Некоторые размышления по поводу российской и английской правовой культуры и правовой истории
Автор публикации: Билл Боуринг, профессор, Университет Лондон Метрополитен (Великобритания)
Данный доклад является далеким oт какой бы то ни было систематизации размышлением по некоторым вопросам, возникающим из личного опыта преподавания права как в России и других русскоговорящих странах, так и в Англии. Сразу признаюсь, что мой опыт, явившийся в определенной степени ограниченным, так как главным образом я предполагаю международное право по правам человека, в том числе его процессуальные аспекты, а также иногда в более общем виде. И тем не менее, то, что моя преподавательская деятельность началась в 1991 году в контексте драматических перемен, происходящих в России и на постсоветском пространстве, в целом послужило для меня причиной углубленного, насколько это возможно, изучения соответствующей теоретической литературы на русском и английском языках.
Существует серьезная причина, по которой преподаванию прав человека в настоящий период уделяется особое внимание. В основополагающих концепциях, как на Востоке, так и на Западе произошли кардинальные перемены. Окончание холодной воины в 1989 году стало не только апофеозом начатого Горбачевым радикального сдвига от ленинских постулатов к философии правового государства и "общечеловеческих ценностей”, что само по себе наравне с низвержением коммунистического режима способствовало коллапсу. Оно также проложило дорогу Второй Всемирной Конференции по правам человека, состоявшейся под эгидой ООН в 1993 году в Вене, которая окончательно положила конец разделению времен холодной войны между двумя "поколениями” прав человека − гражданскими и политическими правами, которым отдавалось предпочтение на Западе, и экономическими, социальными и культурными правами, на защите которых строилась законность советского строя. В результате доминирующая концепция Запада была воспринята и на Востоке, и Российская Федерация не только вступила в Совет Европы в 1996 году, но и ратифицировала в 1998 году Европейскую Конвенцию по правам человека. Она является государством-членом практически всех соглашений по правам человека в ООН и Европе. Грубые нарушения прав человека происходили и происходят в России постоянно, особенно на милицейских участках и в пенитенциарных заведениях, но в особенно острой форме − во время чеченских конфликтов 1994−95 и 1999 годов.
Так, именно в этот период на Западе в рамках преподавания международного права по правам человека впервые стали серьезно рассматриваться вопросы социальных, экономических и культурных прав, а в России юридическое образование было вынуждено обратиться к новым концепциям и механизмам, а также к своему собственному историческому опыту.
Тема данного доклада и мифы постсоветской эпохи. Есть два ключевых слова, на которые я бы хотел обратить особое внимание в рамках данного доклада − это "уважение” и "признание”. Под "уважением” я подразумеваю уважение по отношению к российской правовой истории и к накопленным знаниям, а под "признанием” я понимаю признание ее уникального вклада в теорию права и в теорию прав человека.
Я специально акцентирую внимание на этих понятиях в свете того отношения к России, которое, по моим наблюдениям, часто встречается среди иностранных экспертов, особенно юристов, работающих в качестве консультантов и даже советников в России. Существует тенденция воспринимать Россию, как государство, до недавнего времени вообще лишенное всякого права, − например, одна газетная статья была озаглавлена "От государства без права к правовому государству”. Более того, это часто сочетается с восприятием России как страны с богатым литературным и музыкальным наследием, но без какой-либо серьезной традиции научных исследований и самостоятельной научной мысли. Конечно, мой уважаемый коллега г-н Ив Аман является редким исключением из этого правила. Тем не менее, в самом худшем случае это может привести к возникновению высокомерного и покровительственного отношения к России, что стало бы серьезным препятствием для развития научного сотрудничества и обмена опытом.
