональному сейму, то документ, декретированный в Красныставе, должен был регулировать общенациональную проблему — выборы короля.
В новом акте, принятом при «полном единодушии как умов, так и сердец», подчеркивалось, что настоящие выборы короля должны производиться «всеми сановниками на должностях и всеми людьми, принадлежащими к рыцарскому сословию, всеми теми, чьей обязанностью является военная служба. Они также должны прийти на выборы, и ни один из них не может уклоняться, за исключением тех, которые лежат в болезни...».2 Таким образом, участие в выборах провозглашалось обязательным в соответствии с принципом virtum3 — личного участия и голосования. Ян Замойский утверждал, что каждый шляхтич должен иметь право участвовать в выборах, поскольку непременной обязанностью каждого члена шляхетского сословия являлась защита своей страны. А прямые выборы короля являются основным правом шляхты и гарантией всех остальных прав. Документ, подготовленный и горячо отстаиваемый им, формулирует это следующим образом: «...мы сообщаем всем, кого это касается, что не желаем отказываться от того, что одна из наших свобод, являющаяся основой для всех остальных, есть свобода выбора нашего повелителя и господина...».4 Позже он вернулся к той же самой концепции в знаменитой речи против Габсбургов во время выборов 1575 г., когда, обращаясь к шляхте, он говорил о virtum — выборах как о первой и основной свободе общества: «Вначале мы лично выбираем короля, и никто из нас не повинуется правителю, предварительно не подчинив себя ему добровольно... Мы настолько освободили себя, что ни король, ни его представитель не имеют над нами иной власти, кроме той, которую мы дали ему посредством публичных законов. Следовательно, король не может лишить никого из нас чести, собственности или жизни или арестовать кого-либо до тех пор, пока дело не расследовано в соответствии с законом и не вынесен приговор».5
Ян Замойский сформулировал принципы польской политической системы, роль в ней дворянства и функции монарха в знаменитой речи к Генриху Валуа,6 написанной им в сентябре 1573 г. в Париже, где он находился в составе польского посольства при французском дворе.7 В словах, исполненных национальной гордости и любви к своей стране, Замойский описал ее богатства, добродетели ее граждан, доблесть ее солдат, патриотизм шляхты и политические свободы, которые он считал основой процветания страны. Он также обосновывал принципы польского raison d'etat, исходящего во внутренней политике из идеи веротерпимости, а во внешней политике ставящего условием благополучия не вражду, а мирное сотрудничество с соседними странами. Говоря о причинах избрания Генриха Валуа на польский престол, он отметил, что, кроме других причин, принималась во внимание принадлежность принца к нации, с которой у Польши никогда не случалось никаких конфликтов и войн, более того, на протяжении веков даже отдельные польские граждане не имели никаких недоразумений с этой державой.8 Польские короли должны обладать многими добродетелями и отличаться подлинным величием ума, чтобы справиться с возложенной на них задачей. И поскольку короля выбирают на благо граждан, ему следует в первую очередь заботиться об интересах и нравах граждан как в общественных делах, так и в частных, и никогда не допускать гневливости, гордыни или суровости в общении с кем бы то ни было.
Гражданские добродетели шляхты и готовность тех, кто к ней принадлежит, пожертвовать жизнями ради защиты отечества оправдывали их привилегии. По этой причине шляхта заседает в Палате депутатов и в Сенате, занимает церковные и государственные должности и отправляет правосудие. «Дворяне в Польше вместе с сенаторами и представителями городов выбирали общим голосованием короля; их представители составляли и принимали законы; они достигали высоких званий; их земли в течение долгого времени были свободны от уплаты любых повинностей и не облагались налогом в пользу казны. Напротив, сменявшиеся на польском престоле короли делали все возможное, чтобы увеличить имения шляхты».9 Обладая столь многими привилегиями, все принадлежащие к рыцарскому сословию должны являть собой образец гражданина с безупречными моральными устоями и быть благородными во всех своих предприятиях, потому что все чины и привилегии, которыми каждый так гордился, «теряли свое значение, если человек терял свое доброе имя. Поэтому дворяне, опозорившие себя трусостью или постыдным поступком, совершенным в мирное время, почитались даже своими родственниками, своими женами и детьми — в соответствии с обычаями предков — недостойными своих привилегий и непригодными для участия в политической жизни, более того, не заслуживающими права ходить по своей родной земле».10
Моральные качества шляхты являются гарантией благоденствия и стабильного развития Польши. Таким образом, государство — шляхетская республика — черпало свои силы из безупречности граждан, которые заботились о государстве еще больше, когда оно нуждалось в большей защите. Вот почему, хотя после смерти последнего короля «голос закона более не слышался, и власти потеряли свою власть», в стране не только не было беспорядка, но, напротив, «старые конфликты, проистекавшие из личной неприязни между людьми, были отброшены в сторону во имя Речи Посполитой». Отправление правосудия не прервалось — наоборот, наказания за нарушение законов стали более строгими. В стране был сохранен мир и порядок, и никто не смог бы извлечь свою выгоду из выборов.