И все же есть некоторая доля правды даже в самой крайней степени такого заблуждения по отношению к России. Российское право было действительно сильно обеднено благодаря нескольким поколениям изоляции от процессов, происходящих в остальном мире, и сковывающим его жестким идеологическим рамкам. Причиной этого был, разумеется, правовой нигилизм, являющийся характерной чертой большевистской революции, и та глубочайшая подозрительность и враждебность по отношению к буржуазной законности и западной науке, которая лежала в основе сталинской политики построения социализма в одной стране. Так что российское право и правовая наука оказались отрезаны от своих собственных богатых традиций и исторического опыта.
Некоторые проблемы учебного пособия. В качестве иллюстрации этой проблемы я бы хотел привести, например, одно недавно появившееся российское академическое издание. Речь идет о книге под названием "Права человека. Учебник для вузов”, выпущенный большим тиражом − 30 000 экземпляров − издательством "Норма-Инфра” в Москве в 1999 г. Этот учебник вышел под эгидой двух авторитетнейших российских учреждений в области прав человека − Комиссии по правам человека при Президенте РФ и Института государства и права при РАН. Редактором книги является серьезный ученый, профессор Института государства и права Е.А. Лукашева, а также, по некоторым разделам, ее бывший коллега по ИГП, председатель Комиссии по правам человека профессор Александр Карташкин. Содержание заслуживает полного уважения. Учебник содержит много полезного, зачастую серьезно и глубоко разработанного материала и, без сомнения, станет ценным источником знаний для студентов. Однако у него есть, с моей точки зрения, два серьезных недостатка.
Во-первых, в учебнике практически не освещен тот международный институциональный и нормативный контекст в области прав человека, в котором существует в настоящее время Россия. Знание и критическое осмысление таких международных соглашений совершенно необходимо для современных российских студентов юристов в связи с тем, что теперь, например, любой человек, и не только гражданин России, полагающий, что его права были нарушены российским государством, может обратиться либо в Комитет по правам человека ООН с жалобой на нарушение Международного Пакта о гражданских и политических правах 1966 года (Первый Факультативный Протокол которого, предусматривающий подачу индивидуальных жалоб, был ратифицирован Советским Союзом в 1991 году, и Россия является его участником в качестве государства-преемника), либо, начиная с 1998 года, в Европейский Суд по правам человека в Страсбурге, если, как он считает, была нарушена Европейская Конвенция по правам человека 1950 г. На настоящий момент в Страсбурге было зарегистрировано более 1000 таких жалоб.
Новый учебник практически не отражает всех этих изменений. Вся система ООН, предусмотренная Факультативным протоколом, заслуживает в нем не более одного абзаца, а существование, практика и процедура Страсбургского Суда − лишь нескольких страниц, причем в обоих случаях содержание носит чисто описательный характер.
Более того, отсутствует даже упоминание об обширной судебной практике системы ЕКПЧ (решения и доклады бывшей Европейской Комиссии по правам человека, а также постановления Суда), так же как и о наиболее значительных делах, рассматриваемых Комитетом по правам человека и общих заключительных рекомендаций Комитета.
Подобные пробелы, особенно в отношении системы Европейской Конвенции по правам человека, влекут за собой серьезные последствия, и тому есть две причины. Во-первых, отсутствие, как минимум, введения в прецедентное право делает невозможным понимание текста или применения Конвенции, а также таких принципов, как пропорциональность или пределы понимания. Во-вторых, сам факт толкования и интерпретации судом юридической нормы, настолько характерный для страсбургской системы, является новым и непривычным для российских студентов. Прецедентное право было неизвестно советской системе. Юристы и судьи ссылались лишь на Кодекс или закон либо, может быть, еще и на научный комментарий. Первые два тома дел, рассматриваемых Конституционным Судом РФ (изданные судьей Морщаковой), появились лишь недавно. Первый том, содержащий судебные решения 1992−1996 годов, был опубликован в 1997 году, а второй, содержащий решения Суда с 1997 по 1998 годы, появился в магазинах в апреле 2000 годa.