Среди многих достойных институтов и совершенных законов и традиций в Польше Ян Замойский выбрал для особой похвалы и одобрения принцип пожалования почетных титулов и должностей наиболее заслуженным из граждан, вместо того, чтобы сделать их наследственными и передающимися внутри семьи. По его мнению, этот принцип замещения должностей значительно способствовал консолидации страны и росту ее славы. Почести были доступны «не кучке избранных, но любому шляхтичу, прославившемуся талантом, мужеством или заслугами на службе Речи Посполитой. Таким образом, многие люди только благодаря своим заслугам, медленно, шаг за шагом поднимались с нижней ступени к высшим государственным должностям и крупным состояниям. Ввиду достижения таких многочисленных и высоких отличий, наша страна никогда не будет испытывать недостатка в гражданах способных, благоразумных и любящих свою родину, готовых рисковать своей жизнью, защищая землю, достоинство, величие Речи Посполитой».11
Речь Посполитая, сильная преданностью своих граждан, дает им взамен высший и наижеланнейший дар — вольность (т. е. привилегии для дворян). Защита вольности, следовательно, должна стать основной задачей вновь избранного монарха, и Польша, его новая Родина, устами Замойского просила считать самым главным именно это: «...я вверяю твоим заботам все мое состояние, владения, богатство, законы и, наконец, свободы моих граждан, о которых можно сказать, что свобода им дороже жизни. Более того, я вполне уверена, что ты будешь заботиться об этих вольностях не менее, чем ты заботишься о себе самом».12
Содержание речи Замойского перекликается с известным положением Николо Макиавелли, изложенным в книге I «Размышлений о первой декаде Тита Ливия», о том, что республика превосходит даже лучшие формы самодержавного правления. Замойский убежден, что шляхта, патриотически настроенная как в мыслях, так и в делах, является главным и основным условием существования сильной политической системы. Подобно Макиавелли, разделяя общества на коррумпированные и морально здоровые, Замойский переводит проблемы политической системы в область этики, оптимистически усматривая в гражданских добродетелях польской шляхты сущность «королевской республики».13
Без сомнения, Ян Замойский был идейным вдохновителем всех трех упомянутых выборов короля. Его позиция предопределила их исход и до конца своей жизни, т. е. до первых лет XVII в., он активно участвовал в решении государственных проблем Польши и оформлении ее своеобразного политического устройства, в своих основах сохранявшегося до разделов Польши во второй половине XVIII в. Талантливый политик, выходец из среды средней шляхты, Замойский в совершенстве знал польские национальные традиции и пытался сочетать их с собственным идеалом государственного устройства, построенным по образцу Римской республики. Он использовал как аргумент в пользу своей концепции политического устройства опасения шляхты, что вновь избранный король может ограничить ее права — опасения, которые подкреплялись наметившимся повсюду в Западной Европе усилением королевской власти за счет пересмотра вольностей привилегированных сословий.