Второй серьезный недостаток данного учебника в том, что он уделяет на удивление мало места рассуждениям по поводу собственно российских дореволюционных традиций, и в особенности − реформам Александра II (1855-1881).
История реформ и нововведений в России. Начавшись с революционного Закона об отмене крепостного права в 1861 году, кульминацией реформ стали Законы от 20 ноября 1864 года. Согласно новым законам, устанавливалась настоящая состязательная уголовная судебная процедура, и в уголовный процесс было введено обязательное рассмотрение дел с участием присяжных. Судьям была дана возможность стать по-настоящему независимыми, частично благодаря освобождению их от обязанности сбора доказательств и предоставлению им возможности действовать в качестве свободного арбитра между сторонами. Прокуратура потеряла свои полномочия "главного блюстителя законности” и стала государственным обвинителем по западной модели. По иронии истории большевики, придя к власти, восстановили дореформенную модель прокуратуры.
В самом деле, как писал Самуэль Кучеров в 1953 году, "между 1864 и 1906 годами Россия представляла собой уникальное в политической истории государство, где судебная система была основана на демократических принципах, тогда как законодательная и исполнительная власти оставались полностью авторитарными”. Книга "Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864−1917”, изданная под редакцией С.М. Казанцева в 1991 году, содержит обширные воспоминания одного из самых знаменитых судей того времени А.Ф. Кони. В книге также приведены речи адвокатов и напутственные слова присяжным со стороны судей по наиболее известным уголовным процессам, например, по делу Веры Засулич (1878 г.), обвиняемой в попытке убийства губернатора Санкт-Петербурга Трепова, в которого она стреляла среди бела дня и при свидетелях. Кони, бывший председательствующим судьей, выразил протест по поводу давления властей, Засулич была оправдана, и этот вердикт был соблюден властями.
Демократические правовые традиции в России. Далее вышеназванный учебник содержит лишь несколько страниц, посвященных традиции правовой мысли в России. На этих страницах анализируется распространение в России идей, берущих начало в США и Франции в конце XVIII века, о равенстве всех людей и неотъемлемых правах и свободах личности. Так, там дается краткое упоминание о А.Н. Радищеве (1749−1802), Б.Н. Чичерине (1829−1904), П.И. Новгородцеве (1866−1924), В.С. Соловьеве (1853−1900) и Н.А. Бердяеве (1874−1948), но лишь очень бегло и не более чем на нескольких страницах.
Я считаю, что российские (а в этом отношении и английские) студенты, изучающие права человека и теорию права в целом, очень сильно выиграют от более тщательного изучения такой богатой истории. Значительно больше информации предоставляет новая книга Н.М. Азаркина из Московской государственной юридической академии − "История юридической мысли России. Курс лекций” (Москва, 1999 г.). Будучи схематической и, возможно, даже слишком дидактической, данная книга в настоящий момент является уникальной в этой области.
Есть один исторический факт, который мне, по очевидным причинам, особенно импонирует. В своей книге Азаркин напоминает, что первый российский профессор права, С.Е. Десницкий (1740−1789), был не столько продуктом французского просвещения и таких мыслителей, как Дидро и Руссо, сколько просвещения шотландского. Десницкий учился в Шотландии с 1761 по 1767 годы под руководством Адама Смита и других ученых. Он получил докторскую степень по гражданскому и церковному праву в Университете Глазго. Идеи шотландского просвещения, и особенно философия Давида Юма, оказали на него большое влияние. В 1768 году Десницкий посылает Императрице Екатерине II свои "Заметки по учреждениям законодательной, судебной и пенитенциарной властей в Российской империи”, сделанные на основе длительных исследований, проведенных в Шотландии. Его предложения, однако, были совершенно неприемлемы, и работа была отправлена в архив. Человек твердых убеждений, Десницкий был жестоким противником крепостного права. Несмотря на это, в 1777 году, немногим позже пугачевского восстания, Десницкий становится полноправным профессором права. Он умер в год Французской революции и принятия Декларации прав человека и гражданина.
Следует отметить, что Десницкий не занимался простым переносом уже существующих на Западе либеральных традиций на российскую почву. Период его работы совпал по времени с идейным бунтом против авторитаризма как в Англии, так и в России. Десницкий родился всего через несколько лет после Томаса Пейна, писателя, которого я постоянно рекомендую моим английским студентам, изучающим конституционное право, за свежесть и справедливость его критики. В 1774 году Пейн уехал из Англии в американские колонии, где в 1775 году начал писать огромный по своей значимости труд "Здравый смысл”. Его публикация в 1776 году стала сенсацией, и только в том году было продано по меньшей мере 100 000 экземпляров. Однако содержание книги оказалось абсолютно неприемлемым для английской правящей элиты. В 1791 году, после выхода в свет еще одной своей книги под названием "Права человека”, он был вынужден покинуть Англию. Прожив 10 лет во Франции, в 1793 году, когда между Францией и Англией разразилась война, он был посажен в тюрьму.
Можно сказать, что Радищев, таким образом, в своих взглядах опирался одновременно на Десницкого и на Пейна. В 1790 году он опубликовал свое знаменитое "Путешествие из Петербурга в Москву”, которое стало мощным манифестом за отмену крепостного права, за что он был немедленно арестован Екатериной II. Затем вынесенный ему смертный приговор был заменен на 10 лет ссылки. В 1796 году Павел I позволил ему вернуться, а Александр I даже пытался привлечь его к законодательной деятельности. Однако было ясно, что либеральные идеи Радищева были так же неприемлемы для российского авторитаризма, как и идеи Томаса Пейна для английской монархии. В 1802 году Радищев покончил жизнь самоубийством.
Не стоит забывать, что после победы в наполеоновских войнах политическая реакция в Англии усилилась. Мои собственные предки − диссиденты по своим религиозным убеждениям, но, несмотря на поддержку американских колонистов в войне за независимость политически бывшие скорее нейтральными, не смогли вынести атмосферы репрессии и уехали в Ньюфаундленд. Великий лирический поэт Перси Биш Шелли (1792−1822) был, так же как и Томас Пейн, страстным противником монархии и аристократии и выступал за независимость Ирландии. Его "Королева Мэб” была опубликована в 1813 году и содержала наиболее сильные и резкие нападки на режим Георга III и на британский истеблишмент в целом. Ситуация изменилась только с принятием в 1832 году реформистского закона и последовавшей за ним революцией в системе выборов и чартистским движением в 1840-е годы. Один из моих предков играл почетную роль в этом процессе, он был также переводчиком поэзии А.С. Пушкина и других поэтов на английский язык.
И все же, без сомнения, политическая реакция в России была более сильной. Поражение декабристского восстания в 1825 году вызвало уход в глубокое подполье идей просвещения и либерализма. B.C. Соловьев (1853−1900) был следующим русским мыслителем, глубоко задумывавшемся о проблемах прав человека. Он, как и Радищев, не был юристом, и его подход, отдавая должное идеям просвещения, имел специфическую религиозную окраску. Такой духовный, идеалистический взгляд на проблему прав человека является специфически российским и представляет собой уникальный вклад в историю этой проблемы. Б.Н. Чичерин (1828−1904) был первым юристом, работающим над проблемами права и прав человека через изучение истоков либерализма. Он выступал за конституционную монархию и сильное государство и был в серьезной оппозиции к Александру Герцену − писателю, который, будучи в изгнании, провел большую часть своей жизни в Англии. Он, однако, опирался как на российский, так и на европейский опыт и традиции. Другой юрист, П.И. Новгородцев (1866−1924), был главным представителем теории естественного права, то есть кантовского подхода к вопросам отношений между индивидуумом и законом. Он также находился под сильным влиянием русского духовного наследия. Одним из его последователей в этой области был Н.А. Бердяев (1874−1948), член группы "Вехи”, чьим манифестом стал сборник статей, вышедший в 1909 году и повлекший сильную критику марксистов и других либеральных течений подобного толка. Несколько странно все же видеть Бердяева, религиозного философа, в учебнике по правам человека. Для Бердяева неотъемлемые права человека были формой выражения и существования на земле (царство Цезаря) личной свободы, что является трансцендентальным (и божественным) феноменом царства Духа. В своей книге "Государство. Власть и право. Из истории русской правовой мысли” Бердяев писал следующее: "Декларация прав Бога и декларация прав человека являются одной и той же декларацией”.