Так, решения Варшавской конфедерации 1573 г. провозгласили безоговорочный и вечный мир между различными конфессиями и одновременно обещали шляхте иного вероисповедания равные права с католиками и равную защиту со стороны государства. Между тем во время выборов Генриха Валуа существовала угроза, что протестантское дворянство выразит недоверие принцу, брат которого, король Франции Карл IX, допустил в своей столице резню гугенотов — Варфоломеевскую ночь. Напротив, и король Стефан Баторий, и канцлер Ян Замойский были сторонниками терпимости, что спасло Польшу от внутренней религиозной борьбы. Говоря о диссидентах в Польше, Замойский требовал гарантировать им свободу вероисповедания: «...в то время как религиозные конфликты разражаются во всех странах, лишь Польша сохраняет мир, и каким же образом? Потому что она запрещает оскорбления и обиды, проводит законы не силой, но обращаясь к разуму и убеждению в их справедливости, и, прежде всего, потому что она вознаградила каждого (дворянина) — богатством ли, почестями ли — строго по заслугам. Это есть истинная справедливость, и такая справедливость должна быть основой Речи Посполитой и гражданского согласия».14
Для польской государственности главной проблемой являлось поддержание равновесия между шляхетской вольностью, которая определяла особенности национальной политической системы, и королевской властью, которая с конца XV в. неуклонно ограничивалась. Поэтому, прославляя шляхетские вольности, Замойский провозглашал необходимость укреплять гражданские добродетели, нравственность и уважение к закону, а также утверждать уважение к власти. «Нельзя судить о благоденствии народа по его механическим продуктам или по стенам и внушительности зданий, воздвигнутых вокруг, хотя и в этом у нас нет недостатка, но по вольности, доблести и благовоспитанности граждан... Будет король хорошим правителем, он не станет испытывать недостатка в чем-либо необходимом для поддержания своей славы как при отражении внешних врагов, так и, если это потребуется, для организации наступления на врага с целью отмщения за какой-либо ущерб, нанесенный нашей нации».15
Ян Замойский вполне осознавал, что смешанная политическая система в большей мере, чем абсолютная монархия предполагает опору на строгое подчинение законам и поддержание внутреннего порядка. Соответственно, он предпринимал энергичные меры для достижения этих условий. Только в последние годы жизни Ян Замойский стал главой фракции, стоявшей в оппозиции к прогабсбургской политике Сигизмунда III, который в 1596 г. начал кампанию по обращению в католицизм православного населения Речи Посполитой, что неизбежно вызвало серьезный религиозный конфликт.
Сигизмунд III Ваза был королем как Польши, так и Швеции. Эта личная уния двух балтийских держав оказалась несостоятельной. В протестантской части его владений к нему относились с недоверием как к монарху-католику, тогда как в Польше канцлер Ян Замойский обвинял его в намерении нарушить конституционные свободы и установить абсолютизм. При Стефане Батории Замойский занимал две высшие должности — коронного канцлера и великого гетмана, и тогда он являлся главной опорой королевской власти, но в период правления Сигизмунда III он, защищая традиционные польские институты, выступал с критикой политики короля, сокровенные планы которого состояли в том, чтобы следовать идеологии иезуитов, поддерживающих абсолютизм католических государей.16
Критически относясь к политике двора Сигизмунда III, Ян Замойский, однако, решительно отвергал любые планы развязывания в Польше гражданской войны, так как это могло бы привести к политической децентрализации. Он также предупреждал и короля, и магнатов, и шляхту, что безответственная политика по отношению к Москве, продиктованная стремлением расширить влияние Рима (папского престола) на восток, неизбежно нанесет ущерб интересам Польши. Однако не в его силах было изменить курс польской политики и ее прискорбные результаты. С кончиной Яна Замойского 3 июня 1605 г. Польша потеряла великого государственного деятеля, гуманиста, покровителя искусств и науки, основателя университета в его родном городе Замостье, одного из выдающихся деятелей страны, относящихся к эпохе Возрождения в Польше.