Я хочу подчеркнуть, что в России существует специфический подход к изучению и осмыслению прав человека, который заслуживает тщательного изучения западными студентами. Нет сомнения, что российские ученые и философы находятся в одном ряду с первостепенными мировыми мыслителями. Самое главное, что российские студенты имеют богатые традиции, которым можно следовать.
Незнание культурного и научного наследия своей собственной страны является потенциальным источником ущерба делу защиты прав человека в России и других русскоговорящих странах.
Даже краткого обзора, сделанного выше, достаточно, чтобы показать, что одновременно с русской культурой вообще существует и русская правовая культура. И было бы большой ошибкой игнорировать сложное и динамичное взаимодействие российской и западноевропейской (в особенности Шотландской!) истории и традиций.
Столкновение правовых культур? Однако существует одна область, в которой проявляется явное столкновение культур. Интересная и необычайно вдумчивая статья, недавно появившаяся в одном юридическом журнале в Соединенных Штатах, была посвящена анализу причин неудачи большинства американских ученых и специалистов дать объективную оценку характера и деятельности Конституционного Суда РФ. Американцы подвергали серьезнейшей критике методы работы российского Суда и правовые обоснования, даваемые судьями. Было установлено, что на самом деле проблема кроется не в непрофессионализме российских судей, а в столкновении и конфликте двух правовых культур. В реальности Конституционный Суд РФ со времени своего основания в 1992 году и возрождения в 1995 является одной из ярчайших звезд российского правового небосвода. Американские специалисты оказались не в состоянии осознать тот факт, что Конституционный Суд РФ является европейским, гражданским судом, построенным по модели конституционного суда в Карлсруэ, выносящего свои судебные решения по положениям Основного Закона Германии. Он, таким образом, не имеет ничего общего с Верховным Судом США и не должен оцениваться на основе его соответствия американской модели.
Американские комментаторы также упускают из виду тот факт, что российским Судом было рассмотрено множество дел, касающихся реализации социальных и экономических прав, также как и других дел по вопросам прав человека, возникающих в результате применения уголовного процессуального права, унаследованного из советского периода. При рассмотрении такого рода дел (особенно тогда, когда вице-председатель Суда, Тамара Морщакова, выступала в качестве судьи-докладчика) Суд широко и последовательно применяет положения международных документов по правам человека, в которых Россия является государством-участником. Эти нормы, согласно Конституции 1993 года, являются частью российского внутреннего права и имеют прямое действие. Верховный Суд США до настоящего времени не имеет такого рода опыта, принимая во внимание упорную позицию затягивания ратификации и имплементации международных стандартов в области прав человека, существующую в США.
Заключение. Скорое вступление в силу Акта о Правах Человека 1998 года в Великобритании впервые сделает Европейскую Конвенцию частью ежедневной работы британских судов. Это такое же радикальное изменение для Великобритании, как вступление в Совет Европы для России. Изучение проблем преподавания прав человека в России заставляет не только переоценить содержание такого преподавания, но и заново открыть собственно российские традиции и опыт в этой области. Как показывает данный короткий комментарий, это в полном смысле слова взаимозависимый процесс, выводящий на сцену также и английскую историю, который, я надеюсь, приведет к взаимной пользе и двусторонним исследованиям.