Идея шляхетской республики, которая определяла форму политической организации польского государства, названную «содружеством» (дословно — «общим делом», Речью Посполитой), была отрицанием и в известной мере вызовом абсолютизму в странах, окружающих Польшу. Несомненно, шляхетская «демократия» с самого начала выступала как смелый опыт государственного строительства — трудный в практической реализации, требующий высокой политической культуры и чувства гражданской ответственности от шляхты, а также мудрости от короля для того, чтобы страна могла сохранить достойное положение среди европейских государств. Но уникальная политическая система, сложившаяся в Польше, могла функционировать лишь до тех пор, пока сохранялось равновесие между правами шляхты и требованиями королевской власти, а шляхта руководствовалась чувством ответственности и осознавала свои обязанности перед государством. Ян Замойский превосходно понимал это, что показывает его политическая практика и размышления, содержащиеся в замечательном труде «Desenatu Romano»,17 также в его многочисленных политических речах, произнесенных на сессиях Сейма, региональных сеймиках, и его знаменитая «Речь к Генриху Валуа». Правда, вызывает удивление, что Замойский умалчивал о политической силе магнатов, в руках которых находился Сенат и крупные должности в важных учреждениях. Дело в том, что несмотря на Нешавские статуты, конституцию Петрковского сейма 1504 г., конституцию Nihil Novi 1505 г. и другие акты, закрепившие так называемую шляхетскую демократию, продолжали сохраняться фактическое различие и реальные противоречия между шляхтой и магнатами.
Следует особо подчеркнуть, что правильное функционирование политической системы, сложившейся в результате деятельности Яна Замойского, было весьма проблематично, поскольку требовало от шляхты и короля такой политической культуры, которой они не обладали и не могли обладать.
После смерти Замойского Николай Зебжидовский, правитель Кракова, предпринял безуспешную попытку сыграть роль великого канцлера, защищающего права и свободы шляхты. Он спровоцировал гражданскую войну 1607-1609 гг., известную под названием «рокош Зебжидовского». Не обладая ни мудростью, ни политическим талантом своего предшественника, Зебжидовский доказывал, что вооруженное выступление против короля оправдано, если король нарушил конституцию, поскольку в этом случае он больше не вправе требовать повиновения от граждан. Убежденный католик, он, тем не менее, собрал вокруг себя всех недовольных и соединился с протестантами, неудовлетворенными прокатолической политикой Сигизмунда III. Раздираемая рокошем изнутри, Речь Посполитая вследствие политики восточной экспансии оказалась одновременно вовлечена в конфликт с Москвой: некоторые аристократы, прикрывая свою надежду на богатую добычу высокопарной риторикой о миссии католиков на востоке, оказали помощь самозванцу Лжедмитрию I и решили вторгнуться в Россию.
Хотя рокош Зебжидовского, первый в польской истории, и был подавлен в кровавой братоубийственной битве под Гузовой, он вызвал трагические последствия. Монархия потеряла моральный авторитет, шляхта стала считать свои вольности и связанную с ними политическую систему совершенной и священной настолько, что даже в конституции 1669 г. было закреплено: «Всякое новшество в Речи Посполитой чревато опасностями и большими потрясениями». С конца 60-х годов XVII в. на польский трон неоднократно избирались представители магнатства: Михаил Вишневецкий, Ян Собесский, Станислав Лещиньский. Выборы «Пястов», как называли королей-соотечественников, вели к стиранию различий между магнатами и монархами. Все более ограничиваемый в своих полномочиях, король превращался в своего рода пожизненно избранного президента магнатско-шляхетской Речи Посполитой, которая становилась децентрализованным государством, почти лишенным администрации, со слабой армией. В этот период среди шляхты приобрел популярность принцип: «Анархией (т. е. отсутствием правительства) Польша держится».18 Таким образом, любые возможности существенного изменения государственного строя Польши оказались блокированными на долгое время — вплоть до четырехлетнего сейма 1788-1792 гг.
Таким образом, если в странах классического феодализма форма правления эволюционировала от сословно-представительной монархии к абсолютизму, то в Речи Посполитой к концу XVI в. утвердилась феодальная республика во главе с выборным главой государства, именуемым королем. Эта политическая система закрепила безраздельное господство феодальной анархии и не смогла обеспечить Польше тот социально-экономический прогресс, которым характеризуются абсолютные монархии Запада.
*Соискатель СПбГУ, юрист ЗАО «Пушкинский машиностроительный завод» (С.-Петербург).
© Ю. Ф. Лунев, 2000.
